И одной любви достаточно (СИ) - Цветков Иван

— Это да, помню тот день. А ещё то, как я тебя обняла перед мамой, — сказала Маша, негромко смеясь.

— Точно. Я тогда вообще не понял, что происходит. А ещё помнишь то, как я якобы ждал тебя после поликлиники?

— Да-да-да, конечно помню. А что было на самом деле?

— Да я просто кайфовал от природы, и успокаивал нервишки. Подобные выкрутасы были не в моём стиле. А ты решила, что я тебя ждал. Или ещё то, как ты вытащила у меня из куртки бейдж, пока я мыл руки и разговаривал с твоей мамой.

— Да, — мечтательно сказала Маша, — а что было бы с нами, если бы ты не остановился у поликлиники? Если бы я не вытащила твой бейдж?

— Если бы мы не встретились, — тихо сказал я, — что было бы с нами? Понятия не имею. К счастью, или к сожалению, но ты оказала на меня сильное влияние, и жизнь моя была бы другой. Не знаю, что там у тебя, так что говорю только за себя.

— Можешь говорить за нас. Моя жизнь без тебя тоже была бы совершенно иной.

— Вам пора спать, — сказала медсестра, войдя в палату и разрушив какую-то особую атмосферу, воцарившуюся в ней. — А Вас я попрошу выйти. Вашей сестре требуется отдых.

— А можно он останется? — спросила жалостливым голосом Маша. Увидев мой вопрошающий взгляд, она обратилась ко мне. — Вань, пожалуйста.

И что мне делать? С одной стороны, есть повод слинять. С другой, я обещал Наталье Игоревне посидеть с ней, а я тут всего-ничего. И тогда я вспомнил главное правило жизни. «Слушай своё сердце, делай то, что хочешь и кайфуй от жизни». От чего я получу больше удовольствия и эмоций? От ухода и прозябания дома? Или от того, что останусь?

— Молодой человек, решайтесь быстрее. Либо остаётесь и не выходите, либо выходите сейчас, — сказала медсестра.

— Хорошо. Я останусь. Но только при одном условии, — сказал я, обращаясь к Маше. — Ты сейчас же ляжешь спать. Никаких разговоров. Идёт?

— Идёт, — ответила она.

— Ладно, тогда я пошла, — сказала медсестра и удалилась.

— Слушай, я серьёзно, — обратился я к Маше, которая смотрела на меня и улыбалась, — ложись спать.

— Я и так лежу.

— Тогда спать.

— Хорошо, братик, — сказала Маша и прикрыла глаза.

Эх, во что я себя втягиваю? Ладно, я должен был сюда прийти. Просто не мог не прийти. Я всю ночь не спал. Что же я делаю сейчас? Не знаю, просто сдерживаю обещание, которое дал её маме. Вот и всё. Однако теперь я не испытываю жгучее чувство отвращения и ненависти по отношению к Маше. Ну, здесь ведь всё просто. Сколько бы боли не причинил тебе человек, как его можно ненавидеть, если он только что потерял отца, а сам лежит в больнице с множественными травмами. Так что да, ненависти более нет. Сопереживание? Сострадание? Жалость? Может быть давно забытое чувство любви? Нет, всё мимо. Так что же? Точно. Равнодушие. Именно от равнодушия моё сердце сейчас колотится быстрее. Точно. Равнодушие. Так, а что делать мне? Тихий час длится два, а то может и три часа. Позалипать в телефон? Послушать музыку? Не охота. Ну почему здесь нет ещё одной кровати? Или хотя бы кресла. Ладно, есть стульчик. Да на нём же невозможно уснуть. Хм, есть идея. Видел это в куче фильмов. Так, пододвинуть стул поближе к кровати. Отлично, главное получилось бесшумно. Теперь можно руки положить на край кровати, соорудив из них подобие подушки. Всё, а теперь спатеньки. Да, знаю, что в такой позе обычно оказываются либо родственники, либо самые любимые люди. Но мне плевать. Всю ночь не спал, а это отличная возможность сделать это.

Во сне мне приснилась Маша. Я лежал у неё на коленях, а она гладила меня по голове. Я проснулся, и увидел, что чья-то рука оказалась у меня на голове. Я приподнялся, оглянулся, и увидел, что это была Наталья Игоревна.

— Извините, — начал говорить я шёпотом, — немного закемарил.

— Ничего, всё хорошо. Спасибо, что побыл с ней.

— Ну что, я тогда пойду?

— Да, наверное, можешь идти. Спасибо ещё раз, что помог. Для нас это многого стоит, — сказала Наталья достаточно громко, так что Маша заворочалась, а после и открыла глаза.

— Мам? — тихо сказала Маша.

— Да, доченька моя дорогая? Я попросила Ваню посидеть с тобой, чтобы я смогла отдохнуть.

— Ну ладно, я оставлю вас наедине. Маш, выздоравливай, — сказал я, и направился к выходу.

— Мы ещё увидимся? — спросила девушка. В её голосе я почувствовал нервозность. Было чувство, что она вот-вот сорвётся на слёзы. Почему такая странная реакция на то, увидимся ли мы ещё или нет?

— Понятия не имею. Пока Маша, — сказал я, и дёрнул дверную ручку.

— До встречи, — бросила мне вдогонку девушка.

Едва выйдя в коридор, меня догнала Наталья Игоревна.

— Вань, есть разговор, — начала она.

— Да? Хорошо, я Вас слушаю.

— Ты в этот месяц не будешь занят?

— Ну, у меня сессия вот-вот начнётся, а так нет. А что?

— Я просто хотела предложить тебе работу.

— Работу? Интересно.

— Деньги хорошие. Но без трудовой книжки. Не официально, так скажем.

— А что значит «хорошие»?

— 5000 тысяч в день. На протяжении недели.

— Хм, 35 тысяч за неделю? В чём подвох?

— Работа не восьмичасовая. А по сути круглосуточная. Но у тебя будет время заниматься и готовиться к сессии.

— Значит фриланс?

— Почти.

— Хорошо, сумма меня заинтересовала. Теперь я бы хотел понять, что это за работа.

— Сиделка.

— Сиделка? — спросил, недоумевая я. А в следующую секунду меня шарахнуло озарением. — Вы надо мной издеваетесь? Это Вы так шутите?

— Нет, Вань, я не издеваюсь.

— Да Вы себя слышите?! Быть сиделкой у той, которая вытерла ноги об меня?

— Ты не знаешь всего…

— Я знаю достаточно! Вы же можете за такую сумму нанять лучшую сиделку в городе. Почему я? Чтобы унизить. Разве не понятно?

— Это не так. И ты это знаешь. Она бы этого хотела.

— То есть она не знает о Вашем предложении?

— Нет. Она начала бы меня отговаривать. Но она бы хотела, чтобы с ней сидел ты. Она же тебе не безразлична. Хватит прятаться.

— Я не прячусь! И да, она мне не безразлична. Я ненавижу её!

— Вань, послушай меня. Машу выпишут из больницы примерно через дней десять. За это время подумай над моим предложением. Посоветуйся с нужными людьми, с друзьями. Да и в конце концов, это ведь хорошие деньги. Можешь пообещать мне, что подумаешь?

— Хорошо. Я подумаю.

— Я рада. Я тебе позвоню, когда Машу будут выписывать. Ты ведь номер не менял?

— Нет, не менял.

— Тогда до встречи, — сказала Наталья Игоревна, и ушла прочь, вглубь больницы.

— Ты чего такой задумчивый сегодня? — спросил Серёжа. Мы с парнями решили собраться в футбол и до сессии, так что сейчас отдыхали и перекусывали.

— Точно, — подметил Миша, — я уже отвык тебя видеть таким. Что случилось? И мы договорились: никакого нормально.

— Знаю. Я обещал. По правде говоря, и как раз собирался всё рассказать. Я встретился с Машей, — сказал обречённым голосом.

— Что? Ту самую? Твою первую и единственную? — спросил Костя, поперхнувшись гамбургером. Остальные просто поперхнулись.

— Да, ту самую. Первую. И единственную.

— А как и где? — спросил Влад.

— В больнице.

— В больнице? — спросили парни хором.

— Да, в больнице. Она неделю назад попала в аварию. С отцом. Отец погиб. А она сильно пострадала. Сломала обе руки, левую ногу, и получила сотрясение мозга. Вообще случайно об этом узнал от одногруппников. Ну а на следующий день я пошёл в больницу.

— Пошёл? Или рванул, не сумев заснуть в ту ночь? — спросил Миша, который читал меня насквозь.

— Пошёл. Но поспать мне действительно не удалось.

— Мда, дела, — протянул Серёжа, — но ты вот её только проведал и всё, да?

— Не совсем. Её мама предложила мне срубить 35 кусков за неделю. Сиделкой.

— Что? Сиделкой? У Маши? — громко возмущался Костя. — Они там все с дуба рухнули?

— Да это же бред, — сказал Валя.

— Что ты ответил? — спросил Миша.