Элиф Шафак - Честь
Входя в дверь кинотеатра, она прищемила пальто и оставила в дверях несколько шерстинок. Внутри царил знакомый запах переполненных пепельниц, попкорна и чипсов. Завитки на ковре были такими замысловатыми, что, когда она смотрела на них слишком долго, у нее начинала кружиться голова. Привычная обстановка всегда действовала на Пимби успокоительно. Стоило ей оказаться в фойе, на душе сразу становилось легче. Здесь она чувствовала себя защищенной. Земля словно прекращала свое вращение, тревожные мысли о будущем отступали, и Пимби хотя бы на краткий промежуток времени позволяла себе наслаждаться настоящим.
Молодой билетер, стоявший у входа в зал, проверил билет и с зажженным фонариком проводил Пимби до места. Фильм уже начался, но в зале было не слишком темно благодаря льющемуся с экрана серебристому свету. Следуя за билетером, Пимби позволила себе оглядеться по сторонам. В зале было десятка полтора зрителей. Больше, чем обычно. Почему-то это обстоятельство заставило ее сердце тревожно сжаться.
Элайас всегда сидел на одном и том же месте: в центре среднего ряда. Однажды это место занял кто-то другой, и Пимби, не разобравшись в темноте, уселась рядом с незнакомым мужчиной. «Привет, красавица», – ухмыльнулся он. Чуть живая от смущения, Пимби вскочила и ринулась в первый ряд, где в счастливом неведении ждал ее Элайас.
Осторожно, чтобы не споткнуться, Пимби окидывала взглядом ряды. В одном сидела пожилая пара. Взявшись за руки, оба самозабвенно смотрели на экран. Пимби попыталась представить на их месте себя с Элайасом – старых, дряхлых, но по-прежнему влюбленных. Картина была столь нереальна, что воображение отказывалось ее рисовать.
Погруженная в свои мысли, Пимби не заметила, как человек, сидевший в заднем ряду, сполз пониже в своем кресле и склонил голову так, чтобы она оказалась в тени. Предосторожность была излишней: Пимби даже не посмотрела в его сторону. А он не сводил с нее глаз.
Луч фонарика выхватил из темноты ряд G. В самой середине сидел один-единственный зритель, весь превратившийся в ожидание, – Элайас. Пимби поблагодарила билетера и пробралась на свое место. Элайас с улыбкой повернулся к ней, протянул руку и принялся поглаживать ее пальцы, словно слепой, узнающий свою любимую на ощупь. Он нежно сжал ее ладонь, она ответила на пожатие. За те месяцы, что длились их встречи, они научились передавать свои чувства при помощи жестов, почти не прибегая к словам. Он тихонько наклонился и коснулся губами ее запястья, вдохнув запах ее кожи. Сердце Пимби затрепетало. Она все еще не осмеливалась взглянуть на него. Это тоже было правилом игры. Пока она на него не смотрит, он остается невидимым, а тот, кто невидим, не может исчезнуть.
Сегодня показывали «Хороший, плохой, злой». Она никогда не видела этот фильм. Он смотрел его не впервые. Это был первый звуковой фильм, который они смотрели вместе. Неделю назад кинотеатр исчерпал свой запас немых картин и перешел на классические спагетти-вестерны. Элайас и Пимби полюбили это место и не видели причин изменять ему. Кроме того, Элайас полагал, что сегодняшняя картина с ее незамысловатыми лаконичными диалогами хороша уже тем, что Пимби будет легко следить за сюжетом.
И действительно, фильм захватил Пимби с первых секунд. Когда Блондинчик, Туко и Ангельские Глазки блуждали в лабиринте злоключений, нарываясь на всевозможные опасности и счастливо их избегая, она сопереживала им, затаив дыхание. Когда Плохой спросил: «Ты работаешь для того, чтобы заработать на жизнь или чтобы убить себя работой?» – она опустила ресницы, пытаясь постичь смысл этой фразы. Когда Плохой подначивал Хорошего, утверждая, что на самом деле никаких различий между ними не существует, Пимби невольно вздрогнула. Никогда в жизни она не размышляла о природе добра и зла так много, как в последнее время. К этому ее подтолкнули письма Джамили. Ее сестра-двойняшка отвергала все искушения и вела добродетельную жизнь, чуждую страстей и пороков. Она, Пимби, оказалась ее полной противоположностью. А ведь когда-то они были едины во всем. Как быстро все меняется. В этом мире нет ничего постоянного. Жизнь – это поток, который никогда не останавливается.
Когда Туко сидел на ослике с петлей на шее, ожидая повешения, лицо Пимби исказилось от ужаса. Она отвернулась от экрана. На долю секунды ей показалось, что она встретила чей-то пристальный взгляд, брошенный из заднего ряда. Но было слишком темно, чтобы утверждать это с уверенностью. До нее долетел голос Злого: «Даже если у человека на шее петля, не факт, что он будет повешен».
Пимби закрыла глаза. На несколько томительных мгновений она перенеслась в другое время, в другое место.
– Милая, не стоит так расстраиваться. На тебе лица нет, – шепнул ей на ухо Элайас и утешающе добавил: – Это всего лишь фильм.
Пимби кивнула. Он прав, это всего лишь фильм. В реальной жизни у человека с петлей на шее нет шансов.
* * *Их было восемь сестер в возрасте от девяти до двадцати лет. Самую старшую звали Хейди, что означает «подарок». Она действительно была подарком, ниспосланным Творцом, первенцем, которым родители дорожат больше всех прочих детей, даже если это девочка. У Хейди были большие миндалевидные глаза, серые, как грозовые тучи, нежное лицо в форме сердечка, точеный нос. Как и все старшие дети в больших бедных семьях, в детстве, вместо того чтобы играть в куклы, она нянчила живых младенцев. С малых лет она помогала матери: убирала, готовила, стирала, кормила и укачивала младших. Ладони ее загрубели от работы, но запястья оставались тонкими и изящными. На запястьях она носила бесчисленные браслеты из фальшивого золота, которое на ней казалось настоящим. Пимби не помнила, чтобы ее старшая сестра хоть раз пожаловалась, в то время как все остальные без конца скулили и ныли. Сознавая, насколько ответственна ее миссия старшей дочери, Хейди повзрослела раньше времени. Девочка по возрасту, она обладала душой взрослой женщины. После смерти Нази Хейди заменила своим осиротевшим сестрам мать. Она заботилась обо всех, но особенно о самых младших, о близнецах. Когда Берзо женился во второй раз, женщина, вошедшая в дом, осталась для девочек всего лишь «папиной женой», ибо своей матерью они привыкли считать Хейди.
– Я никогда не выйду замуж, – любила повторять она. – Буду присматривать за сестрами до тех пор, пока все они не устроят свою судьбу. А сама останусь старой девой.
Близнецам казалось, она говорит вполне искренне, и, возможно, так и было на самом деле. Тем не менее жизнь распорядилась иначе. Зимой 1957 года Хейди начала встречаться с мужчиной – фельдшером, по распоряжению правительства проводившим в районе вакцинацию от туберкулеза. Взрослые считали прививку совершенно бесполезной, а дети боялись ее до истерики, так что работать ему было нелегко. Двенадцатилетняя Пимби не знала, при каких обстоятельствах этот человек познакомился с ее сестрой, когда между ними пробежала искра. И сейчас, когда она стала взрослой женщиной, фантазия ее была бессильна что-либо представить.
