Сандра Браун - Новый рассвет
Он сглотнул, вспомнив, где оказалась его рука. В самом мягком, самом теплом, самом нежном месте. Он бережно обнимал его, защищая. Но кто защитит ее от него? Нет, больше он ее не обидит. Никогда.
Джейк не знал, сколько времени просидел, глядя на лицо спящей Бэннер. Какая разница. Только здесь ему и хотелось быть.
Она проснулась более оживленная, но в то же время сильнее осознающая свое нездоровье.
– По-моему, я уже никогда не смогу ходить.
Джейк улыбнулся. Бэннер не умрет. Он не знал, что предотвратило это – Божье вмешательство или его упрямство. Но Бэннер не умрет.
– Ты очень скоро покатаешься на Ласточке. – Она застонала, он рассмеялся. – На поправку понадобится время, сама понимаешь. Хочешь чаю? – Она кивнула, он вышел на кухню.
Когда он вернулся, она корчилась под одеялом.
– Знаешь, Джейк, мне надо…
– Что? – Сразу встревожившись, он поставил чай на стол.
– Ничего, забудь. – Бэннер старалась не встречаться с ним взглядом.
– Что? Тебя опять тошнит? Тебя вырвет?
Щеки Бэннер вспыхнули, и Джейк понял, что на сей раз это не от лихорадки.
– Нет.
– Тогда что? Тебе больно? Дать тебе лауданум? Прими, если нужно, это…
– Мне не нужен лауданум.
– Тогда, черт возьми, что тебе нужно? – спросил он, теряя терпение. – Скажи!
– Мне нужно в туалет!
Джейк стоял с глупым видом, словно его стукнули мокрым мешком пакли.
– Ох, я об этом не подумал.
– Так подумай. И побыстрей.
– Сейчас вернусь. – Он выбежал в кухню и вернулся с плоской кастрюлей. – Пока не сможешь встать и воспользоваться ночным горшком, придется обойтись этим.
– Что ты делаешь? – взвизгнула она, когда он откинул одеяло.
– Ну, нам ведь нужно подложить это под твою… э-э… под тебя, правда?
– Я сама справлюсь.
– Ты не можешь двигаться.
– Сумею.
– Бэннер, не дури. Я держал твою голову, когда в ту ночь у тебя кишки выворачивало, и…
– Спасибо, что напомнил.
– …И стоял рядом, когда доктор делал операцию. А еще сменил тебе ночную рубашку, когда этот ханжа отказался. Я тебя видел, ясно? А теперь дай я подложу эту кастрюлю тебе под зад, пока ты не надула в постель.
– Я подложу сама или буду терпеть, – процедила Бэннер сквозь стиснутые зубы.
Джейк не понимал, как это получается, – только что ему хотелось обнимать ее и успокаивать, а в следующую минуту захотелось придушить. Он повернулся на каблуках и вышел.
– Ну баба! – с отвращением бросил он, хлопнув дверью.
Бэннер заметила, что выросла от «девки» до «бабы». Надо думать, это своего рода комплимент.
Через пять минут Джейк постучал в дверь, она слабо откликнулась:
– Входи.
Он заглянул в дверь и увидел, что ее рука безжизненно свисает с постели.
– С тобой все в порядке?
Бэннер открыла глаза и заметила, что Джейк встревожен.
– Все хорошо, честно. Просто я устала.
– Ты совсем выбилась из сил. – Он бесстрастно вытащил кастрюлю и поставил на пол. – А я не помог. Извини, что наорал на тебя. Поспи еще, милая.
– Хорошо, – покорно прошептала она. Веки, окаймленные такими темными ресницами, каких Джейк в жизни не видел, закрылись, и Бэннер тут же уснула.
Он ухаживал за ней весь день и вечер.
– Останешься со мной снова?
Он застыл, поправляя на ней одеяло.
– Не могу, Бэннер.
– Пожалуйста.
– Хорошо. Но засни сама. Мне нужно еще кое-что сделать.
– Обещай, что…
– Да. Обещаю.
Она спокойно проспала всю ночь и очнулась только один раз, когда попыталась перевернуться. Тихо застонала, и Джейк сразу проснулся. Крепче обнял ее.
– Тс-с-с. Помни, надо лежать смирно, – шепнул он Бэннер на ухо. Потом поцеловал в щеку. А чтобы она больше не двигалась, положил ногу на ее бедра. Она прижалась к нему. На этот раз застонал он.
Он долго не мог снова заснуть.
На следующее утро Бэннер пожаловалась, что хочет есть.
– Чая мне мало, – сказала она, протягивая пустую чашку.
– Хороший признак.
– Кажется, пахнет беконом?
– Да, но не думаю, что тебе его можно.
– Джейк, я умираю с голоду! – Он наморщил брови. – В чем дело?
– В доме мало еды. Нужно съездить в город и купить свежего мяса, яиц и молока, еще каких-нибудь продуктов. Если бы все было нормально, тебе бы готовили Лидия и Ма, но дождь не прекращается. Нам чертовски повезло, что мы на этом берегу реки и можем попасть в город. – Джейк внимательно посмотрел на Бэннер. – Ты сможешь часок побыть одна?
Мысль о том, что она, неподвижная, будет лежать в одиночестве, наполнила Бэннер ужасом, но пожаловаться Джейку на свои страхи было невозможно. Он из кожи вон лезет, заботясь о ней. Единственное, чем она могла ему помочь, это хотя бы не надоедать.
– Конечно.
Джейк вернулся из поездки на удивление быстро, всю дорогу борясь с силами природы. Для Бэннер же время тянулось нескончаемо, хотя она в основном дремала. Услышав, как открывается задняя дверь, она, забыв про боль, попыталась сесть.
– Ты вернулся? – позвала она.
– Почему ты не спишь? – отозвался Джейк из кухни, где снимал промокшую одежду.
– Устала спать.
– Ты становишься упрямой, а значит, поправляешься. – Если бы улыбка Джейка была лекарством, Бэннер выздоровела бы сразу, как только он вошел в спальню. – Соскучилась?
– Что ты мне привез? Бифштексы и картошку? Ветчину? Индейку?
– Немного мяса на бульон.
– Бульон!
Джейк сел на край кровати.
– Сегодня бульон. Завтра, может быть, тушеный цыпленок. И, если перестанешь дуть губы, я дам тебе лекарство.
Упрямство Бэннер улетучилось.
– Какое лекарство?
Джейк вытащил из нагрудного кармана два леденца и протянул ей.
– Один вишневый, другой с сарсапарелью. Твои любимые.
Бэннер прижала леденцы к груди.
– Ты не забыл.
– Черт возьми, когда ты была маленькой, я не осмеливался появляться в Излучине без этих леденцов.
Она коснулась его щеки.
– Совсем не из-за леденцов я была рада тебя видеть, и тогда, и теперь. Но все равно спасибо.
Желание вспыхнуло в Джейке с такой силой, что все тело содрогнулось. Он отошел от Бэннер, стараясь не вспоминать, как она лежала ночью рядом с ним, какие сладкие у нее губы. Ей лучше, но она все еще больна, и он не простит себе, если снова воспользуется ее слабостью.
– Пойду лучше варить бульон, – пробормотал он и поспешил покинуть спальню.
В эту ночь он не спал рядом с ней. И она не попросила. Оба без слов согласились, что это было бы рискованно.
20
На следующий день Бэннер стало гораздо лучше. Она смогла сесть, опираясь на подушки. Лихорадки не было уже двадцать четыре часа. Шов не загноился. Организму нужно было только время, чтобы восстановить силы.
– Хочешь встать и пройтись вокруг кровати? – спросил Джейк, забирая у нее с колен поднос. Она проглотила яичницу с волчьим аппетитом.
