Красивый. Наглый. Бессердечный - Кира Туманова
Бросаю полный признательности взгляд на Стаса. Он лишь молча склоняет голову – мол, все в порядке.
Глазами показывает мне, чтобы я смотрела вперед, и сам начинает мрачно гипнотизировать Рейгиса. Хочет увидеть, как Кир сейчас обделается.
По аудитории проносится шорох, будто ветер гонит листву. Наверное, все ожидают того же.
- Замолчали все, - стучит ручкой Мымра. – Рейгис, мы все во внимании.
Кир слегка покачивается с носка на пятку, и начинает рассказывать. Без предисловий, откашливаний и робкого блеяния. Он даже сумку с плеча не снимает. Так и стоит, слегка покачиваясь с носка на пятку.
А его хрипловатый голос звучит, может быть, недостаточно эмоционально, но успокаивающе. Гладит тембром мои взвинченные нервы, заставляя расслабиться. Заглушает шум крови, который звенит в ушах после недавнего позора.
Сначала я ничего не понимаю.
Прижимаю к щекам ледяные ладони и заставляю себя вслушаться.
«...Уплощение пространства и объемов, характерное для церковной традиции...»
Мои знания авангарда далеки от идеала, но, если бы я разбиралась в сложной для первокурсника теме, хотя бы на уровне Рейгиса, уже давно работала бы в галерее.
«...трансформация иконописных приемов, как несогласие с происходившими в мире событиями...»
В аудитории стоит такая плотная тишина, что её можно резать ножом. Девчонки молча переглядываются, пытаясь понять, что происходит. Полина, восседая с гордым видом царицы Савской, пренебрежительно посматривает по сторонам.
Снятиновская, опустив голову, слегка кивает в такт его словам.
А Кир рассказывает материал неторопливо. С ленцой, словно доносит до дошколят правила дорожного движения.
Но даже с такой небрежной манерой подачи я не успеваю за его словами. И дело не только в том, что на нём обтягивающая футболка, демонстрирующая красивые загорелые руки, и не в том, что в отличие от Полины он выглядит потрясающе свежим. Он смотрит поверх наших голов, и в его карих глазах – пустота и скука.
На мгновение он мажет взглядом по нашим лицам и, когда он смотрит на меня, холод его презрения доходит до самого нутра.
Меня обжигает осознанием того, что он считает нас пылью, жалкой массовкой для его яркой жизни. И сейчас он соизволил порадовать нас своим выступлением. Милостиво разрешил нам обожать не только за смазливую мордашку, но и за ум.
«...И квадрат Малевича, как воплощенный бунт против традиций, ставит точку в этом извечном споре. Что было первично – форма или содержание, содержание, или форма. А, просто не было ничего. Вот и всё.»
Студентки с ошалелым видом молчат. Какое-то время ждут продолжения. Но Кир, развернувшись, шагает туда, где обожающим взглядом его ласкает Полина. Её соседка, подобрав тетрадку, мышкой шмыгает на другое место.
Но Кир, будто не замечая этого, проходит дальше и садится один.
- Неплохо, - Снятиновская довольно хмыкает. - Для первокурсника очень даже достойно. Надеюсь, Рейгис, вы изменили своё мнение о современном искусстве? – Мымра поднимает голову. – Теперь. – Делает нажим на последнем слове.
- Нет. – Рейгис бросает свое тело на стул. – Всё равно, это мазня.
- Но... – Мымра удивлённо смотрит на него поверх очков.
- Время было удачное, кто больше выпендривался, тот и прославился. А я люблю... – позёвывает и задумывается. – Я люблю Шишкина. Мишки на конфетах, помните таких? Вот это было хорошо! Душевно. И вкусно...
После глубокого доклада этот детский и наглый ответ звучит неожиданно, будто Кира только что похитили и подменили инопланетяне.
Мымра хмурится, одним своим видом гася легкие смешки. Пытливым взглядом сверлит Кира:
- Мы можем дать вам знания, но формировать собственное мнение вам придётся самим. Хорошо, когда у человека оно есть изначально. – Выдаёт своё глубокое заключение.
Рейгис удовлетворённо хмыкает, разваливается на стуле с видом победителя.
Танька локтем толкает меня в бок, смотрит ошалевшими глазами:
- Это что? Рейгис вкрай охамел, и ему ничего не будет? А тебе, значит, устроила нагоняй...
- Он же король факультета, - тихо отвечаю, - ему всё можно.
Склоняюсь над тетрадкой и делаю вид, что конспектирую то, что говорит Мымра. Хотя мысли мои далеки от искусства.
Что-то внутри меня щелкнуло и перегорело. Романтичный образ прекрасного принца, который я лелеяла в глубине своей души, сейчас был перечеркнут лучшим докладом, который я только слышала.
Он же выделывается – это очевидно. У нас всех было единственное преимущество перед ним – наши знания. Но сегодня он показал нам, что наши знания – ничто!
Рейгис – самодовольный фальшивый ублюдок, которому доставляет удовольствие демонстрировать, что окружающие – прах под его ногами.
И почему-то от этого мне больнее, чем от осознания того, что сегодня Кир нас всех сделал. И меня, и Мымру, и Стаса... И всех девчонок, которые считали себя умнее него.
Единственное настоящее, что я сегодня в нём разглядела – это презрительный взгляд. Я видела, что ему отчаянно скучно.
Но почему? У него же есть всё?
Глава 10.
Тщеславие делает месть сладкой на вкус, но горькой на последствия
- Ты такой у меня молодец! – Полина виснет на моей шее, пытаясь чмокнуть в щёку.
Меня опять корёжит от этого собственнического «меня», неужели она считает, что теперь я её с потрохами. Подумаешь, пару раз раздвинула ноги...
Смотрю, как приближаются её жирно намазанные губы, и демонстративно отстраняюсь.
- Наверное, хорошее было выступление, - невинно замечает Аня, – только я смысл не поняла. Заслушалась. У тебя такой голос... М-м-м...
Полина издаёт странный звук, похожий на клёкот. Подавилась что ли? А я оббегаю взглядом ладную фигурку невысокой шатеночки. Мысленно облизываюсь.
- Ничего особенного. Память хорошая. – Небрежно пожимаю плечами.
На перемене, окружённый толпой щебечущих девчонок, пожинаю лавры победителя. Не знаю, что чувствовал Цезарь, когда въезжал в Рим, но я испытываю только лёгкое раздражение. Эта победа далась мне слишком легко.
Наушник давно вытащен из уха, молодая аспирантка, диктовавшая мне текст, отработала свои деньги на пятёрку.
Я внёс аспиранточку в телефон, как «Сиськи и доклады». Ещё пригодится, если не по поводу второго, так по поводу первого.
- Рыжик зря старался, - Кристина заливается мелодичным смехом. Кстати, она тоже рыжая, интересно – крашеная или свои? Потом узнаю в более приватной обстановке. – Стас, дурачок, вякнул, а всё зря. Ты теперь доказал, что дело не в твоём блате, а вот
