Его сладкая девочка - Аля Драгам
Пока мы рассматриваем с любопытством гостью, Тимур зовет мелких. Они с визгом прибегают, едва не сбивая с ног. Новая порция подарков, сюрпризов и объятий. И, конечно, любопытные мордашки устремлены на незнакомого человека. К слову, девушки Игоря малышек не заинтересовали и они даже не подошли. Про Наталью я молчу. К ней и мне подходить не хочется.
Знакомство состоялось, подарки и упаковки валяются по всей дорожке. Рой с Любашкой дерут плюшевого питона. Обычный наш дурдом. Я же зову ребят с собой, замечая, как Тимур достает очередной пакет. У него, интересно, багажник резиновый?
Давид хмурится и рассматривает нашу новую знакомую. По взглядам, которые он бросает на Тиму, видно, что злится. Я уже неплохо успела его изучить. Но от дальнейших размышлений отвлекает вскочивший Игорь. Был бы у него хвост, он бы точно его расправил, как в рекламе жвачки. Не стесняясь, обнимает брюнетку и ведет к столу. Несёт откровенную чушь, на которую Виктория жеманно смеется. М—да. Даже Даша бы пальцем у виска покрутила.
А девочка молодец. Не теряется. Отвечает нахальному мужчине, вызывая прилив смеха у мужской половины нашей компании. Егор шепчет мне на ухо, что девчонка явно вольется в коллектив.
— Ксюх, держи, кстати. Сашкины пирожки. Попробуй, как она печёт. — Тимур вручает мне пакет, и тянет в сторону. — Ты присмотри за ней, ладно? Она стесняется, никого не знает. А вы вроде по характеру похожи.
Я, между прочим, с удовольствием. Мне нравится девочка, и нравится реакция звезды Стефановской. Она же дырку скоро просверлит, как злится.
— Поможешь мне? — Негромко зову Александру, а она с благодарностью во взгляде кивает.
В кухне сразу берется за дело, спрашивая, что где лежит и что нужно от нее. Достаю овощи, она быстро нарезает, вызывая восхищение.
Оказывается, любит готовить. Пробую пирожок и закатываю глаза от удовольствия. Можно их не нести за общий стол? Ночью устрою себе час обжорства.
— Ксюш, у тебя есть чеснок, хрен и какая—нибудь зелень?
Открываю шкафчик, где хранится запас и предлагаю выбрать, что она захочет. Пока занимаюсь своими делами, девочка выбирает пакетики и баночки, просит несколько мисок и что—то сосредоточено смешивает.
На фоне общего занятия болтаем и не замечаем, как летит время.
— Попробуй, — протягивает мне на ложке небольшие кусочки томата. — Если тебе острое можно, конечно.
— О, — смеюсь, — мне много чего можно. Винегрет с бананом ела?
— Нет, — она подхватывает мое веселье.
— А я вот мечтала, мне даже снился.
— Ничего себе. У беременных и так бывает?
— Ага. Сама в шоке. — Отправляю в рот содержимое ложки и причмокиваю. Хочу также уметь. — Обалденно!
— А это?
Пробую. Что—то знакомое, но не могу разобрать что.
— Это кусочки помидорок с базиликом, и маслом. Мой брат очень любит.
— Понесли на улицу, пока я не слопала всё. Мне нельзя, а хочется.
— Нельзя?
— Ну острое и соленое умеренно. А всё, что запрещают, самое вкусное же.
— Саш, если тебе не нравится играть с детьми, ты скажи им, ладно? А то они тебя так давно ждут, не дадут присесть.
— Да что ты? Я обожаю детей. Сама с радостью проведу время с девочками, чем за столом, если честно. Не обижайся, но атмосфера у вас там так себе. Хочется спрятаться.
— Самой неуютно. Лучше бы без этих подруг своих приехали. Дейв с Тимуром никогда себя так не вели. Особенно Давид. Я первый раз вижу, чтобы он злился.
— Да? Я его каждый день таким вижу.
— В смысле?
— Длинная история. Он мне помог и временно я у него живу. Он, конечно, очень красивый и умный. Но мне кажется, он какой—то несчастный что ли.
Перед тем, как Маруська с Дашкой утаскивают девочку играть, смотрю за неё и жалею. Не дай Бог ей понравится Лихацкий. Он же перешагнет и забудет, а она долго страдать будет. Мне кажется, она очень и очень ранимая. Вон и Егорка насторожено смотрит. Мне кажется, мы с ним об одном и том же подумали.
Малышки все—таки уводят с собой принцессу, как её зовет Тимур. А мужчины занимаются мясом. У бассейна стоит хохот, и слышатся крики. А я прислоняюсь к спинке и расслабляюсь. Все чаще и чаще устаю. И спину тянет периодически.
Обед, разговоры, бадминтон — нескончаемый день. Я в душе́ благодарна всем, кто отвлек нашу банду, потому что вымоталась. Может, шепнуть Егору, что хочу полежать?
Открываю глаза, когда Наталья с подругой уходят. Становится ощутимо легче. Может, им станет скучно и они вообще уедут? Укоризненно смотрю на Давида, а он рассеяно уставился в одну точку. Что с ним не так? Вообще его не узнать. Не шутит. Даже в бадминтон играть не пошёл.
Из—за кустов раздается громкий визг и я мгновенно напрягаюсь. Локоть, коленка? Маруська еще маленькая, а с этих самокатов и взрослый в раз упасть может.
— Успокойся ты, там гонки обычные. Нормально всё.
— Спасибо, — цежу Наталье. Стараюсь как можно реже с ней пересекаться.
Дашка влетает к нам как маленькая ведьмочка. Замечаю ее сразу и готовлю стакан — обычно она летит пить. Но сестренка удивляет: с громкими криками, что Сашу убили, бросается на Валерию, вцепляясь ей в волосы. Пока я в шоке соображаю, что происходит, Давид срывается с места, а Егор пытается оттащить нашу девочку—войну. Из обрывков слов понимаем, что что—то случилось. Егор с Дашкой уже несется к бассейну, а я, отставая, тороплюсь следом.
Маша плачет навзрыд, свернувшись калачиком прямо на плитке. Лихацкий несет на руках Александру. Она белая и на лице кровь. У Давида тоже белые губы и кажется дрожат руки, которыми он прижимает к себе девочку.
— Машунь, успокойся, малышка. Иди ко мне.
Тяну сестренку на руки, садясь рядом. Даша плачет уже тихо и повторяет, как заведеная, что их подругу толкнула подруга ведьмы. Ведьма понятно кто.
— Валерия?
— Которую Давид привез. Зачем он их привез? Зачем? Они нам только все испортили.
— Ксюш, папа оживит Сашу? — Маша смотрит с такой надеждой, что самой плакать хочется.
Я же сама не знаю, что случилось. Надеюсь, что непоправимого
