Эль Море - Нити Жизни
— Кто он? — вдруг спросил тот же голос.
С шершавой бумаги на меня смотрело лицо, чьи губы оставили на моих печать. Я неосознанно потянулась и провела ребром ладони по контуру наброска, а затем замерла. Нейл в изумлении глядел на мои действия. И почему я постоянно делаю что-то не то? Стараясь уклониться от ответа, я небрежно бросила:
— Просто человек.
— «Просто человек», — он с сомнением повторил.
— Да, именно.
«Сама-то себе веришь?» — с сарказмом проскрипел кто-то в моей голове, так долго молчавший.
— Я где-то его видел…
— Возможно, это кто-то из больницы. Я уже не помню, — соврала я, отчетливо зная, кто это. Машинально отметив про себя: почему человек, знающий, что это — глупо, все же делает это? И зачем мне, вообще, понадобилось его рисовать? Я не понимаю себя.
— Нарисуешь меня? — Нейл протянул мне альбом.
— Поминальный портрет?
Он скривился, явно не довольствуясь таким аспектом предложения.
— Ладно, ладно, — сказала я, в знак согласия развернула блокнот и, выбрав чистый лист, принялась рисовать.
Он внимательно наблюдает.
Мои движения: круг, две точки, дуга, штришок. Затем вырываю бумагу и сую ему:
— Я закончила.
Его бровь, как-то по-королевски, приподнялась от взгляда на мою карикатуру, а потом этот взгляд достиг меня.
— Я что, так выгляжу?
— Приблизительно. Я приукрасила.
Он рассмеялся. Я тоже. Всё вмиг вылетело из головы.
Спускаясь по лестнице, я шла, ощущая себя заключенной, закованной в кандалы и тянущей за ногами гири. Сердце бухало, одышка не давала спокойно вздымать и опускать грудь. Преодолела я, лишь, цокольный этаж. Пришлось свернуть с лестницы и, пройдя до лифта, спуститься на нем. Вот ирония-то, но похоже я скоро и ходить сама не смогу. Нужно ли мне волноваться на этот счет или не стоит? Ведь я могу и не дотянуть до такой роскоши, как передвигаться в инвалидном кресле.
Я вышла из своих мыслей, когда оказалась перед табличкой: «Кардиохирург. Доктор медицинских наук: Итан Миллер». И в миллионный раз, как делала до этого, постучала в дверь.
Голос из-за двери донес:
— Войдите.
Я вздохнула и толкнула дверь. На той стороне, сказала:
— Здравствуйте, мистер Итан.
Его обычное бесстрастное выражение дало трещину. Он удивленно прищурился. В аудитории повисла почти осязаемая тишина. Я вглядывалась в его лицо, в каждую его деталь. До тех пор, пока не угодила в капкан его глаз. Они так искрились, что у меня перехватило дыхание. В этот момент я вспомнила, как наши губы слились в поцелуи. И моё сердце, бьющееся на один удар быстрей, уже стучало совсем по другой причине, не связанной с диагнозом.
— Привет, — наконец ответил он, — проходи, у нас сегодня назначено?
— Эхо-кардиография. — Я опустилась на кушетку.
Он оглядел меня, но ничего не сказал. Вместо этого, уставился на экран, сверяясь с записями ежедневника. Набрал номер моей палаты в компьютерную программу, и на мониторе высветилось имя — Полина. М. Эхо-кардиография, 10:00.
— Что, не верите?
— Хм, скорее убеждаюсь, — он привалился к спинке стула.
— В чем? В том, что мне стало хуже, так это и так ясно. Если б не моё состояние, ноги б моей здесь не было.
Он повесил на шею фонендоскоп и сел на кушетку рядом со мной.
— Давай, послушаем.
— Ещё чего? — я вцепилась в свою футболку, покраснев.
Он проследил за моим порывом и сжал челюсти так, словно я его оскорбила.
— Что-то не так?!
— А?! Нет, ничего, — промешкалась я, но футболку стащила.
Я не понимала этого раньше. Я планировала к этому не возвращаться, считая, что я к этому не склонна. Но, находясь снова с ним, я как очнулась от забвения и была уже безнадежно зависима от него. И как так получилось, что, несмотря на все контраргументы, представленные моим разумом, я перестала лицезреть в нем бесполое существо в балахоне со значком врача, и смотрю на него, исключительно, как на мужчину.
И поэтому, пока холодный медицинский предмет, управляемый его пальцами, касается моего тела, я пытаюсь представить, каково это быть той, кто чувствует эти руки на своем теле, постегает их тепло и прибывает в их объятиях. Я становлюсь странной…
Каково это, видеть себя в глазах другого и знать, что ты не отражение, а ты — его всё? Хотела бы я это познать до того, как приближусь к смерти.
Я всегда находилась в уверенности, что любви не бывает, как таковой, это всё ограниченность выбора, отсюда все эти рабочие романы и стремительно заканчивающиеся интрижки. Но. Что же это тогда? Если, даже после того, как я попробовала на вкус страх, свою долю боли, пустые слёзы бесполезного одиночества, и старалась избавиться от своего наваждения, я не смогла. Сердце само выбрало своего любимого. И я понимаю, что дальше будет лишь сложнее.
Прослушав меня, его поколебавшийся вид сказал сам за себя. Вопросы были не уместны.
«Вот и ещё один шаг к пропасти» — отчеканило моё подсознание.
После, как приклеенная, я пошла за ним.
Кабинет для проведения эхокардиографической манипуляции, ничем особо не отличим от своих братьев-близнецов из ряда больничных коморок. Стены, потолок, специальный стол, на котором я сейчас буду лежать, и конечно, главный диагност этого помещения, ради которого меня сюда и притащили — ультразвуковой аппарат.
— Полин, познакомься — это Дебра Уорд. Она…
— Спасибо, но я умею читать, — прервала я, оглядев прицепленный пластиковый элемент униформы и процитировав дальнейшее его содержание: — врач ультразвуковой и функциональной диагностики.
— Зови меня просто, Дебра. — Женщина, подходящая под ровесницу моей мамы, по-деловому протянула мне руку. В это время я успела заметить, что у неё короткие волосы, глубоко посаженные глаза, длинноватый нос и прямоугольное лицо.
— Тогда, просто Поля, — я без колебаний ответила на её жест.
Её губы украсила легкая улыбка:
— Приятно познакомиться.
— Взаимно!
— Когда я смогу её забрать? — в наше представление вклинился мужской тон. Я ощутила себя какой-то игрушкой из отдела товаров.
— Как мы закончим, и я расшифрую показатели УЗИ. Минут тридцать-сорок и она будет в твоем полном распоряжении, — уголки её рта преобразились в трогательную линию. — Не заскучаешь?!
— Хорошо, — он обратил зрение на своё правое запястье, где был закреплен ручной механизм, но не на подтрунивающее словечко коллеги. — Буду к запланированному времени, — ровным голосом подвел черту.
У самой двери он остановился и оглянулся, помахав мне рукой, затем покинул палату, с глухим стуком захлопнув дверь.
