Красивый. Наглый. Бессердечный - Кира Туманова
- М... – Многозначительно хмыкает Сятиновская. – Знаю я этот грипп. Уже пару недель, как вашу группу поразил этот недуг. Приходят к третьей, а то и четвертой паре, если вообще появляются.
Мы склоняемся ещё ниже. Странное чувство, когда ты не при чём, но испытываешь неловкость за отсутствующих, будто виновата.
- Так не пойдёт, милые дамы. Вы пришли сюда учиться, а не развлекаться.
- У Маринки, по ходу, климакс начался. – Танин шёпот обжигает ухо. – Злющая какая! Чего она нам-то высказывает?
- Чтобы мы другим передали. – Едва повернув голову, тихо отвечаю ей.
- Разговорчики! – Рявкает Снятиновская. – Не хотите мне объяснить, что происходит?
Девочки молчат. Хотя, что тут скажешь?
Отсутствующие сейчас отсыпаются.
Не известно, что вчера происходило – «покатушки» на машинах, посиделки на лавочках в парке или вечеринка у Кира. Наш чат, сначала регулярно транслировавший фотоотчёты с тусовок, в последнее время замолчал, а первоначальные кадры были подчищены.
Я даже была рада этому. Как бы не запрещала себе, рука так и тянулась открыть фото. Боялась, не хотела... Но сладкий мазохизм, подглядывать за кадрами незнакомой и непонятной мне жизни, начал входить в привычку.
Я убеждала себя, что это праздный интерес, но чувствовала лёгкую зависть к тем, кто был частью того мира. Они были свободны и делали, что хотели!
На одной из фото Кир стоял на фоне толпы девчонок вполоборота и смотрел в камеру через плечо пустым и холодным взглядом. И таким пугающе-притягательным был этот взгляд, что я сохранила снимок в галерею.
Первую неделю отчеты о вечеринках систематически появлялись в чате, и служили лучшей рекламой. Популярность Кира росла, быть приглашенной на его тусу – становилось своеобразной меткой качества.
Прежде единая и организованная группа девчонок постепенно разделялась на несколько лагерей – на домашних девочек со строгими родителями, «заучек», которых, в принципе, не интересовали такие развлечения, и тех, кто успел поучаствовать в студенческом веселье.
У движения тусовщиц были постоянные участницы, вроде Полины и Ани, были те, кто засветился всего раз – бесплатная выпивка и еда, почему бы и нет?
Тусовщицы на переменах активно обсуждали друзей Кира, делились впечатлениями и хихикали, листая фотографии в телефонах и показывая их друг другу. Кажется, они и приходили только для того, чтобы обменяться впечатлениями и обсудить, что делать дальше.
До меня часто долетали отрывки их разговоров – глупые восторги девчонок и односложные ответы Кира.
- Треть группы, а то и больше завалит сессию, - разоряется Снятиновская, будто не понимает, что её послание адресовано не тем людям. – Дисциплина на нуле. Чем вы думаете? Другие преподаватели тоже жалуются...
- Знаешь, как её называют старшекурсники? – снова шепчет Таня. – Мадам Брошкина.
Невольно поднимаю глаза на лицо Снятиновской, излучающей смесь недовольства и раздражения. Фокусируюсь на огромной броши с перьями, украшающую цветастую кофточку, и фыркаю. Прозвище прямо в точку.
- Ромашина! – Моя фамилия звучит для меня, как удар грома. – Что смешного? Может поделишься с нами со всеми?
Быстро склоняю голову и замираю. Чувствую, как кровь отливает от лица.
Снятиновская подходит к нашей парте, останавливается рядом.
- Я жду. – Голос режет воздух, как лезвие ножа. - Или ты считаешь, что ваши шутки того, о чём я сейчас говорю?
- Нет, не считаю... – выдыхаю в парту еле слышно.
- Где остальные?
- Я не знаю...
- Никто ничего не знает. Что ж, отлично! – Довольные нотки сытой тигрицы в голосе. – Прошу на лобное место... С удовольствием заслушаем ваш доклад. Надеюсь, вы готовы?
Встаю, и дрожащими руками собираю с парты стопку бумажек. Что-то я, конечно, расскажу, но серьезный доклад – вряд ли.
Господи, мне так нужна повышенная стипендия!
Сердечко чуть не выскакивает из груди, когда встаю перед группой.
Девчонки смотрят с сочувствием, Танька показывает кулачок – мол, держись. И эта немая поддержка меня немного воодушевляет. Сглатываю, перебираю листочки с записями, которые успела сделать накануне в библиотеке.
Какое счастье, что нет Кира и его команды, перед ними я бы точно растерялась.
Запинаясь начинаю рассказывать.
- Что вы блеете? - Встревает Снятиновская.
Нет, она не Брошкина, она Мымра! А я ещё надеялась на её протекцию.
- Ваш курс, самый слабый и бестолковый из всех, что учились здесь последние лет десять. – Медленно начинает Снятиновская. – Вы ещё не сдали ни одной сессии, но уже демонстрируете неуважение к предметам... К специальности, которую вы выбрали! Что будет дальше? – она постукивает ручкой по столу. – Половину из вас отчислят уже этой зимой!
- Простите, тема была слишком сложная. – Прижимаю бумажки к груди. - У меня не было времени подготовится.
- Есть простой секрет, как все успевать – меньше развлекаться!
- Но я...
- Чего вы к ней пристали? – Раздаётся сиплый от волнения голос. – Чего вы к нам всем пристали?
На последней парте привстаёт со своего места Стас.
Мымра приспускает очки на кончик носа. Недовольно сверлит взглядом возмутителя спокойствия.
- Арина не развлекается, она работает по вечерам. – Стас выдыхает, будто собирается с силами. – У нас всё нормально было, пока вы не приняли к нам этого... Рейгиса. С него и начинайте. Уберите его, всё будет, как раньше.
- Да, уберите меня! - Кир, держа руки в карманах, заходит в аудиторию. За ним следом семенит Полина. – Попробуйте...
Глава 9.
Тот, кто кричит о своём величии, часто боится тишины
Эффект от появления Рейгиса ошеломляющий. Сердце резко дёргается и кубарем летит вниз, спину осыпает мурашками.
Мымра молчит, сухо жуёт губами, наконец, отрывисто рявкает:
- Ромашина, садитесь, раз не готовы.
Я медленно опускаюсь, всё еще не веря в то, что пытка окончена. Меня переполняет благодарность к двум людям – к Стасу, который не побоялся меня защитить, и к Рейгису - за внезапное вторжение.
Странно, что Снятиновская не выставила опоздавших сразу же. Видимо, Киру, за чьей спиной маячит тень отца-прокурора, позволяется больше, чем простым смертным.
- Рейгис, жду вашего триумфального выступления. Надеюсь, вы готовы? – Без особой надежды интересуется Снятиновская.
- Без проблем.
Всё с той же расслабленной полуулыбочкой, Кир становится рядом с преподавательским столом. Полина, изрядно помятая, падает за ближайшую парту,
