Натали Гарр - Огни большого города

Нет, не может быть!

– Открой! Немедленно открой, слышишь?!

Тишина.

– Я знаю, ты здесь, чертов придурок! Открой, или я выброшусь из окна!

В отчаянии бью ногой по двери и стону от боли. Кажется, я ушибла коленку. Черт!

Забегаю в комнату, хватаю радиотелефон и с надеждой нажимаю на зеленую кнопку. Короткие гудки. Он отключил телефон! Стоп, у меня же есть сотовый.

Хлопаю себя по карманам и мычу от собственной тупости. Вот дерьмо! Я сама отдала ему пиджак, а трубка всегда в кармане. Он все просчитал!

Слезы подступают к глазам, я валюсь на пол и предаюсь сильнейшей истерике. Он запер меня, как какую-то маленькую нашкодившую собачку! За что? Кто дал ему право издеваться надо мной? Да, я была у Джейсона, но что в этом плохого?

Рукавом блузки вытираю нос и продолжаю захлебываться в рыданиях.

Он бы никогда не поступил так с Жаклин, я уверена. Он бы попросту не посмел.

Значит, дело во мне. Я просто дура…

Ложусь на бок, подтягиваю колени к груди и долго не могу успокоиться.

– Кэтрин… Кэт… – доносится из темноты.

Я открываю глаза и заторможенно оцениваю ситуацию. Голова раскалывается, ноги затекли, во рту сухость. Черт, сколько я проспала?

– Ты в порядке? – взволнованно спрашивает Роберт, потрепав меня по плечу.

– Нет, – обиженно сиплю я, принимая сидячее положение.

– О, малышка… прости. – Он падает передо мной на колени и притягивает меня к себе. – Прости меня, – повторяет он, уткнувшись носом мне в шею. – Почему ты на полу?

Я фыркаю.

К чему эта притворная забота? Сам ведь запер меня. А теперь что? Чувство вины заело?

Вырываюсь из его объятий, он неохотно убирает от меня руки и снова извиняется:

– Прости.

– Ты… ты вообще!..

Он прикладывает палец к моим губам и кивает:

– Я знаю… знаю, детка.

Что ты знаешь? Так и хочется наброситься на него с кулаками, но он вдруг пересаживает меня к себе на колени, погружает пятерню в мои волосы и соединяет наши губы. Чувствую его неповторимый вкус и распадаюсь от желания. Боже, как я соскучилась!

Позабыв о нашей бессмысленной войне, я закрываю глаза и отдаюсь долгожданному наслаждению.

Мы целуемся неторопливо, Роберт держит меня за затылок и вторгается языком в мой рот, соблазняя, распаляя меня изнутри.

– Господи… – бормочу я, растекаясь от удовольствия.

Роберт проезжает рукой по моему позвоночнику, сжимает мою попу, и я ощущаю под собой знакомое давление. М-м-м, какой твердый.

Стону и двигаю тазом, елозя по его набухшей ширинке. Он прикусывает мою нижнюю губу, оттягивает ее, дразнит. Я смотрю на него с мольбой.

– Хочешь, чтобы я тебя трахнул? – жарко спрашивает он. – Прямо здесь, на полу?

О господи, да-да-да!

– Хочу, – шепчу я, сгорая от нетерпения.

В карих бездонных глазах мелькают смешинки.

– На полу или на кровати? – с улыбкой уточняет он, параллельно расстегивая на мне блузку.

– На полу, – уверенно отвечаю я.

Хмыкнув, Роберт резко выдергивает блузку из моих брюк, снимает и отбрасывает ее в сторону, затем расстегивает мой лифчик и избавляется от него тоже, оставив меня голой по пояс.

– Я сейчас, – погладив меня по груди, он встает и шагает за порог, – посиди тут.

Заправляю волосы за уши и улыбаюсь самой себе. Ну и перепады! Весь день грызлись как кошка с собакой, а теперь – какое примирение! Смеюсь и заглядываю в окно. Нью-Йорк утопает в ночи, украшенный яркими, блестящими огоньками. Он как необъятная рождественская елка, усыпанная цветными гирляндами. Красота…

Роберт возвращается в комнату уже без рубашки, туфель и носков. Его брюки расстегнуты, в руке зажат квадратный пакетик.

Я покрываюсь мурашками от одной только мысли, что сейчас будет.

– Встань на колени, – мягко велит он.

Я встаю, и он отражает мои действия. Потом он расстегивает пуговицу на моих офисных брючках и нарочито грубо сдергивает их с меня.

Теперь, когда я полностью раздета, он разворачивает меня спиной к себе и отстраняется.

– Встань на четвереньки.

О боже.

Делаю как он сказал и оттопыриваю зад. Он кладет ладони на мои ягодицы, сжимает их, и я чувствую, как головка его умопомрачительного члена упирается в мое лоно.

– Ты хочешь меня? – спрашивает он низким сексуальным голосом. – Я весь день хотел… хотел взять тебя так. – Он вонзается в меня сразу на всю длину.

Ай!

Вскрикиваю от неожиданности.

Роберт отодвигается назад и входит уже чуть аккуратнее. Потом еще раз, и еще.

– О да… – шепчу я, – да…

– Да? – Он вторгается в меня резче. – Так хорошо?

– Очень… – выдыхаю я, вцепившись в ворс ковра.

Роберт мычит что-то нечленораздельное и предельно ускоряется. Он вдалбливается в меня с такой скоростью, что я теряюсь в ощущениях.

– Выпрями спину, – говорит он, не выходя из меня.

Выпрямляюсь и чувствую, как его каменно-твердый член задевает переднюю стенку моей вагины.

Обалдеть можно…

Роберт окутывает меня своими жилистыми руками, шарит ими по всему моему телу, не переставая двигаться сзади. Его пальцы спускаются вниз по моим грудям, теребят вздыбленные соски, проезжают по животу и останавливаются на лобке.

– М-м-м… какие жесткие… – Он тянет за волоски, входит и выходит, доводя меня до исступления.

Откидываю голову на его плечо, он целует меня в шею и надавливает внизу на клитор. Черт подери! Это слишком…

– Скажи, как тебе это нравится… скажи мне! – приказывает он.

– Мне нравится… – Он сильно сжимает клитор и таранит меня сзади. – Нравится, как ты меня трахаешь! – кричу я, приближаясь к фантастическому завершению.

Черт, черт, черт!

Обхватываю его запястье, мычу, стону, выгибаюсь дугой, жадно хватая ртом воздух. Колени разъезжаются в стороны, вот… вот!

– О, детка… – Роберт напрягается, замедляет темп и, в последний раз качнув бедрами, кончает вслед за мной.

Мы стоим на коленях и приходим в себя.

Я выдохлась.

– Прости меня. – Роберт выскальзывает из меня и снимает презерватив.

Свожу ноги вместе.

Почему он продолжает просить прощения? Ясно ведь, что я простила его, разве нет?

Он заботливо накидывает на меня свою рубашку и, крепко прижав к груди, целует в макушку.

– Почему ты спала на полу?

Смеюсь, вспоминая, с чего началась вся эта «заваруха».

– Что? – Он застенчиво улыбается.

– Ты уже спрашивал, когда пришел.

– Да? – Он на секунду задумывается. – Да, верно. Так почему же?