Ноэль Гаррисон - Валентина. Тайные желания
– Горничная может остаться здесь, – мягко говорит доктор. – Прошу за мной, моя дорогая.
– Нет. Пина пойдет со мной. – Белль крепко сжимает руку Пины. Ее нельзя упускать из виду. На всякий случай лучше держаться рядом.
– Хорошо, – говорит он.
Она с Пиной следует за доктором наверх, ощущая на спине взгляды презирающих ее людей. В этот миг Белль кажется, будто она сама кого-то убила. Ее спальня выглядит точно так же, как утром. Гардероб нараспашку, одежда разбросана по полу, шкатулка для драгоценностей пуста. Балконная дверь приоткрыта. Доктор смотрит на нее, и она понимает, что он догадался о ее побеге.
– Думаю, вам лучше присесть, синьора Бжезинская, – говорит он. Но она не может сидеть, ее трясет от неизвестности.
– Скажите, что же произошло? – не выдерживает она.
– Ваш муж…
– Он мертв?
– Да. – Доктор не произносит слов соболезнования и даже не выглядит огорченным. Да и с чего бы? Он ведь видел, что муж делал с ней.
Пина негромко вскрикивает, а Белль в изумлении отшатывается. Как будто ей ударили под дых. Наконец-то свободна! Но какой ценой?
– Как… как… – прерывающимся голосом бормочет она. Если милый Сантос вернулся в Венецию и убил ее мужа, что ей делать? Если его арестуют, обвинят в убийстве и приговорят к смерти, останется только добровольно расстаться с жизнью. Но пойти на этот шаг она не может из-за ребенка.
– Луиза, – говорит доктор, беря ее за руку. – Боюсь, что ваш муж покончил с собой.
Пина ахает и зажимает рот руками.
– Что? – Луиза поражена. Такое она меньше всего ожидала услышать. – Но Сантос Дэвин… А как же Сантос?
– Кто? – Доктор непонимающе вскидывает брови.
Ощущение облегчения переполняет ее. Синьор Бжезинский сам убил себя, и Сантос не имеет к этому отношения. Но почему муж, такой самоуверенный, привыкший выживать, захотел наложить на себя руки?
– Не понимаю. Зачем он это сделал? – Теперь, когда ясно, что Сантосу ничего не грозит, она начинает успокаиваться. Садится на кровать, складывает на коленях руки и смотрит на доброго доктора, ожидая ответа.
– Луиза, в мире произошли очень серьезные события.
– Да?
– Да… – Доктор замолкает и в нерешительности проводит языком по губам, после чего продолжает: – На Американской фондовой бирже случился крах. За считаные часы ценные бумаги, которые стоили миллионы, превратились в фантики.
– А какое отношение это имеет к синьору Бжезинскому? – растерянно спрашивает она.
– Боюсь, что он инвестировал все свои деньги в американские акции.
– В самом деле?
– Очевидно, он стал жертвой махинатора по имени Фредерик Харви, который убедил его инвестировать в эту биржу.
Так, значит, кто-то в конце концов поквитался с ее алчным мужем, невольно проносится у нее в голове.
– Все это очень странная история, – говорит доктор, вопросительно глядя на Белль. – Дело в том, что этот Фредерик Харви провернул подобную аферу лишь с вашим мужем. Больше ни одного коммерсанта в городе он не тронул. И никакой выгоды это ему не принесло. Крайне странно.
Сантос!
Белль в одну секунду понимает, что сделал ее возлюбленный. Он сдержал обещание убить ее мужа, но совершил это с умом. Она складывает перед собой руки, пробует уронить голову на грудь, чтобы не показать доктору, какие эмоции обуревают ее. Чувствует, что Пина подошла к ней и, взяв за руки, села рядом.
– Значит, все хорошо, – шепчет она. – Мы спасены.
Белль снова поднимает взгляд на доктора. Глаза ее блестят от слез, но она знает, что это слезы облегчения, а не горя. Как написал Сантос в своей записке, ее мучения закончились.
– Скажите, доктор, как мой муж убил себя?
Доктор морщится.
– Может быть, вам сейчас не стоит знать таких подробностей?
– Нет, скажите, – приказывает она.
Доктор подходит к двери на балкон, берется за ручку и распахивает ее, словно показывая путь, которым синьор Бжезинский покинул этот мир.
– Он привязал к ноге кирпич и выбросился в канал с балкона вашей комнаты.
– Он не умеет плавать, – чуть слышно шепчет она, глядя на серое небо над Венецией.
– Да, – кивает доктор.
О крахе синьора Бжезинского говорила вся Венеция. Когда стало известно, сколько он потерял, ни у кого уже не было сомнений относительно причин самоубийства. Белль старается найти в своем сердце место для сочувствия. Но заставить себя произнести хотя бы одну молитву за него не может. Она поручает это Пине, которая, несмотря на то, что синьор Бжезинский грозился изнасиловать ее, похоже, больше способна на прощение, чем Белль.
Что бы она делала без Пины? Не прошло и недели после смерти мужа, как к ней явились судебные приставы и забрали все ценное, вплоть до ковров. Слуги и так называемые друзья покинули ее. Теперь из дому, кроме нее и Пины, вышвыривать некого. К счастью, у нее есть своя квартира и немного денег, полученных от доброго доктора, их хватит на ренту. Она продает все свои украшения, однако муж никогда не отличался щедростью в подарках, поэтому вырученные деньги вскоре заканчиваются. Если бы не Пина, они бы голодали. Белль постоянно предлагает снова заняться проституцией, хотя, как ни странно, она к этому занятию совершенно охладела. Но Пина категорически против. Девушка настаивает на том, что сейчас, когда Белль беременна, она должна следить за собой и готовиться к рождению ребенка. Она убеждает Белль, что должен найтись другой, более достойный способ зарабатывать на жизнь. Сама же тем временем уговаривает владельцев лавок на мосту Риальто отдавать им с Белль испорченные продукты, которые уже никто не купит.
Их будущее Пина связывает с фотографией. Переставляя мебель в маленькой квартире, она случайно находит пачку снимков Венеции, сделанных Белль и Сантосом.
– Откуда у вас это? – спрашивает она, помахивая фотографиями.
Белль смотрит на снимки, и ее сердце наливается свинцом. О, она помнит тот день. Помнит, каким веселым был Сантос, когда на лодке возил ее по каналам, и как захватывающе было делать фотографии, память хранит и то неимоверное наслаждение, которому отдалась Белль, когда они выплыли на середину лагуны.
– Это я фотографировала, – коротко, не вдаваясь в подробности, отвечает она.
– Вы? – поражается Пина. – Это чудесные снимки. У вас есть фотоаппарат?
Белль выдвигает ящик прикроватного столика и достает маленькую камеру.
– Сантос подарил его мне, – протягивая фотоаппарат, говорит она Пине.
Каждый раз, когда упоминается имя Сантоса, плечи Пины застывают твердой линией, а на лице появляется серьезное выражение. Белль знает: Пина считает, что он бросил ее, беременную и беспомощную, но сама Белль думает иначе. Он приедет к ней, как только сможет. После смерти синьора Бжезинского ничто не стоит у них на пути. К ее удивлению, это до сих пор не случилось, но, возможно, до него пока еще не дошли новости. Кто сообщит ему, что она теперь свободна?
