Пуговицы и ярость - Пенелопа Скай
А я бы уже не пережил новых потерь.
Пуговица поняла, что перешла границу, и осеклась.
– Прости, что задела тебя…
– Больше не делай так.
– Просто мне интересно. Я не хотела причинить тебе боль.
– А ты думаешь когда-нибудь?..
– Нет.
Я даже не успел закончить фразу.
Ее ответ меня удивил. Когда она попросила устроить ей романтическую вечеринку, мне показалось, что она все еще верит в любовь. Но, возможно, я ошибался.
– Почему, позволь узнать?
– Я никому не доверяю. И вряд ли смогу.
Она доела последний кусочек хлеба и принялась за следующий ломоть.
Я же не прикасался к корзинке – хлеб я не любил.
– Нельзя же ломать свою жизнь из-за этой сволочи.
Да, такого садиста, наверное, еще не было. Я-то тоже не ангел: преступник, убийца, злодей. Но такого я себе не позволял.
– Ты обязательно найдешь достойного мужчину.
– Даже если такой и найдется, я уже не способна доверять. Это ушло без возврата.
– Все так или иначе возвращается в нашей жизни.
Она покачала головой:
– Если бы видел то, что пришлось мне, то понял бы, что такое невозможно. Я поняла, в какую тварь может превратиться мужчина. Теперь я понимаю, что мужики думают не головой, а головкой. Я узнала, что такое люди… то есть мужчины.
Я мог бы поспорить с нею, но не стал. Я сам был той еще сволочью. Я не насиловал ее, но это не делало меня хорошим человеком. Я платил ей за то, чтобы она раздвигала ноги. Но лучше меня это не делало.
– Грустно, что ты потеряла веру в людей.
– Мне просто раскрыли глаза.
Вернулась официантка с тарелками и поставила их на стол между нами. Она не спускала с меня глаз, начисто игнорируя Пуговицу. Вероятно, она думала, что Перл моя сотрудница или клиент, а не секс-рабыня.
Пуговица смерила девушку тяжелым взглядом. Та разлила вино по бокалам и, к моему облегчению, удалилась.
Как только девчонка отошла, Пуговица несколько оттаяла.
– Ты ревнива?
– Да ни разу, – ответила она, разрезая лазанью. – Просто терпеть не могу, когда на меня смотрят, как на пустое место.
– Может, она приняла тебя за моего клиента?
– Но я-то не клиент, – раздраженно заметила Перл, жуя.
Ага. Замуж она не хотела, никому не доверяла, но тем не менее ревновала. Все это выглядело как-то нелогично. Впрочем, подойди сейчас к ней другой мужчина, я бы немедля прирезал его, как свинью. Но к любви это не имело ни малейшего отношения. Нет, я лишь хотел власти над нею.
– И теперь она поймет это.
С этими словами я протянул руку через стол и сплел наши пальцы. Так мы и сидели, держась за руки и работая вилками.
Едва только наши руки соприкоснулись, я почувствовал ее ответную реакцию. Ее пальцы скользнули по моим и цепко схватили мои. Она взглянула на наши руки, и вместо гнева я заметил в ее глазах страсть.
Мы сидели у окна, закусывали и пробовали которое уже по счету вино. Я перепробовал почти все, что было. Свое я хорошо знал, знал и то, что выпускали конкуренты. Не могу сказать, что они меня впечатлили.
Но Пуговица наслаждалась…
Она наливала себе бокал, затем крутила его, как заправский сомелье.
– Вот это мне понравилось.
– Как раз мое.
– Правда?
Я кивнул.
– И сколько же у тебя наименований?
Непростой вопросец.
– Ну, если навскидку… что-то около сотни.
– Ух ты. А ты всегда интересовался виноделием?
– Да, наверное. Кроме того, еще и крепкими напитками.
– И сам начал свое дело?
Я снова кивнул.
Перл сидела, положив запястья на край стола. Тонкие ее руки выглядели чрезвычайно соблазнительно. Она больше не теребила свою шевелюру, отчего ее волосы рассыпались по плечам и обрамляли лицо так, словно она готовилась к фотосессии. Под платьем не было видно шрамов на ее спине и заднице, но я знал, что они там есть.
– И как же ты начал?
– Ну, долгое время я занимался оружием. Но потом мы с отцом поссорились, и я открыл свое дело. Мне надоело быть подчиненным, мне не нравилось постоянно находиться в тени отца. Так что я забрал свою долю и основал винодельню. Постепенно дело пошло.
– А когда вернулся к теме оружия?
– Когда отец умер.
Не то что бы я сильно горевал по данному поводу. При последнем нашем разговоре мы наговорили друг другу много неприятных вещей. Так что прошло несколько лет, пока мама позвонила мне и сообщила о его кончине.
– Я снова стал заниматься оружием и пригласил в качестве партнера Кейна. Так что приходится заниматься двумя делами одновременно.
И хотя она не проронила ни слова, я заметил вспыхнувший в ее взгляде интерес. Она ловила каждое мое слово – впрочем, она всегда проявляла внимание, о чем бы мы с нею не говорили.
– И тебе нравится?
– Не то что бы.
Я действительно не очень гордился своим занятием. Оружейный бизнес приносил мне больше проблем, нежели он того стоил. У меня была масса врагов, которые не дремали. И самым серьезным из них был Боунс. Мы стали врагами еще до того, как увидели друг друга.
– Но Кейн настаивает, чтобы я продолжал этим заниматься. Ему, видишь ли, не хочется управлять этим делом в одиночку.
– С каких это пор ты стал его слушаться?
Я чуть заметно улыбнулся:
– Да потому, что я и сам знаю, что ему не под силу вести такие дела. Он резкий, порывистый, а я, наоборот, делаю все основательно. Ему подавай все здесь и сейчас, а я не привык торопить события. Да и, в общем-то, он больше скупердяй, нежели бизнесмен. Так что мы уравновешиваем друг друга.
– А вином тебе нравится заниматься?
– О да. Это честный бизнес, и мне не стыдно за него. Я начал, когда мне было всего восемнадцать, а через несколько лет уже стал одним из ведущих виноделов в Италии.
– Мама, наверно, гордилась тобой.
– Да.
Мама гордилась, это точно. А вот отец называл меня говнюком.
– Мне бы хотелось посмотреть, если ты позволишь.
– Конечно.
В самом деле, славно будет трахнуть ее на моем рабочем столе после дня, проведенного в полях. И лестно будет показать ее служащим – пусть посмотрят, с
