Марго Романова - Тайга
— Сегодня после работы он торопился в деревню, — растерянно глядя прямо перед собой, дрожащим голосом сказала Ася. — Кажется, там живет его любимая девушка. Николай ушел ровно в пять. Я сама видела.
— А на полседьмого он договорился о встрече с Лучниковым, — раздраженно усмехнулся начальник. — Несостыковочка вышла! Мы почти год добивались контракта с этим неуловимым и до неприличия богатым человеком. И из-за этого… даже не знаю, как его назвать! Все могло сорваться!
— Но ведь не сорвалось, — слабо возразила девушка и с надеждой посмотрела на генерального.
— Для этого я тебя и держу, — все больше раздражаясь, процедил Николай Николаевич. — Все, разговор окончен. Прошу покинуть мой кабинет. И пригласи ко мне Машу.
Ася спешно сорвалась с горячего кресла и понеслась к выходу. Колючий ком, образовавшийся где-то в груди, поднимался все выше и выше. Сдерживать слезы она больше не могли. Но ей так не хотелось, чтобы директор стал свидетелем ее слабости.
— Тебя вызывают, — сухо бросила она секретарше, проносясь мимо нее.
Маша удивленно посмотрела ей вслед, удивленно хмыкнула и легко впорхнула в знакомый кабинет, громко, по-хозяйски хлопнув дверью.
— Завтра же уволюсь, — вслух сказала Ася, услышав этот оглушивший ее звук. — Нельзя жить и работать в окружении таких подлецов и негодяев.
Но на следующий день заявления Ася не написала, потому что был выходной. А к понедельнику немного отошла, успокоилась и вновь покорно уселась на свое привычное место. До Николая она так и не дозвонилась. Подумала, что любовь окончательно завладела его сознанием и работа отошла для него на пятый, а то и на десятый план. Что ж, это его выбор.
* * *Море билось о берега, тихо, почти бесшумно всхлипывало и шипело пеной. Он смотрел в небо и мягко качался на волнах. Кажется, он лежал на надувном матрасе. Наверное, наконец, получилось вырваться в Турцию! Ведь в бесконечной череде рабочих будней он только об этом и мечтал. Осторожно, лениво он поднял вверх руку, попытался сжать густой знойный воздух, окутавший его. Но почему-то у него ничего не получилось. Легкий, прозрачный воздух просачивался сквозь пальцы и уходил в никуда. Странно, подумал он, а когда-то у меня это получилось. Что же изменилось с тех пор? И почему нет того одуряющего, почти невыносимого чувства счастья, которое он испытывал в последнее время? Чего то не хватает для того, чтобы эта безмятежная картина стала полной. Чего-то или кого-то… Рябинушка!!! Где же она! Почему она не качается на волнах вместе с ним?! Страшное предчувствие сковало его грудь, перехватило дыхание, он забился в истерике, сорвался с теплого матраса и упал в ледяную воду. Лед сковал его легкие, он закричал и открыл глаза.
— Коленька, родной, ты меня слышишь? — сквозь туман увидел он осунувшееся, заплаканное лицо Анастасии Викторовны и слабо кивнул в ответ. Он хотел спросить у нее, где Рябинушка, но так и не смог разлепить окоченевших губ. Такое чувство, что ему залили рот супер мощным клеем.
— Слава Богу, — облегченно прошептала женщина и заплакала. Слезы текли по ее усталому лицу и капали ему на грудь. Оказывается, слезы очень тяжелые, пронеслась в его голове быстрая мысль. Интересно, почему? Это же просто вода, хоть и соленая.
Анастасия Викторовна положила голову ему на плечо, и тут он увидел за ее спиной сгорбившуюся, худую фигуру отца. Он смотрела на него испуганно, можно сказать затравленно, что-то беззвучно говоря, будто читал молитву. В голове у Николая что-то забилось, больно ударяясь о правый висок. Удары были невыносимо болезненными, и он застонал. Услышав эти страдальческие стенания, мужчина как-то съежился, сник, лицо его исказила дикая мука. Резко развернувшись на пятках, он вышел из палаты.
— Павел Петрович, пригласите, пожалуйста, врача! — крикнула ему вслед Анастасия Викторовна и, подняв на Николая заплаканные глаза, прошептала: — Главное, что ты жив, мой милый, родной мальчик. Главное, что ты жив.
— Выйдите из палаты, — раздался сзади строгий мужской голос.
Анастасия Викторовна послушно поднялась на ноги, бросила на Николая быстрый, напряженный взгляд и суетливо вышла из палаты.
— Николай, вы можете говорить? — нащупывая на руке больного пульс, деловито осведомился доктор. В больших серых глазах промелькнуло понимание, и он ответил сам себе. — Не можете. Но вы меня слышите? Если слышите, то как-нибудь дайте об этом знать. Только не делайте резких движений. Это может вызвать у вас резкие боли.
Николай слабо шевельнул мизинцем, и вновь острая игла воткнулась ему в висок.
— Это хорошо, — благодарно кивнул ему врач. — Сейчас, вам главное не волноваться. Наверняка, вам интересно, что с вами произошло. Вкратце расскажу. Вы попали в автомобильную катастрофу. То, что вам удалось выжить после таких травм — само по себе чудо. Считайте, что вы родились во второй раз. Когда вас доставили в больницу, на вас не было ни одного живого места. И лицо, и тело представляли собой одно сплошное кровавое месиво. Насколько я понял, в ваш автомобиль врезалась фура. Удар была такой силы, что вас выкинуло на дорогу через лобовое стекло. Автомобиль продолжал свое движение и проехал прямо по вам.
Почти полгода мы собирали вас по косточкам. Наконец, собрали. Сколько вам пришлось пережить операций — одному богу известно. Повторю, вы — счастливец. Ни головной мозг, ни позвоночник почти не пострадали. Вы сможете и ходить, и адекватно мыслить. Но это будет чуть позже. Пока вам нужно отдыхать и набираться сил. И мы вам в этом поможем. За прошедшие полгода вы стали для нас почти родным. Теперь я вас покину. Ненадолго. Сейчас отдам медсестрам ряд распоряжений на вас счет и снова вернусь.
Ободряюще улыбнувшись Николаю, врач поднялся со стула и вышел в больничный коридор.
Значит, прошло полгода — из всего рассказа Николай вычленил лишь одну эту мысль, и именно она сейчас распирала его мозг, пыталась вырваться наружу тысячей вопросов. Рябинушка должна была родить почти месяц назад. Может быть, она до сих пор в больнице? А как же ребенок? Ведь ведьма предупреждала их, что девочка появиться на свет без души! Конечно, скорее всего, старая колдунья наврала. Скорее всего… Тогда где же они? Где его Рябинушка и малышка? Что с ними?
Боль в голове стала почти невыносимой. Казалось, что сейчас его мозг разорвет на части. Он вновь попытался застонать, но даже на это не было сил.
В палату зашла молодая девушка в белом халате. Николай перевел на нее измученные воспаленные глаза. Девушка строго посмотрела на него и взяла в руки шприц. Николай почувствовал, как острая холодная игла проникает в его вену. Горячая жидкость ворвалась в его кровь. И вместе с ней в его организм пришли покой и умиротворение. Боль отступала, веки наливались тяжестью, сознание обволакивала сладкая дрема. Он благодарно улыбнулся своей спасительнице и вновь провалился в небытие.
