Марго Романова - Тайга
На этот раз он лежал на лесной поляне. Вокруг было много одуванчиков. Иногда они белыми парашютиками взмывали в небо и оседали на его лицо. Ему било щекотно и в то же время приятно. Он радостно улыбался им и, кажется, они ему тоже улыбались. Очередная пушинка попала ему прямо в ноздрю. Он звонко чихнул, освобождая свои дыхательные пути, и открыл глаза. Ни душистой поляны, ни невесомых парашютиков вокруг не оказалось. Над ним — темный больничный потолок, под ним — раскаленный от жара собственного тела матрас. Узкая полоска света проникала в палату сквозь приоткрытую дверь. В углу он увидел чей-то темный силуэт, скрюченный на стуле. Там сидел человек и, судя по равномерному дыханию, доносившемуся оттуда, он крепко спал.
— Рябинушка, — еле слышно позвал он. Человек в углу даже не пошевелился. Тогда Николай собрал все свои силы, до боли напряг голосовые связки и чужим надрывным голосом повторил. — Рябинушка!
Темный силуэт резко покачнулся, едва не завалившись на правый бок, и вскочил на ноги прямо в полосу света. Это был мужчина. И Николай уже понял, кто именно и слегка отвернул голову к стене.
— Николяша, это я, твой папа, — шепот раздался совсем рядом. Николай даже вздрогнул от неожиданности и повернулся. — Анастасия Викторовна сообщила мне, что с тобой произошла беда, и я сразу приехал. Мой номер телефона был вычеркнут из твоего справочника. Она еле разобрала цифры. И я ей безумно за это благодарен.
На этих словах его голос оборвался. Мужчина горько всхлипнул и затих.
— Теперь ты ждешь от меня благодарности? — сдавленно прошептал Николай и с ненавистью посмотрел на него.
— Мне ничего не нужно, — отступил от него силуэт. Николай даже в темноте увидел, как он ссутулился и сник, кажется, став вдвое меньше ростом. — Я просто хотел тебя увидеть. Хотел знать, что с тобой все будет хорошо. Ты ведь мой единственный родной человек.
— В таком случае у тебя нет ни одного родного человека, — стиснув кулаки, хрипло сообщил Николай. — Уходи! Мне невыносимо видеть убийцу моей матери.
— Убийцу, — прошелестело из темноты. — Как же ты несправедлив ко мне, сынок.
— Не смей называть меня сынком! — хрипло прокричал Николай и закашлялся.
— Тебе нельзя напрягать голосовые связки, — забеспокоился мужчина. — Если не хочешь, чтобы я называл тебя сыном — не буду. Только выслушай меня. И постарайся понять. Обещаю, больше я тебя не побеспокою.
Николай молча кивнул. Говорить действительно было очень больно. Слова щекотали его горло, выворачивали его наизнанку и все время пытались застрять в горле, перекрывая тем самым дыхание.
— Тогда мне было двадцать пять лет, — пододвигая к себе стул, начал он. — Я был начинающим физиком и меня отправили в длительную командировку в Санкт-Петербург. Там проходила международная конференция. Вечером мы с коллегами решили прогуляться по городу. Нас было трое — все молодые, талантливые, влюбленные в жизнь.
Мы шли по набережной Невы. Впереди прогуливались две молоденькие девушки, одна краше другой. В нашем Абакане таких никогда не было. Особенно хороша была одна: хрупкая, светловолосая, в белом коротеньком платьице на тоненьких бретельках. Она будто не шла, а летела над серой мостовой. Мы, как завороженные, наблюдали за ней.
— Эх, была не была! — вдруг махнул рукой Вадим и направился напрямую к этой сказочной паре.
Девушки удивленно, как-то высокомерно, посмотрели на него, но познакомиться все же согласились. Тут и мы с товарищем подоспели. Сначала беседа не клеилась, чувствовалось некое напряжение. Но постепенно оно спало. И мы продолжили прогулку впятером.
Скажу честно, я вел себя, как дурак. Говорил всякие глупости, пытался шутить, но никто не понимал моего юмора. Я, то краснел, то бледнел и не мог оторвать глаз от одной из наших прекрасных спутниц, от Александры — так она нам представилась. Она это прекрасно видела и откровенно смеялась надо мной. Ей явно понравился Вадим, который в тот вечер заливался соловьем и ни на шаг не отступал от Александры. Потом он пошел ее провожать, а мы с другим нашим товарищем, довели до дома вторую девушку.
В ту ночь я долго не мог заснуть. Нежный образ Александры никак не уходил из моего воображения. Такое было со мной впервые. Кровь буквально кипела в жилах. В голове билась только одна мысль — она должна стать моей!
На следующий день я спросил у Вадима, как прошла их прогулка. Голос мой предательски дрожал и он сразу понял, что со мной происходит. Вадим обидно усмехнулся и сказал:
— Эта юная актрисулька влюбилась в меня, как мартовская кошка. Сегодня вечером мы идем в кино, и я уверен, что после этого у нас с ней все получится. Не зря говорят, что все актрисы — продажные.
Я не сдержался и ударил его кулаком по лицу. Кровь хлынула у Вадима из носа. Но он не стал отвечать мне тем же. Он злобно сощурился и выплюнул мне в лицо:
— Ты об этом еще пожалеешь.
И я пожалел, Николяша. Ох, как я пожалел!
В тот вечер у них действительно все получилось. Вадим пришел в гостиницу только под утро и сразу рухнул на кровать. А на следующий день подошел ко мне после круглого стола и надменно сообщил:
— Я получил от нее все, что хотел. Теперь могу отдать ее тебе. Пользуйся. Кажется, эта девушка не кому не отказывает.
Бить его я больше не стал. Зачем? Ведь он был прав.
Прошел ровно месяц. Нам пора было разъезжаться по домам. В последний вечер мы вновь решили прогуляться. Вышли из гостиницы и увидели ее. Александра сидела на лавочке напротив входа. Я узнал ее сразу, хотя и видел ее всего один раз. Да и она сильно изменилась за прошедшие тридцать дней, осунулась, побледнела, похудела. Острые плечики судорожно вздрагивали — кажется, она плакала.
Вадим сделал вид, что не узнал ее и прошел мимо. Александра бросилась вслед за ним. Она умоляла его выслушать ее. Несколько раз даже порывалась встать перед ним на колени. Не боясь испачкать своего белоснежного платья, не опасаясь поранить нежные колени. Наконец, Вадим снизошел. Он сказал, что скоро догонит нас и остался с ней.
Не торопясь, мы пошли вдоль набережной и через полчаса дождались его. Вадим выглядел растерянным и каким-то испуганным. Подбородок дрожал, а по лицу то и дело проходили нервные судороги.
— Вот я влип, — бесконечно повторял он одну фразу. — Хорошо, что мы завтра уезжаем.
Я начал расспрашивать его и с ужасом узнал, что Александра беременна. Говорить родителям она, конечно, боится и угрожает Вадиму, что, если он не возьмет ее с собой, то она покончит с собой.
— Неужели она думает, что я на ней женюсь? — возмущался он. — Зачем мне эта дешевка? В Новокузнецке меня ждет любимая девушка, из хорошей семьи, с отличным воспитанием. За своей Танечкой я почти год ухаживал. Только потом она допустила меня до себя. Что она вообще о себе возомнила, эта дешевая актрисулька?
