Вера Кауи - Запретный плод
Зрительская любовь к ней, на взгляд Барта, была вполне оправданной. Когда Мэгги Кендал появлялась на экране, в темном зале происходило какое-то колдовство, и публика отзывалась на ее чары. Она одинаково сильно воздействовала и на мужчин, и на женщин. Мужчины реагировали на поданное легким намеком обещание воспылать страстью – и притом «только к тебе одному». Женщины ценили в ней самостоятельность, независимость, свободомыслие ее героинь, способных себя обеспечить и не распускающих слюни по поводу и без повода. Мэгги была окружена аурой. Ее присутствие на экране затмевало всех и вся.
В обязанности Барта входило обеспечение карьеры звезды. Переговоры по контрактам, гонорары, проценты, выбор режиссера, сценариста, всей группы, которая должна быть призвана подчеркивать ее блеск и работать на ее репутацию, словом, всячески способствовать все той же карьере. Вокруг этого все и вертелось. И он взялся за работу, засучив рукава, чтобы показать Мэгги, на что способен.
В тот момент, когда Барт приступил к своим обязанностям, в Голливуде разгорелся ажиотаж из-за бестселлера, который вот уже восемь месяцев значился в горячем списке «Нью-Йорк таймс». Всем хотелось перехватить права на экранизацию.
Книжка называлась «На холме». Это была история одной жительницы Новой Англии, уроженки Бостона, жившей в конце прошлого века. Накануне свадьбы она неожиданно бросила своего жениха и отходившее ей в наследство имение Бикон-Хилл и стала странствующей феминисткой, взбудоражив тихое болото добропорядочной жизни своими скандальными проповедями.
Несмотря на горячее желание многих продюсеров поскорее экранизировать нашумевший роман, это никому не удавалось. Возникали разноречивые слухи. Время от времени молва доносила известие о том, что неуловимый автор бестселлера подписал контракт то с одной студией, то с другой, на такое-то количество миллионов долларов или на эдакое, но вскоре оказывалось, что это липа. Говорили, что ускользающий из раскинутых на него сетей писатель болезненно робок, чурается людей, настроен против Голливуда и кино.
А между тем страсти накалялись, то и дело разгорались очаги ненависти между администрациями студий, продюсерами и бухгалтерами, стремящимися урвать для себя лакомый кусок. Когда, естественно, им удастся напасть на след таинственного нелюдима.
А он тем временем покинул Принстонский университет, где преподавал историю, и отбыл в неизвестные края.
Эти неизвестные края оказались, по стечению обстоятельств, Пасаденой, где он нашел приют в родительском доме своего бывшего соседа по комнате в студенческом общежитии университета Беркли. Звали приятеля Уильям Дж. Бартлет.
Писатель получил приглашение отдохнуть в тихом укромном уголке, поскольку Барту припомнилось, что его робкий замкнутый сосед с юных лет обожал кинозвезду Мэгги Кенддл.
Хотя бывшие однокашники утратили между собой связь сразу по окончании университета, Барт все же решил воспользоваться богом данным шансом и выяснить, погас ли в душе его приятеля жар бывшей привязанности или, вопреки все житейским ветрам и грозам, еще теплится.
Как ни слаба была надежда Барта, но она оправдалась. Автор сенсационного романа с радостью признался, что Мэгги Кендал по-прежнему представляет собой предмет его романтических грез.
Барт убедился и в том, что его знакомец все так же робок и застенчив. Годы, проведенные в университетской башне из слоновой кости, не сделали его светским человеком. Все, что он не решался высказать вслух, он облек в форму романа, который тайно писал четыре года. И вот что главное: преодолевая робость, писатель сказал Барту в телефонном разговоре, что придал своей героине Абигайл Уинтроп внешность своей обожаемой экранной богини. Тогда Барт как бы вскользь упомянул, что знаком с Мэгги Кендал, о том, что он ее агент, естественно, не заикнулся. Реакция на другом конце провода была чрезвычайно бурной. Терпеливо переждав изъявление восторга, Барт заметил, что, разумеется, был бы рад познакомить друга юности с упомянутой кинозвездой. Или даже так, будто на ходу импровизируя, предложил он: надо получить приглашение к ней на обед, а там можно будет наговориться вдосталь.
Дальше все пошло как по маслу.
Барт позвонил Мэгги и пересказал почти весь разговор. Она мгновенно усекла суть дела и даже не пожурила его за то, что он без спросу распоряжается приглашениями на ее обеды, – ведь дело шло о карьере, игра перемещалась на площадку Мэгги-светской и велась вполне по ее правилам.
Первым делом она потребовала достать ей книгу.
По совету Барта писатель отправился на встречу не через Лос-Анджелес, а через Сан-Диего. Барт встретил его в аэропорту, привез к себе в Пасадену, где он успел принять душ и переодеться, прежде чем встретиться со своим кумиром.
Обедали вчетвером, по-приятельски: Мэгги – во всеоружии своего звездного блеска, Конни, Барт и писатель. Когда подали кофе и коньяк, Барт и Конни отсели в сторонку, а Мэгги принялась вершить свое колдовство.
Когда Барт вез своего очарованного друга назад в Пасадену, тот мог говорить только о том, что реальность превзошла все мечты. «Что за женщина! – без конца повторял он. – Просто невероятная женщина!»
– Как думаешь, она могла бы сыграть Абигайл? – без обиняков спросил Барт.
– Как можно сомневаться! Она вылитая Абигайл! Я только о ней и думал, когда писал этот роман.
– Ты, помнится, слегка помешался на ней в студенческие годы, – заметил Барт.
– Неужели ты не забыл?
– Как можно! Ты только о ней и говорил целыми днями. И портреты ее развесил по всей комнате.
– А что удивительного? Она просто великолепна.
– Ну...
– Брось, Барт! Сознайся, что ты тоже к ней неравнодушен!
– Пожалуй.
– Молодец, что вытащил меня сюда и познакомил с ней. Ведь столько лет прошло... Восемь, кажется?
– Но из моей памяти не выветрились стишки, которые ты кропал, но так и не удосужился ей послать.
– Спасибо, что хоть не упомянул о них за обедом, – смутился писатель. – Это было ребячество. Мое ремесло – проза, а не поэзия.
– И твоя книга – лучшее тому подтверждение. Я, собственно, позвонил тебе, чтобы сказать, какое сильное впечатление она на меня произвела.
– Кстати, ты меня удивил. Не ожидал, что станешь агентом. А как же юриспруденция?
– А как твоя физика? Они рассмеялись.
– Как ты думаешь, Мэгги Кендал согласилась бы сыграть Абигайл, если бы речь зашла об экранизации? – спросил после паузы писатель. – Она ведь такая знаменитая, у нее небось график составлен до конца столетия...
– Все зависит от того, кому ты продашь права на экранизацию, – ответил Барт. – Продюсеры сами решают, кому дать ту или иную роль, обычно они покупают права, уже имея кого-нибудь в виду.
