На грани доверия. Книга третья - Марина Васильевна Ледовская

Марина Ледовская

На грани доверия. Книга третья

Глава 1

"Почему вы рассуждаете о жизни,

вместо того чтобы ощущать её?"

Э. М. Ремарк

Виктория стояла у окна, провожала взглядом проезжающие автомобили. Начало сентября выдалось тёплым и солнечным — настоящее «бабье лето». Но настроение со вчерашнего вечера ничуть не улучшилось — опять неудача. Запереться бы дома, забиться в угол и там прореветься, так она делала каждый месяц. Но вчера позвонила Надя и попросила посидеть с Сашкой. Сама Надя вынуждена была съездить по делу куда-то на окраину города, а Николя ещё не вернулся со съёмок.

Виктория с Сашей сначала перебрали все коробки с игрушками, затем шкатулки со всевозможными девчачьими драгоценностями в виде заколок, колечек и браслетиков. Следующим этапом стали прятки: тут, конечно, Александра, как главная жительница квартиры, преуспела больше, да и прятаться ей было сподручнее.

После того, как прятки основательно надоели, решили обе поесть гречневой каши с молоком, которую им оставила Надя. Саша изрекла, что каша — вкусная и полезная, хотя съела ровно половину содержимого тарелки. Она вообще плохо ела. Ну и вследствие этого в свои шесть лет была худенькой, с длинными руками и ногами, и, скорей всего, вырастет высокой и тонкой — в породу Фертовских. Саша и лицом была похожа на отца — темноглазая, для ребенка взгляд слишком серьёзный, прямой носик, впалые щёки, волосы волнистые и чёрные.

— Давай играть в театр, крёстная? — предложила Саша после трапезы. Вика, зарывшись в подушки, вознамерилась было посидеть на мягком диване, но поняла, что от очередной игры не отвертеться.

— В театр? — удивилась она.

Вместо пояснения Саша принесла две игрушки, надеваемые на руку, задёрнула шторы возле балкона. На руке Виктории оказалась сова, она чинно поклонилась своему другу бурундучку, которым управляла Саша. Началось представление. Сова будила бурундучка, который никак не хотел утром вставать, она его уговаривала, обещала, что они возьмут коньки, пойдут на каток, речка уже замёрзла. Шестилетняя Саша легко и фантазийно включилась в игру крёстной, она изображала бурундука, отвечала тоненьким капризным голоском, спорила с мудрой совой. Вика так увлеклась игрой, что забыла о своём плохом настроении, о вчерашних переживаниях, боль отступила. Всё же её крестница была замечательной девочкой, общительной, доброй, не требовала к себе повышенного внимания. Хотя её баловали все, начиная от отца, заканчивая бабушкой, дедом Володей. Вот уж кому доставалась львиная доля любви Саши. Когда она родилась, то никак не могли прийти к согласию, касаемо имени ребёнка. Николай решил уступить Наде, а она ему. Опять ничего не решили.

— Вы можете и дальше никак не называть мою внучку, — вмешался Фертовский-старший, — я её нареку Александрой, Сашенькой, — твёрдо сказал он. Почему-то на сей раз никто спорить не стал. Так в семье появилась Александра Николаевна Фертовская, любимица деда, которого и она обожала. Сызмальства, завидев его, она бежала с криками «Дедуля!», обнимала за колени и искренне радовалась. А сердце дедушки таяло. Он вообще очень изменился, ещё с тех пор, как в его жизни появилась Мария, а потом и внучка. Иногда Николаю просто не верилось в происходящее. Неужели на отца так повлияла любовь? Но ведь это только в романах так бывает, когда чувство способно радикально изменить человека, поколебать его принципы, взгляды, характер, наконец. Ко всему прочему, отец был далеко не молод, а с возрастом постоянство образа жизни, мыслей, привычки необходимы, они залог здоровья своего рода. Однако Фертовский-старший изменился, и реальность это доказывала. Он не оставил своей преподавательской деятельности, но студенты теперь куда с большим энтузиазмом шли на его лекции, не тряслись перед экзаменами, а женская часть аудитории с удовольствием отмечала его доброту, улыбку и даже изменившийся стиль в одежде. Он носил джинсы, пиджаки с водолазками. Смотрелся явно моложе своих лет. И часто ловил на себе восторженные взгляды. Но в сердце жила лишь любимая жена. Вопреки негласным правилам их союз считался настоящим мезальянсом: разница в возрасте, положении, жизненный опыт. Но Маша обладала от природы невероятным чутьем, женской мудростью, зная, где промолчать и уступить, а где и отстоять свою точку зрения. Она во многом не разделяла интересов своих сверстниц, казалась старше их, любила читать, анализировать, не боялась ошибиться. Как-то Николай сказал о своей жене, что одно из качеств, которое наиболее его восхищают в ней, — это умение жалеть, сочувствовать. Фертовский-старший заметил эти качества и в своей супруге.

Теперь, внимательнее приглядываясь к своей невестке, он стал замечать, что у Нади и Маши много общего. Наконец пришло прозрение того, что нашел в своей жене его сын. Владимир Григорьевич с невероятным для себя удовольствием открыл то, как ему приятно наблюдать за этим двумя женщинами, когда они общаются. Маше нравилось наносить визиты в дом его сына, это приносило много положительных эмоций. Фертовский-старший отдавал себе отчёт в том, что он не молод, а время идёт. Поэтому по переезду Маши в его дом тут же сделал ей предложение. Она без раздумий согласилась. Маша по-настоящему полюбила Владимира Григорьевича, полюбила тепло и сердечно. Она почувствовала его душу, ту боль, какую много лет он носил в себе. Маша пообещала сделать всё возможное, чтобы муж был с ней счастлив. Во многом благодаря увещеваниям Нади, семья самой Маши смирилась с этим необычным браком. А Николай был рад, что отец женился. Вот так все переплелось, но уладилось самым чудесным образом. А появление на свет Сашеньки ещё больше сплотило семьи.

— Мама приехала! — воскликнула девочка, заслышав, как открывается входная дверь. Саша сорвалась с места, побежала в коридор. Послышалось звонкое чмоканье, затем проверка маминой сумки, вдруг там, ну совершенно случайно, окажется мармелад?

Когда Надя уложила дочь спать, они с Викой отправились на кухню.

— Как вела себя Саша? Не капризничала? — спросила Надежда, усаживаясь напротив подруги.

— Нет, что ты! Это золотой ребёнок, — улыбнулась Вика, — просто счастье.

— Это счастье иногда бывает неугомонным и непослушным, — заметила Надежда.

— У неё глаза Николя, — сказала Вика.

— Да, — согласилась Надя, — она вообще в породу Фертовских, вырастет аристократка, не иначе.

Виктория кивнула. Ссутулившись, сидела на стуле, очки съехали на кончик носа. В следующий момент она вообще их сняла и бросила на стол, закрыла лицо руками.

— Ну что ты, — Надежда подошла к подруге, обняла её за плечи.

— Опять мимо, — тихо сказала Вика.

— Все ещё будет, милая, поверь мне.

— Я всё меньше и меньше в это верю, Надя, — горько вздохнула