Смертельная клятва - М. Джеймс
Его маленький зайчонок.
— Почему бы тебе не привезти меня сюда сразу? — Шепчу я. — Зачем тратить все это время?
— О, Сабрина. — Каин цокает языком. — Я не хотел просто похитить тебя и запереть здесь, заставить тебя и сделать тебя несчастной. В этом не было никакого удовольствия. Я хотел заставить тебя влюбиться в меня. Я хотел дать тебе все, что, по твоему мнению, ты хотела, чтобы я мог отобрать это у тебя. И я сделал именно это.
На меня накатывает новая волна горя, и слезы быстрее бегут по моему лицу.
— Я не знаю, почему ты считаешь это правильным, — шепчу я ломающимся голосом. — Я не имела никакого отношения к тому, что произошло. Они пришли за мной. Я не просила об этом. Мой отец не просил об этом. И я потеряла всё! Мою семья, мой дом, а теперь… Мой голос прерывается, но Каин просто смотрит на меня, и его челюсти сжимаются.
— Моя сестра потеряла все, — шипит он. — А что касается твоего отца, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. В этом виновата твоя семья. Я не могу пойти против твоего отца, не начав войну, на победу которую я не способен. Но я могу тебя наказать. А теперь ты для него ничего не стоишь.
— Он бы начал войну, если бы знал, что ты сделал! — Я стреляю в ответ, и Каин фыркает.
— Ты для него ничего не значишь, — категорически говорит он. — И никогда не значила.
31
КАИН
Я вижу момент, который попадает в цель. Сабрина ненадолго пошатнулась, затем покачала головой.
— Я не знаю, что это значит, — прерывисто шепчет она. — Но я узнаю. Я…
— Ты ничего не узнаешь, — огрызаюсь я на нее. — Ты останешься здесь, в этой комнате, следующие девять месяцев. Ты будешь хорошей девочкой, или я буду делать тебе всё более неприятным, пока ты не научишься себя вести. Твои дни избалованной, изнеженной чертовой принцессы прошли, Сабрина Петрова. Пришло время принять судьбу, которая должна была прийти к тебе в первую очередь. Пришло время заплатить за вред, который твоя свобода причинила другим.
Я так долго репетировал эти слова. Я думал о том, что хотел сказать ей по дороге в аэропорт, во время полета сюда, по дороге в поместье. Я чувствовал, как у меня бегут мурашки по коже каждый раз, когда она прикасалась ко мне по дороге сюда, чувствовал, что готовлюсь к моменту, когда я разрушу ее мир, как я и планировал, как я так тщательно подготовил. К моменту, когда я выдерну ковер из-под ее ног.
Это должно было приносить удовлетворение. Как победа. Но вместо этого я чувствую себя опустошенным. Как будто я репетировал речь, которую выучил, но больше не уверен, что верю в нее. Как будто я следовал плану в точности, но в момент успеха провалился.
Сабрина выглядит несчастной. Сломанной. Убитой горем и испуганной. Все, что я увидел на лице сестры, когда ее нашли. Все, что я хотел, чтобы Сабрина почувствовала, все, что я лелеял в своем холодном, каменном сердце с того дня, как ко мне вернули Эвелин. И все же…
Избалованная принцесса, — именно это я и ожидал обнаружить в тот день, когда появился у ее двери, начиная приводить в движение колеса моего плана. И во время того первого разговора на ее кухне, когда она посмотрела на меня поверх своей кофейной кружки с холодным подозрением, я подумал, что нашел именно это. Женщину, которую я ожидал найти, когда намеревался найти место, куда пропала Сабрина Петрова, чтобы заставить ее заплатить за то, что случилось с женщиной, похищенной вместо нее. Моей младшей сестрой. Единственной женщиной, которую я когда-либо любил, единственная, которую я поклялся защищать.
Пока я не встал у алтаря и не принес свои клятвы Сабрине.
Они не были настоящими. Они были ложью с того момента, как вылетели из моих уст. Так почему же меня сейчас переполняет чувство вины, от которого по спине струится пот, от чего желудок скручивается, а ненависть, которую я чувствую, обращается на самого себя? Почему у меня такое чувство, будто я мучаю что-то невинное, будто я какой-то монстр, сломавший женщину ради спорта?
Я это сделал, но она это заслужила. Это ее вина, что Эвелин пострадала.
Не так ли?
На данный момент я не могу сказать ничего другого. Сабрина слишком сильно плачет, чтобы говорить. И момент победы, который, как я думал, затмит все остальные, ощущается так, будто я заколол себя собственным ножом. Потому что, Сабрина не такая, как я думал. Она не какая-то холодная ледяная королева, которая с радостью отдала бы мою сестру, чтобы спастись самой.
Мне не следовало тратить время на то, чтобы познакомиться с ней. Мне следовало отказаться от той части плана, которая заключалась в том, чтобы ухаживать за ней, заставить ее влюбиться в меня и вместо этого нанести удар прямо в сердце. Мне следовало привезти ее сюда, сделать ее беременной и дождаться, чтобы забрать у нее ребенка. Это было бы достаточной местью.
И тогда чем бы я отличался от людей, которые похитили Эвелин? Чем я теперь отличаюсь?
Как будто все это пришло ко мне только сейчас, слишком поздно, когда я уже довел свои планы до конца. Я не мог думать ни о чем, кроме слепой мести, с того момента, как Эвелин вернулась ко мне, с тех пор, как я узнал, что с ней случилось и как она была разбита этим. Я безрассудно пошел к единственному человеку, который, как я знал, был уязвим для меня, к человеку, которого я мог ударить без последствий, и теперь…
Теперь я чувствую себя так, будто попал в собственную ловушку. Я узнал Сабрину, когда играл шерифа маленького городка, медленно заставляя ее влюбляться в меня. Я узнал, что она может быть застенчивой. Что она может быть смешной. Что ей небезразлично, что о ней подумают другие люди в городе. Что она любит тыквенный кофе и не может понять, как пользоваться кухонным прибором, чтобы не сжечь себя или свой дом.
Я узнал, что она может быть нежной, и что она ожидала гораздо меньшего, чем я ожидал, и дала гораздо больше, и хотела того, над чем, как я думал, она бы посмеялась. Она была готова работать ради того,
