На грани доверия. Книга третья - Марина Васильевна Ледовская
— Ну, перестань, — Надя погладила её шелковистые, рассыпанные по плечам, волосы, — давай я сварю тебе свой волшебный кофе, хочешь?
— А твой кофе может исполнять желания? — Вика подняла голову.
— Увы, но он может утешать и ещё давать надежду. Ведь это кофе Надежды, — она достала медную турку, банку с зёрнами кофе и две маленьких чашки.
— Хорошо, кофе так кофе, — согласилась Виктория. — А помнишь, когда Сашка родилась, а ты себя плохо чувствовала, я зачастила к вам? Зорин тогда всё подшучивал надо мной, что лучшей няни и сиделки не найти. И когда он станет дряхлым и беспомощным, я буду за ним ухаживать.
— Вадим очень хороший, — улыбнулась Надя, стала разливать кофе по чашкам, — а знаешь, что самое главное?
— Что? — спросила Виктория.
— Он тебя любит.
Глава 2
Вика лежала на диване и непрерывно переключала программы телевизора. Вадим ввалился в дом мокрый, грязный шумный. Он вернулся из Беляниново, по дороге автомобиль заглох, пошел дождь, пока Зорин ковырялся в машине, вымок до нитки. Перед самым домом позвонил декан университета, разговаривали на повышенных тонах, Вадим забыл где-то расписаться. Поэтому в дом вошёл в эмоциях, рюкзак бросил у входа, когда снимал ботинки, уронил телефон, выругался.
— Госпожа Зорина, — крикнул он после некоторой паузы, зная, что жена уже дома, но встречать почему-то не вышла, — приехал супруг — злой и голодный. Хотелось бы внимания хоть немного. Виктория!
Она вышла в коридор.
— Что ты разорался, Зорин? — сложила руки на груди.
— Я, между прочим, приехал, — Вадим пнул свои грязные ботинки.
— Я, между прочим, вижу и слышу, — вздохнула Виктория.
— Хочу возмущаться, мыться и есть, — не сбавляя громкости голоса, сообщил Вадим, прошел в ванную-комнату, высунулся из-за двери, — могла бы и поцеловать любимого мужа.
— Угу, — ответила Вика и направилась в кухню.
Вадим мылся долго и с удовольствием, тело жадно впитывало горячую воду, согревалось, избавляясь от негативных ощущений. Зорин, покрякивая, бодро растерся полотенцем, надел всё чистое и сухое. Вошел в кухню, хотел было обнять жену, но та отстранилась.
— Мда-а-а, — протянул Зорин и плюхнулся на стул, подвинул к себе тарелку с разогретым ужином. Виктория направилась к выходу из кухни, но Вадим успел схватить ее за руку. — Я не хочу есть один, — сказал он резко, но Вика к своему несчастью не почувствовала, насколько разозлился муж. Она всё ещё пребывала в подавленном состоянии и больше всего на свете сейчас желала остаться в одиночестве.
— У меня нет аппетита, — выдала она.
— Меня это мало волнует, — не меняя тона, отозвался Вадим, — я не люблю есть один. Сядь! — приказал он.
— Зорин, ты не в своём университете, и я тебе не студентка, — она опять сделала попытку уйти.
— Я сказал, чтобы ты находилась здесь, — голос Вадима стал глухим.
— Почему?
— Что почему? — он посмотрел на жену с холодной яростью.
— Почему ты так ведёшь себя? Неужели ты не видишь, что мне плохо? — она ощутила, как к горлу подкатил ком.
— Тебе плохо каждый месяц в одно и то же время. Ты изводишь и себя, и меня, — процедил Зорин.
— Тебе легко говорить, ты не страдаешь так, как я. Почему всё так сложно с тобой, Зорин? Мне иногда кажется — ты даже рад, что у нас нет детей. Нас вроде как ничего не связывает, — она заплакала. По щекам ручейками побежали слёзы.
— Дура! — зло изрек Вадим и стукнул по столу так, что тарелка подпрыгнула, вилка с грохотом отлетела на другой конец. Схватил жену за запястье, больно сжав, притянул к себе. — Ты пила? — его обожгла догадка. Только не это! — Не смей пить! — заорал он так, что, казалось, затряслись стены. Виктория испугалась по-настоящему. Она и правда, выпила сегодня, но немного, думала, что поможет, однако тоска накатила с новой силой. — Какая дура! — он схватил её и потащил в ванную. Сопротивляться было бесполезно, хватка у Зорина железная. Он затолкал жену под душ прямо в одежде. Вода хлынула холодная, агрессивная, халат моментально прилип к телу, волосы облепили лицо.
— Я больше не буду-у-у, — завыла Вика. Вадим выключил воду, резко дернул мокрые завязки халата.
— Снимай всё с себя, вот полотенце — вытрись, — хмуро сказал он и ушёл. Всхлипывая и икая, Виктория долго стягивала с себя мокрое бельё, затем вытиралась, кожа уже согрелась, и стало внезапно легче. Холодный душ вкупе с неожиданной яростью Зорина отрезвил её и вывел из депрессии. Даже обижаться не хотелось.
Зорин, раскинувшись на кровати, спал — ноги и руки в стороны, громко сопел. Виктория села на краешек кровати, сжалась в комок. Зачем наговорила мужу глупостей? Обвинила его. Ведь понятно же, что и он переживает. Она легла рядом, обняла его. Сон навалился почти сразу.
Зорин проснулся среди ночи — затекла рука. Обнаружил на ней спящую жену. Осторожно вытащил из-под неё руку, потряс, разгоняя кровь. Нестерпимо хотелось курить. Вот ведь полгода назад бросил, а теперь опять потянуло, внезапно и так сильно, что он даже облизал губы. Где-то были сигареты, подаренные Николя, ему привезли с Кубы. На пачке нарисована танцующая Кармен.
Вадим бесшумно покинул спальню и направился на поиски пачки сигарет.
— Ну и крепкие, — он затянулся в открытую форточку. То ли уже отвык, то ли и, правда, сигареты были крепкими, но в голове приятно зашумело. С улицы веяло осенней ночной прохладой. Горели жёлтые фонари. Вадим почувствовал у ног что-то мягкое. Кошка проснулась и решила составить ему компанию, заодно попросила поесть — вдруг повезёт? Она стала тереться о босые ноги Вадима, клала на них голову и ласково урчала, хвостом виляла как пушистой метёлкой. Зорин усмехнулся, насыпал кошке корму, та немедленно захрустела.
Вадим докурил, уселся прямо на пол рядом с кошкой. Муся вопросительно мяукнула на такое соседство. Вадим стал её гладить. Как-то так получилось, что он никогда не задумывался об отцовстве. С первой женой об этом разговоров не велось, да и было бы смешно упоминать о детях. Творчески-богемная личность подобных тем не понимала. Юлия пребывала в мире своих фантазий, поиска вдохновения, новых впечатлений. Она снисходила до земного лишь в минуты потребности утолить голод, сон. Поразительно, чем она увлекла Вадима? Неземное существо? — Зорин горько усмехнулся. О покойных плохо не говорят, но почему-то хорошее никак не хотело вспоминаться. Вика со всеми её заморочками, неровным характером, самая что ни на есть земная женщина, желающая любить и быть любимой, иметь семью, детей, теперь была
