Любовь на грани смерти - Юлия Гойгель
— Порядок, Лиз?
— Да. Немного волнуюсь, — признаюсь мужчине.
— Не нужно. Я с тобой, — неожиданно чуть стягивает шарф и касается моих губ своими, толкается языком, словно стремясь мне передать собственную силу. — Моя любовь всегда рядом с тобой.
Отстраняется и поправляет мой шарф. А я замечаю, что нас вышел проводить сам хозяин дома. Смотрел на наш поцелуй. Опускаю глаза и отступаю за спину Хайдара. Несмотря на то, что этот человек столько раз хотел меня убить, я не боюсь его. Он слаб по сравнению с собственным сыном. Хайдар выиграл у любви, Шир-Диль проиграл. Пусть теперь я стою за спиной мужчины, но, если понадобится, я закрою его своей грудью. Как и Сарбаз. Для Шир-Диля такого никто не сделает. Только выстрелят в спину.
Хозяин дома что-то говорит на афганском, сын отвечает. Когда мы выходим на улицу, я спрашиваю:
— Папа посоветовал оставить меня в горах?
— Нет, — медленно произносит мужчина. — Сказал, что ошибался в тебе.
Прямо во дворе есть вертолётная площадка. Я ожидаю увидеть американский вертолёт, но приземляется русский, точнее советский. В небе кружит ещё один.
— Ведущий и ведомый, — невольно срывается с моих губ.
Сарбаз запрыгивает первым. Я, наверное, могу залезть сама, но Хайдар легко подхватывает меня на руки и передаёт Сарбазу. Тот аккуратно принимает и ставит на пол. Отводит к сиденьям у стены. Помогает пристегнуться. Садится рядом. С другой стороны — Хайдар. Ждём, пока загрузится вооружённая до зубов охрана.
— Зачем так много оружия? — удивляюсь я. — На нас могут напасть?
— Не должны, — пожимает плечами Сарбаз. — А много оружия не бывает.
Я вновь возвращаюсь в горы. Про себя надеюсь, что в последний раз.
Когда вертолёт зависает, к нам подходят несколько человек и помогают Сарбазу пристегнуться к специальному тросу. Затем пристёгивают меня. Мужчина крепко обхватывает меня руками и прижимает к своему телу.
— Только не запаникуй, Лиз. Не смотри ни вниз, ни по сторонам. Лишь на меня.
Я так и делаю. Мы начинаем медленный спуск вниз. Туда, куда падал мой отец.
После того, как мы отстегиваемся, трос поднимают обратно и к нам спускаются ещё двое мужчин. Они зачем-то тщательно исследуют вертолёт.
Мы тоже подходим ближе. Рука Сарбаза всё время обнимает меня за плечи. Если сверху мне казалось, что боевая машина почти целая, то теперь, глядя на обломки, я вижу, что вертолёт разбит вдребезги.
— Что чувствуешь, Лиз? — спрашивает у меня мужчина. — Не торопись с ответом. Нам некуда спешить. Прислушайся к себе.
И я прислушиваюсь. Пытаюсь перед глазами представить образ отца. И представляю. Впервые. Прямо перед собой, словно живого. Смотрю в его глаза и только теперь осознаю, что у меня глаза отца. А ещё… Я всегда это чувствовала, но теперь совершенно уверена в том, что, останься отец в живых, он бы очень любил меня. Также сильно, как и Хайдар.
Только….
Я поворачиваюсь к Сарбазу:
— Сейчас ты снова назовёшь меня дурой…
— Не назову. Что ты чувствуешь, Лиз?
— Его здесь не было. Он пришёл ко мне не со стороны вертолёта. Мой отец не погиб здесь, Сарбаз!
Глава 58. К твоим ногам!
К нам, негромко переговариваясь между собой, подходят двое спустившихся следом за нами мужчин. Один из них, на вполне понятном русском говорит о том, что предположения Сарбаза верные. В момент падения самолёта лётчика не было в кабине. Никого не было.
— Это военные эксперты высокого класса, — поясняет мне Сарбаз. — Они тщательно просмотрели обломки. Если бы люди были в вертолёте и погибли в нём, то, чтобы их достать, пришлось бы разбирать части вертолёта. Обломки бы лежали по-другому. Но здесь ничего не нарушено. И ещё. В то время, когда погиб твой отец, именно это место полностью находилось под контролем противника. То есть, забирать его тело никто бы не рискнул. Ты сама видишь, что это место неприступно. А зависнуть в воздухе вертолёт бы не смог. Его бы моментально расстреляли. Никто не станет рисковать единицей техники и жизнями минимум трёх человек, чтобы забрать мёртвого. Смотри, как лежат обломки. Чтобы оттуда достать человека, пришлось бы вручную поднимать весь вертолёт.
— Но его могло выбросить при падании? — единственное, что могу предположить я.
Сарбаз лишь вздохнул.
— Я отвечу на твои вопросы. Чуть позже.
Я в последний раз смотрю на машину, которая, в отличии от меня, видела отца живым. Нам помогают пристегнуться к тросу и поднимают внутрь вертолёта.
Летим недолго. Наш вертолёт садится на небольшой горной площадке. Рядом с другим, который уже сел и, по-видимому, ждал нас.
Сразу машину покидает охрана. Затем Хайдар. Сарбаз передаёт меня ему в руки и прыгает следом.
Холодно. Ледяной пронизывающий ветер чувствуется даже через утеплённый комбинезон. Я невольно жмусь к телу любимого.
— Ответы на твои вопросы, — произносит Сарбаз и отходит в сторону.
На краю пропасти я вижу двоих избитых, изувеченных людей. Халилова узнаю лишь по кускам одежды. Застываю. Чувствую, как руки Хайдара крепко обнимают меня.
— Если не готова, мы можем не подходить. Но дядя Дима хочет тебе кое-что рассказать, — сообщает мужчина.
— Я подойду. Но не могу смотреть на Халилова. Это ужасно, — признаюсь я.
— Тогда окончательно аннулируем контракт, — соглашается Хайдар и, по-прежнему прижимая меня к себе одной рукой, не целясь, стреляет второй из пистолета. Я вижу, как тело моего несостоявшегося продавца в рабство отправляется в пропасть.
Подходим к дяде Диме.
— Расскажи ей сам и умрёшь быстро, — предлагает Хайдар. — Ты же трус, а убивать тебя я буду долго.
— В тот день на нашу базу напали. Мы прыгали в вертолёты, не разбирая, где чей. Андрей сел на своё место командира, я пристроился на место второго пилота, сзади запрыгнул борттехник и ещё один наш сослуживец. Но его прошило автоматной очередью. Пока мы взлетели, он умер. Вертолёт был с полным боевым комплектом. Мы схватили автоматы и стали отстреливаться. Поступил приказ подняться выше и произвести разведку. Взлетали в полной темноте, в нулевой видимости от пыли. Один из лётчиков другого вертолёта не справился, и машина разбилась едва взлетев. Но Андрей был одним из лучших. Когда всё немного улеглось и поступил приказ возвращаться назад, прошло сообщение, что один из наших вертолётов сильно повреждён, потерял управление и исчез в горах, которые полностью контролировал противник. Дали примерные координаты. Нам не приказывали. Андрей сам рванул на выручку. Он всегда лез в самое пекло. За это его любили
