Пэппер Винтерс - Разрушенные (ЛП)

— Он для того, чтобы ты знал, кому принадлежишь. Ты выполнил свое задание прошлой ночью, но оно заняло у тебя на два часа больше. В следующий раз, если ты не вернешься вовремя, я надену один из них на тебя и привяжу до гребаного потолка. Понял?

Мое сердце ёкнуло, но был только один ответ, который я мог дать.

— Да, сэр.

Я покачал головой, рассеивая короткое воспоминание.

— Ты можешь связать мои запястья, это все.

Она сощурила глаза, опустив их, чтобы сфокусироваться на моих руках по бокам. Неуверенность и страх наполнили ее взгляд. Она из своего опыта знала, какими смертельными могут быть мои пальцы.

Я проклинал себя за то, что у меня не было силы сдержаться и не причинять ей боль, но не имело значения, о чем она просила меня — я не мог отдать ей свое полностью обездвиженное тело. Это могло убить меня.

— Я обещаю, что буду держаться в этот раз. Просто... не толкай меня слишком далеко.

Она покачала головой.

— Но в этом весь смысл. Мне нужно толкнуть тебя, чтобы помочь пройти все барьеры в твоей голове. — Она снова посмотрела на мои руки.

Она не знала, что я могу убить человека своими ногами, локтями, лодыжками, даже черепом. Каждая часть моего тела была смертельной. Я не хотел, чтобы она знала это. Я позволю ей связать мои руки, но по-настоящему связан я буду только добровольно, полагаясь на самого себя. Только моя сила воли может остановить меня от того, чтобы убить ее. Веревки и ограничения не сработают, если я захочу лишить ее жизни.

Но я не хотел.

Никогда.

Хейзел была моей.

После длинной паузы, Зел кивнула.

— Ладно. Я свяжу только твои запястья. — Ее взгляд упал на твердую выпуклость в моих штанах. — Теперь раздевайся. — Она облизала губы, вспышка страсти отражалась в ее глазах. — Я влажная для тебя.

Мой член дернулся, проклиная ограничение в виде моих брюк. Я хотел скользнуть в нее в эту чертову секунду.

Мои руки дрожали, стягивая рубашку. В мгновение, когда материал упал на пол, я напрягся, ненавидя свою кожу, шрамы, воспоминания. Хоть я и стоял перед ней и Кларой, и позволил им увидеть то, что я прячу от мира — это по-прежнему не останавливало всепоглощающее желание прикрыться.

Непринятие и ненависть к себе были дружественными эмоциями, когда Зел осматривала меня, задерживаясь на некоторых местах, быстро просматривая другие.

— Ты так прекрасен, — прошептала она.

Мой желудок перевернулся, и сердце больше не билось — оно звучало для нее. Только для нее. Тяжело дыша, я поднял руки, чтобы расстегнуть ремень. Ее губы приоткрылись, когда глаза следовали за каждым моим движением. Я опустил молнию, чувствуя, как воздух целует мою голую плоть. Сбросив ботинки и носки, я позволил материалу упасть на пол.

Мой член тяжело болтался между бедер, умоляя о прикосновении. Он ощущался живым от желания, заполненный почти болезненной потребностью полностью войти в нее. Я хотел, чтобы мой запах был на ней — увидеть мои отметки на ее белой груди и ее мягкие кудри между ногами.

— Черт побери, Зел, ты понятия не имеешь, как сильно возбуждаешь меня. — Моя рука проследовала по рельефному животу, я обхватил себя, немного ослабляя напряжение, пульсирующее во мне.

Она втянула воздух.

— Вытяни свои руки.

Тепло и небольшое пламя паники промчались по моей крови, когда я медленно разжал пальцы вокруг своего члена. Я подчинился.

Сводя локти вместе, я закалил себя от ее нежных прикосновений, когда она обернула всю длину цепи вокруг моих запястий. Не одна, не две, а три петли, прежде чем она взяла замок, который лежал на черном покрывале, и закрепила меня.

Я проверил прочность, уже чувствуя боль в желудке, и сражение остаточных воспоминаний о том, чтобы быть связанным.

Это не было хорошей идеей. Не тогда, когда мне нужно было бороться с условным рефлексом, но сейчас я сражался с воспоминаниями о том, чтобы быть под контролем и связанным. Я покачал головой, когда мои мышцы сгруппировались и задрожали. Что, если я недостаточно сильный?

Мои легкие словно сжались, когда она выдохнула маленький вздох облегчения. Она боялась меня так сильно? Она не выглядела возбужденной, связывая меня, больше готовой вылететь за дверь.

«Ты делаешь это для нее».

— Заберись на кровать. Ляг на живот.

Мои глаза распахнулись.

— Почему на живот? Важная часть моего тела не будет полезной, если, конечно, ты не собираешься меня научить, как трахнуть матрас подо мной. — Я пытался пошутить, чтобы освободить немного напряженной неловкости между нами, но губы Зел только дернулись. Я ошибся, испытав облегчение, когда она закрепила замок, она совсем не расслабилась, дрожа от напряжения.

— Я хочу сделать кое-что. Ты позволил это Кларе. Теперь мой черед.

Черт. Она хотела коснуться моей спины. Она хотела получше рассмотреть татуировки, увидеть под чернилами отметки от плетей и бесчисленное количество других шрамов, спрятанных под украшением Призрака.

Я покачал головой, собираясь отказаться, но Зел наклонилась назад, случайно сверкнув нежной розовой плотью между своих ног.

Все мысли вылетели из головы. Я поддался как влюбленный подросток, мой рот наполнился слюной, так чертовски сильно желая попробовать ее.

Я никогда не целовал женщину там внизу. Никогда не приводил ее к оргазму или наслаждался привилегией бедер, дрожащих возле моих ушей.

Я хотел ее. На моем лице, моем рту.

Мой уже твердый член болезненно дернулся.

— Я лягу на живот, только если ты сделаешь кое-что для меня в ответ.

Бартерная система.

Что-то от нее в ответ на что-то от меня. И я точно знал, о чем попрошу.

Зел передвинулась на край, когда я неловко взобрался на кровать. Мои руки были соединены вместе, я упал на спину.

Зел нахмурилась.

— Чего ты хочешь? — ее щеки немного покраснели, губы стали розовее.

Вместо ответа мои глаза опустились ниже по ее телу, остановившись между ее ног. Я подавил стон, заметив первую полоску блестящей влажности на внутренней стороне ее бедра.

Бл*дь.

Она хотела меня так же сильно, как и я ее, и ожидание сводило нас обоих с ума.

Мне потребовалось бы только один раз хорошо дернуть руками, чтобы разрушить три петли цепи. Мои руки напряглись, готовясь освободить себя, чтобы я мог прижать ее под собой. Зел верила, что была в безопасности, и это в свою очередь позволило мне делать больше вещей с ней, чем, если бы она боялась за свою жизнь все время.

Я знал, что не имело значения, что случится, я скорее убью себя, чем ее. Мой самоконтроль одержит победу. Он должен.