Марина Палмер - Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе
— Она сказала, что с радостью позволит вам сфотографировать выступление, если только вы согласитесь заплатить обычную цену в сто долларов.
— Они говорят, что вряд ли смогут заплатить эту сумму, потому что фильм не коммерческий и это будет нарушением этики, — объяснила я Фелисии.
— Тогда передай, пусть убираются к черту.
— Простите, ребята, она говорит, что, к сожалению, не сможет помочь вам в вашем начинании. — Мне было неприятно становиться гонцом, приносящим дурные вести. Однако создалось такое впечатление, что туристы восприняли удар стойко. И немного позднее я поняла почему. Я выследила их. Или, точнее, «зуммеры» их фотоаппаратов, торчащие из-за растущих в кадках деревьев ярдах в пятидесяти от нас. Надеюсь, им удалось заснять что-нибудь, кроме зеленых листьев, служивших маскировкой.
После «Кумпарситы» (слава Богу, не только хорошее подходит к концу) шоу завершилось милонгой. Мы с Фелисией по очереди станцевали со стариком Рубеном. В том, что я выступаю вместо нее, есть одно громадное преимущество: мне не приходится передавать шляпу. Шляпу передают по кругу один раз во время «Кумпарситы», второй раз во время номера, закрывающего представление. В самый первый раз, когда Фелисия буквально вытолкнула меня к собравшимся со шляпой в руке, я подумала: тот день, к которому я готовилась всю свою жизнь, наконец настал. Теперь я действительно начала просить милостыню. Но чем дольше шляпа переходила по кругу, тем больше мне начинало казаться, что жизнь в канаве не настолько уж плоха. И нищенствовать иногда тоже занимательно!
И еще одна вещь оказалась не настолько ужасной, как я думала раньше. Когда теряешь публику. Конечно же, не самое приятное чувство на свете, это верно. Я могла абсолютно точно сказать, скольких зрителей лишилась, потому что постоянно вела счет каждому уходу, однако не стану этого делать. Мои глаза невольно, будто магнитом, притягивало к тем зрителям, что ушли, не дождавшись окончания моего номера. И мне удавалось проследить за ними, даже когда я была в самом разгаре танца, исполняя хиро со скоростью сто миль в секунду. Но в конце концов учишься смиряться с прозой жизни: словно овцы, зрители часто разбредаются. Раньше меня угнетало зрелище уличных исполнителей. Для меня невыносимы люди, которые притворяются, что они ни с того ни с сего оглохли, ослепли и ничего не понимают, стоит какому-нибудь музыканту войти в вагон поезда метро. Но одно я ненавидела больше всего на свете: когда исполнитель выполняет свою работу, а после пытается вызвать аплодисменты зрителей, хлопая в ладоши сам и искренне надеясь, что его хлопки вызовут шквал аплодисментов. Бурная радость одиночки, приветствующего самого себя.
Впрочем, ко всему можно привыкнуть.
9 августа 2001 года
Сегодня утром я получила анкету из своей альма-матер. Там хотят составить нечто вроде «Кто есть кто» бывших выпускников. Официально задача этой процедуры заключалась в том, чтобы помочь нам, «старым добрым знакомым», не потерять связь, а неофициально — чтобы поддерживать в нас дух здоровой конкуренции (путем судорожного сравнивания себя с другими). Хотя я убеждена, что существует еще и тайная raison d'être[73]: анкету выдумали с одной-единственной и вполне очевидной целью — унизить меня.
До сегодняшнего утра мне удавалось оставаться беззаботной и не задумываться над будущим. Каким-то образом я смогла закрыть глаза на то, что прошло уже почти десять лет с окончания университета. Однако, прочитав вопросы на листке, я поняла, что больше невозможно ходить вокруг и около и игнорировать печальную истину, поскольку в этом самом пытливом из всех пытливых вопросников от меня требовалось поделиться подробностями всей своей жизни — и профессиональной и личной — с тех пор, как я вышла из стен Кембриджа.
Нужно было перечислить также все компании, в которых я работала. Ну, тут по крайней мере одно известное и весьма уважаемое название я могла вписать в графу. Невозможно представить более солидную и первоклассную фирму, нежели «Янг энд Рубикем». Так, давайте поглядим, что там еще. Должности, которые вы занимали и которые привели вас к престижной работе в настоящий момент. Например, генеральный директор известного банка или заведующий кафедрой физики в том или ином университете или же нашумевший репортер в крупной газете… Хм-м… Лучше отложим этот пункт на потом.
Давайте посмотрим, что там еще. Так, необходимо перечислить награды, которыми в последнее время наградила меня королева в Букингемском дворце, различные рыцарские титулы и орден Британской империи за выдающийся вклад в искусство и науку, мировую экономику или мир во всем мире, не говоря уж о деньгах. Все хотели знать, получила ли я не так давно Нобелевскую, Букеровскую или хоть какую-нибудь премию. Какое количество соревнований по бриджу или шахматных турниров я выиграла за последние десять лет? А как насчет бадминтона или сквоша? Вообще — можете ли вы что-нибудь привлечь в свою защиту? Хоть какие-нибудь достижения? Ну же, девочка, напряги мозги! Тогда хоть сообщи нам, что ты была замужем. Лучше два раза развестись, нежели вообще не побывать в браке. А еще количество мужей, детей, нянь, собак, домов, садов, садовников, клубов, как в городе, так и за городом, но только не упоминай «Ротари»[74]. Какая машина: «мерседес» или «ягуар»? Бриллиант во сколько карат красуется на твоем пальчике? Все, что хотите, предоставьте нам какие угодно сведения, чтобы доказать нам: колледж не зря потратил на вас время, а налогоплательщики — деньги. Ну хоть что-нибудь.
После того как я три часа тупо пялилась на бланк, мне наконец удалось решить проблему. В каждой графе я поставила жирные прочерки. А под заголовком «Текущее место работы» написала: «Танцую танго на улице Флорида в Буэнос-Айресе».
Пусть моя анкета хотя бы повеселит «старых добрых друзей». И мне наплевать, если они в буквальном смысле слова умрут от смеха.
13 августа 2001 года
Каждый день мы встречались у наших новых «гримерных» в торговом центре на улице Флорида, в пяти домах от «Галереас Пасифико». Каждый день я приходила к одиннадцати ровно, как мне и было велено, и каждый день честно ждала остальных, включая Фелисию, которые подтягивались к одиннадцати пятидесяти пяти. После их прихода начиналась паника, поскольку теперь у нас действительно оставалось мало времени. Мы с Фелисией опрометью бросались в дамские комнаты переодеться. Я использую эту возможность, чтобы пообщаться. Это важно — поддерживать отношения. Но я изо всех сил стараюсь ненароком не выдать каким-нибудь посторонним высказыванием, что на самом деле вовсе не живу на те пятнадцать долларов в день, которые Фелисия выуживает из шляпы и отдает мне в качестве платы за выступление. Если бы она только знала! Пятнадцати долларов не хватит даже на то, чтобы заменить подошвы на туфлях, не говоря о ежедневной покупке новой пары колготок в сеточку. Я придумала правдоподобную историю (знаю, я уже говорила… больше никакой лжи…), что преподаю английский язык и таким образом обеспечиваю себе возможность «заработать на жизнь». Но она решила брать у меня уроки! Только я не могу показать ей свою квартиру — пусть, по мнению многих, это настоящая дыра, но все-таки условия в ней намного лучше, нежели там, где проживает она. Интересно, как же я выберусь из передряги?
