Даниэла Стил - Обещание страсти
Его тяжелые раздумья прервал стук в дверь. Снова Кассия. Одетая и готовая к выходу.
– Господи, ты выглядишь таким мрачным!
Очевидно, его мысли отразились на лице.
– Утро – не мое любимое время дня. Хотя не могу сказать того же о тебе. Ты выглядишь готовой для того, чтобы выпить чаю на стоянке грузовиков.
Она, как обычно, была одета очень дорого. И в ней чувствовалось нездоровое оживление, которое заставило его занервничать. Что, если она сломается?
– Не стоит ли нам вызвать такси?
Они отказались от лимузина, когда заселились в «Ритц», заплатив огромные чаевые шоферу за его молчание.
– Мы можем пройтись пешком. Я знаю одно местечко недалеко отсюда.
Они вышли на промозглую улицу и направились на юг, рука об руку спускаясь по крутым холмам.
– Это действительно восхитительный город, не правда ли, Ал? Может быть, мы сможем отправиться на прогулку сегодня.
Он надеялся, что этого не произойдет. Он надеялся, что Люк заставит ее вернуться в Нью-Йорк сегодня же. К концу недели его переведут в Квентин, и ей нет смысла оставаться. В любом случае, она не сможет навещать его, пока не будут соблюдены все формальности, а это может занять несколько недель. И рано или поздно, ей все равно придется отправиться домой. Лучше рано, чем поздно.
Стоянка грузовых автомобилей была заполнена, но в кафе было не слишком многолюдно. В помещении было тепло, уже играл музыкальный автомат. Аромат кофе смешивался с запахом, исходившим от усталых мужчин, с дымом от сигар и сигарет. Она оказалась там единственной женщиной, но не привлекла к себе особенного внимания.
Алехандро заставил ее заказать завтрак, и она поморщилась. Но он был непреклонен. Яичница из двух яиц, бекон, картофельные оладьи и тосты.
– Бога ради, Алехандро, я столько не съедаю даже в обед.
– По тебе это заметно. Тощая светская дама.
– Ну, не будь снобом.
Она съела один кусочек бекона и поиграла с тостом. Нетронутая яичница смотрела на нее желтушными глазами.
– Ты ничего не ешь.
– Я не голодна.
– И ты слишком много куришь.
– Да, папочка. Что еще?
– Иди в задницу. Послушай, если ты не будешь заботиться о себе, я настучу боссу.
– Ты расскажешь Люку?
– Если придется.
На ее лице промелькнуло выражение беспокойства.
– Послушай, Алехандро, серьезно…
– Да?
Он рассмеялся над тем, как она занервничала.
– Я совершенно серьезна. Не расстраивай Люка ничем. Если он видел безобразные фотографии в газетах, это уже достаточно плохо.
Алехандро кивнул, перестав смеяться и поддразнивать ее. Они оба уже прочитали небольшую заметку на третьей странице утреннего выпуска газеты «Хроникал»: мисс Сент-Мартин еще не вернулась в Нью-Йорк; предположительно, она «прячется» где-то в городе. В заметке даже приводились предположения, что она госпитализирована с диагнозом «нервное расстройство». И на фотографиях, безусловно, она выглядела так, что это предположение казалось весьма обоснованным. Они также предположили, что если она все еще в городе, то, возможно, появится в тюрьме в приемный день, чтобы повидать Люка, «если только мисс Кассия Сент-Мартин не пустила в ход свое влияние, чтобы обеспечить себе некоторые привилегии в виде частного порядка посещения мистера Джонса».
– Ух ты, я даже об этом не задумывалась.
– Хочешь попробовать? Это поможет тебе избежать неприятностей с прессой. Похоже, они определенно будут ждать тебя в приемные дни.
– Ну и пусть. Я пойду навещать его в тот же день, что и все остальные.
Алехандро кивнул. Оставшееся время до начала визита в тюрьму тянулось бесконечно. Казалось, прошло несколько недель, пока часы не показали без четверти двенадцать.
Глава 28
– Готова?
Она кивнула и взяла в руки сумочку.
– Кассия, ты выглядишь потрясающе.
Перед ним стояла очень красивая молодая женщина, у которой не было никаких забот. Немного помог и макияж, но в основном все дело в ее осанке и в маске, которую она надела на лицо.
– Благодарю вас, сэр.
Она казалась напряженной, но очаровательной, и совсем не походила на ту женщину, которая рыдала в его объятиях двумя днями ранее в коридоре городской мэрии. Перед ним стояла до кончиков ногтей аристократка, полностью контролирующая свои действия.
Только дрожащие руки выдавали ее. Если бы не это, она выглядела бы совершенно невозмутимой. Алехандро задумался, глядя на нее. Значит, вот как проявлялась принадлежность к высшему классу. Не показывать своих чувств, словно у тебя никогда не было поводов для огорчений, быть всегда элегантно причесанной, с напудренным носиком и улыбкой на лице. Разговаривать тихо, не забывать говорить «спасибо» и «пожалуйста» и улыбаться швейцару. Признаки хорошего воспитания. Как породистая собака или хорошо выученная лошадь.
– Ты идешь, Алехандро?
Она спешила скорее покинуть отель.
– Господи, женщина, я с трудом могу собраться с мыслями, а ты стоишь здесь так, словно собралась в гости на чаепитие. Как тебе это удается?
– Привычка. Это образ жизни.
– Но это же нездорово.
– Согласна. Поэтому половина моих сверстников стали алкоголиками. А оставшиеся живут на таблетках, и через несколько лет они все умрут от инфаркта. Некоторые уже ухитрились умереть. – Воспоминание о Тиффани промелькнуло в ее голове. – Ты всю жизнь скрываешь свои чувства и однажды просто взрываешься.
– А как же ты?
Он спускался следом за ней по плохо освещенной лестнице.
– Я в порядке. Я выпускаю пар, когда пишу. И я могу быть самой собой с Люком, а теперь и с тобой.
– И больше ни с кем?
– До настоящего времени ни с кем.
– Но так жить невозможно!
– Знаешь, Алехандро, – сказала она, когда они сели в такси, – вся беда в том, что, постоянно притворяясь, забываешь, какая ты на самом деле и что ты чувствуешь. Ты становишься просто истуканом.
– А как же ты не превратилась в истукана, детка?
Но, глядя на нее, он задумался, правда ли это? Она выглядела пугающе хладнокровной.
– Я полагаю, дело в том, что я могу писать. Это помогает выплеснуть эмоции. Дает мне возможность быть собой. Если бы не это, рано или поздно такая жизнь убила бы мою душу.
Она снова подумала о Тиффани. Именно это с годами произошло с ней и со многими другими. Со времени окончания колледжа две подруги Кассии уже покончили с собой.
– Ну, в любом случае Люк почувствует себя лучше, когда увидит тебя.
И это уже кое-что. Но Алехандро знает, почему она надела безупречно сшитое черное пальто, черные габардиновые брюки и черные замшевые туфли. Не для Люка. А чтобы следующая фотография в прессе запечатлела ее полностью владеющей собой. Элегантной, строгой и утонченной. В тюрьме она не сломается.
