Моя любовь, моё проклятье (СИ) - Шолохова Елена

— Здравствуйте. Вызывали?

Ну и что теперь сказать? Что у него вдруг случился сиюминутный приступ идиотизма? Ремир вздохнул, молча кивнул на стул. Жмуров обречённо прошёл к столу, сел напротив. Ремир недовольно взглянул на него — чего этот Жмуров трясётся, как овечий хвост? Он его и не дрюкал-то по-настоящему ни разу. И сейчас не собирался.

Он вдруг почувствовал раздражение, хотя не признался даже самому себе, что несчастный сисадмин тут ни при чём. Что бесила его сейчас собственная нерешительность. Всегда ведь твёрдо знал, что и как нужно делать, а тут ни с того ни с сего колебания какие-то, вот и растерялся с непривычки.

— Снеси всё левое на компьютере у Стоянова, — придумал наконец. — Имею в виду игры, фильмы, музычку… И вообще, знать хочу, какие сайты серфит наш коммерческий.

— Я посмотрю по логам, — с готовностью закивал Жмуров, — и отправлю вам отчёт.

— Ну и шикарно, — выдавил кривоватую улыбку Ремир, сисадмин аж заморгал от изумления. — Ступай.

Жмуров подорвался к дверям.

— А ты ведь учился в институте экономики, права и управления? — спросил вдруг Ремир в последний момент, хоть и сам на себя злился. Где выдержка? Где разум?

— Да, на факультете прикладной информатики, — остановился у порога сисадмин, посмотрел насторожённо.

— А случайно не знаешь такую Горностаеву Полину? Она тоже там училась и с тобой в одно время.

— Конечно, знаю, — расслабившись, ожил Жмуров. Даже глаза загорелись.

— Ну и что можешь сказать о ней? — спросил вроде бы невозмутимо, но зачем-то тут же уточнил, будто оправдать свой интерес поспешил: — Резюме её мне тут Супрунова прислала…

Жмуров ухмыльнулся.

— Ну, не знаю…

— Так знаешь или не знаешь?

— Ну… она такая…

— А поконкретнее?

— Ну, как вам сказать… Сам-то я с ней близко не общался. Привет-привет, пока-пока и всё, но как бы наслышан, что она… в общем, то с одним, то с другим, то с обоими. Ну и пьянки-гулянки сплошные, само собой… На учёбе вообще не заморачивалась. Даже не знаю, ходила ли она на пары или всё так ей ставили…

— В смысле — так?

— Ну, она с замдекана мутила. Он её и двигал, вытягивал, как мог. Потом про их отношения каким-то образом все узнали, в том числе и жена замдекана. Скандал был, ужас… Его сняли. Полинка тоже куда-то пропала как раз после четвёртого курса. Так что я даже не знаю, доучилась ли она…

— Ясно, ступай, — мрачно сказал Ремир.

То с одним, то с другим, то с обоими?! Это вообще как?! Ещё и замдекана до кучи?! Да она ударница прямо! Внутри закопошилось гадливое чувство, тошнотворной волной поднялось к самому горлу. С чего-то вдруг казалось, будто и он запачкан в этой грязи уже только потому, что когда-то был в неё влюблён. Хотя нет, себе-то зачем врать? Не совсем поэтому. А потому что тогда, восемь лет назад, был момент, когда ему самому хотелось не просто запачкаться, а наплевать на всё и нырнуть в эту грязь с головой. А то, что не нырнул — так не его заслуга. Обстоятельства так сложились… Стоп-стоп-стоп, про обстоятельства лучше не надо. Но было уже поздно. И приступ глухой ярости не заставил себя ждать.

Ближе к обеду Ремир наведался в кадры. Обыкновенно он так не делал — есть секретарша: если надо было кому-то вставить пистоны, она и вызывала несчастного к шефу. Если не очень жгло, мог и по телефону донести своё мнение. Но тут вдруг напал злой азарт. Знал ведь, что своим визитом переполошит не только кадровичек, но и всех по соседству: бухгалтерию, юристов, планово-экономический. И пусть. И хорошо. Не помешает подстегнуть им синапсы да нервы пощекотать. А Супрунова так сама напросилась — она ж ему прислала этот «сюрприз» и испортила вчерашний вечер. И утро, между прочим, сегодняшнее тоже испортила.

Открывал двери он всегда одинаково: резко и полностью нараспашку. Девочки-кадровички вздрогнули все как одна, округлили глаза, вытянулись.

— Где? — прогремел он, кивнув на пустой, отдельно стоящий в дальнем конце кабинета стол. Заодно отметил про себя, что две девочки сидели, работали, зарывшись в свои необъятные кипы бумаг. А вот третьей не повезло. Она держала в руках кружку с дымящимся чаем и пыталась что-то спешно прожевать и проглотить.

— Вышла, — промолвили девочки, не сводя с него испуганных глаз.

— Охренела эта Супрунова! Я пришёл, а она по коридорам шатается.

Обе труженицы сразу залепетали какие-то оправдания для своей начальницы, но он уже развернулся к третьей, пригвоздив её взглядом.

— А я гляжу, вы тут все охренели! Завтракаем или уже обедаем? А ты ничего не попутала? Время там, место, не? Тебе вдруг стало казаться, что ты дома на кухне?

Она затрясла головой, еле слышно выдавив:

— Извините.

— Ну и что ты там точишь? — Он подошёл ближе, заглянул. — Бутерброды? Куда отложила? Ешь давай. Точи дальше, а я полюбуюсь.

Она сидела, низко опустив голову, и не шевелилась.

— Ешь, я сказал! — рявкнул он так, что все три девушки чуть не подскочили на месте. — А то сейчас тебе их силой впихну.

Она принялась безропотно поедать батон с сыром, давясь, глотая слёзы, пока Ремир, сложив руки на груди, взирал на неё сверху вниз с нескрываемым презрением.

— Что… — раздалось за спиной короткое, весёлое, но сразу оборвалось.

— Супрунова! — развернулся к ней Ремир и хищно улыбнулся. — На ловца и зверь! Тебя где носит?

— Я в… — она сглотнула, — в коммерческий я ходила. П-по поводу должностной инструкции.

— А что с должностной? — спокойно, словно играя, поинтересовался он.

— Ну… там кое-какие функции не прописаны, — засеменила она поскорее на своё место, словно пытаясь укрыться от него хотя бы за такой хлипкой преградой. — Я сказала Штейн, чтоб прописала.

— Вот как, — он следом вальяжно прошёл к её столу, небрежно сдвинул папки в сторону, уселся полубоком на столешницу, ещё и к ней наклонился. Она оцепенела. — А по телефону или по электронке то же самое никак нельзя было сделать? Обязательно телесами ходить трясти и бессмысленно тратить рабочее время?

Супрунова не вынесла его взгляд, отвела глаза в сторону. Шея, щёки женщины пошли пунцовыми пятнами.

— Тебе ещё повезло, Супрунова, что вчера в той помойке, что ты мне скинула, я всё-таки выбрал кое-кого. Так что живи пока, и завтра к десяти утра пригласишь ко мне на собеседование вот этих кандидатов. Ясно?

Он сунул ей под нос листок из блокнота с десятком фамилий.

— Да, Ремир Ильдарович, — кивнула Супрунова.

Он плавно соскользнул со стола и направился к двери. По пути холодно бросил той, что с бутербродами:

— Наелась? Отлично. Обе, вместе с Супруновой, остаётесь без обеда. Чтоб впредь не тратили рабочее время на всякую фигню. В другой раз так легко не отделаетесь. Ну и просто запомни для себя, что есть за рабочим столом — это свинство.

Возле кабинета его уже поджидал Макс.

— Рем, я по поводу инвестиционного проекта. Внёс тут кое-какие правки, взгляни.

Ремир невесело кивнул, хотя в голову ничего толком не лезло. Астафьев взглянул повнимательнее:

— Где на этот раз шороху навёл? — усмехнулся он.

— В кадрах.

— Опять не тех кандидатов подогнала?

Ремир промолчал. Макс, проходя следом в его кабинет, заметил:

— Честно говоря, я вообще не понимаю, почему ты Супрунову до сих пор держишь. Тётка ведь явно спивается. У тебя к ней что, особое отношение?

— У меня ко всем особое отношение. Тебе ли не знать?

— Блин, ну её-то ты уже ловил выпившей на работе. А как она себя на корпоративах ведёт? А сколько раз она с бодуна приходила?

— Ну приходила же и не опаздывала. Про корпоративы лучше помолчим. Я там тоже не светские манеры демонстрирую. Ну а пьяная она была в свой день рождения.

— И что? Это как-то оправдывает пьянство на работе? Слесаря ты тогда выгнал сразу, а у него жена родила. Тоже повод веский.

— Этот слесарь, чтоб ты знал, — взвился Ремир, — сидел в своей каптёрке днями напролёт, чаёк попивал и не чесался. А Супрунова, с какого бы похмелья ни была, с документами работает как никто. Захочешь — не придерёшься. За все годы ни одного косяка. Ты, например, в курсе, что она единственная, кто прошёл аудит без единого замечания? И если надо — работает она без выходных и проходных. И приплаты за переработку, заметь, не требует. А твои непьющие технари? Напомнить результаты последней проверки? Сколько там неучтённого оборудования болталось на наших вышках?