Сладостное заточение - Нева Олтедж
— Захара, — хрипло говорит он, проникая пальцами в мою киску. Сначала один, потом добавляет еще один.
Сначала один, потом другой.
Моя влага пропитывает его руку, когда он вводит и выводит ее. Медленно, но твердыми, размеренными движениями. Каждый толчок растягивает мои стенки, доводя меня до грани беспамятства. Запрокинув голову назад, я вытягиваю шею, сильнее прижимаясь к его ладони и упиваясь тем, как крепко он меня держит.
— Захара… Захара… Захара… — Он глубоко проникает пальцами в меня, лаская мое самое чувствительное место.
Я вздрагиваю, когда волна за волной дрожь сотрясает мое тело. Вместо того, чтобы утихнуть, интенсивность, кажется, растет, когда он надавливает сильнее на свое прикосновение. Я сгораю, охваченный лихорадкой, когда электричество шипит в моих венах. Я чувствую все… и везде, полностью теряя контроль.
— Да? — Мне удаётся сформировать слово. Оно звучит скорее как стон.
— Ты готова принять меня всего, детка?
Я наклоняю подбородок и слегка покусываю его ухо.
— Я всегда была готова, Массимо.
Его ответный рык гремит вокруг нас, когда он вытаскивает пальцы. Схватив мои колени, он широко раздвигает мои ноги и вонзает в меня свой огромный член, заполняя меня до краев.
Я задыхаюсь от внезапного вторжения. Он такой большой, что я едва не теряю сознание от переизбытка ощущений. Есть небольшой дискомфорт, граничащий с болью, но в то же время это так приятно. Я смакую это жжение, сжимая свои внутренние мышцы вокруг него, плывя на новой приливной волне блаженства.
Массимо обхватывает меня, прижимая левую руку к моей спине, а другой убирает со стола. Бумаги, ручки, книги и даже несколько рамок с фотографиями разлетаются по комнате и падают на пол. Затем он берет меня за подбородок. Когда наши лица оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга, он подталкивает меня назад, укладывая на массивный стол, а его тело накрывает мое. Когда он проводит пальцами по моей челюсти, я чувствую на них свой запах, ощущаю, как мое возбуждение покрывает его мозолистую кожу. Это возбуждает меня. Как ожидание большего, пока его другая рука скользит вниз по моему внешнему бедру и поднимает мою ногу, перемещая ее через свое плечо. А затем он просто смотрит на меня.
— Идеально, — шепчет он перед тем, как вытащить член. Через долю секунды он снова входит.
Он входит меня с такой яростью, что стол скользит по полу с каждым сильным ударом его бедер. Я остаюсь, держась за перед его рубашки, сжимая материал, как будто это мой единственный выбор удержаться. Он рычит. Тяжело дышит. Он громкий, когда трахается. Необузданный. Несвязанный. Неукротимый.
Я люблю это. Люблю его. Каждую грань этого сложного человека.
Его правая рука скользит к моему горлу, слегка сжимая его. В этот момент меня охватывает чувство триумфа. Не желая терять его слишком быстро, я сжимаю пальцами его запястье, следя за тем, чтобы его рука оставалась на месте. А затем, когда наши взгляды сцепились в молчаливом обмене, я хватаю его горло свободной рукой.
Воздух покидает мои легкие короткими резкими рывками, подстраиваясь под темп его движений. Я вдыхаю, когда он погружается, выдыхаю, когда он вытаскивает его обратно. Запутавшись в непоколебимом взгляде, пока мы продолжаем держать друг друга за горло, он трахает меня как сумасшедший. В этой позе есть что-то дикое. напряженные мышцы его шеи. Вибрация, когда он рычит. И он чувствует каждый раз, когда я сглатываю, каждый раз, когда я делаю затрудненный вдох. Как будто мы действительно одно целое.
Ножки стола скребут по деревянному полу от силы его натиска. Я борюсь за дыхание, едва успевая получать достаточно кислорода с каждым неглубоким вдохом. Массимо, должно быть, замечает мою борьбу, потому что его хватка на моей шее ослабевает. Этого не происходит. Я сжимаю его запястье еще сильнее, впиваясь ногтями в кожу.
Эта спираль у основания моего позвоночника становится все туже, скручиваясь и скручиваясь, пока наконец не обрывается. Разрядка — галактический взрыв — не похожа ни на что, что я чувствовала раньше. Я кружусь, ошеломленная, в эйфории от своего оргазма, когда он внезапно отпускает мою шею. Его член выскальзывает, и я стону в знак протеста. Но две большие руки хватают мои ягодицы, приподнимая нижнюю часть моего тела. Язык. Теплый, влажный, бархатный. Копья в моей и без того трепещущей сердцевине. Губы. Твердые, требовательные. Обхватывают мой клитор. Засасывют. Сильно, плавят разум. Зубы, задевающие сверхчувствительную плоть. А затем… укус. Я кричу. Снова падаю с головокружительного обрыва и разбиваюсь в облако звездной пыли.
— Рай, — бормочет он мне в киску. — Я вылижу каждую каплю твоего нектара, детка. А потом снова сделаю тебя мокрой.
Он делает именно это, поглаживая меня своим искусным языком. Облизывая мои внутренние стенки, как будто он действительно намеревается слизать с меня каждую каплю. Я хватаю короткие волоски на макушке его головы, притягивая его лицо ближе, заставляя его проникнуть глубже. Желая больше его рта. Затем, когда его губы смыкаются вокруг моего клитора, посасывая его, я почти теряю сознание.
— Господи, детка, — рычит он, опуская мою задницу обратно и снова погружая в меня свой член. — Видишь, что ты со мной делаешь? Я, черт побери, не могу решить, хочу ли я трахнуть тебя языком или членом.
Моя кульминация еще не успела утихнуть, а я уже чувствую, как нарастает следующая. Прилив чистой эйфории бушует в моем слабом теле, поднимаясь все выше и выше с каждым его неистовым толчком.
— Захара, Захара, Захара… — хрипло говорит он, сжимая в кулаке мои разбросанные локоны, и вонзается в меня с такой силой, что стол ударяется об одну из полок, сбрасывая несколько книг.
— Я люблю… — толчок, — …когда ты смотришь на меня… — толчок, — …вот так.
— Смотрю как? — Я хватаю его за предплечья, пытаясь удержаться.
Злая ухмылка тянет его губы. Его член глубоко во мне, когда он наклоняется, пока его лицо не зависает прямо над моим.
— Как голодная волчица, которая не может решить, хочет ли она съесть меня или быть съеденной вместо этого.
Новые созвездия рождаются у меня
