Нянечка для соседей - Лили Голд
Что-то во мне щелкнуло.
— Да пошла ты! — кричу я. Мой голос эхом разносится по тихой, ухоженной дороге, заставляя ее подпрыгнуть. — Я не разрушала твою жизнь! Я не виновата в том, что родилась. Это было твое решение. Твое! Если ты так меня ненавидела, почему просто не избавилась от меня?
— Я сделала для тебя самое лучшее, на что была способна! — огрызается она. — Я была ребенком, я не могла дать тебе семью. Поэтому отдала тебя, чтобы новая семья могла тебя принять! Я поступила правильно! А теперь, ради всего святого, просто…
Я уставилась на нее.
— Ты серьезно? — Мой голос становится все выше. — Ты совсем не следила за моим делом? Ты просто отдала меня и умыла руки?!
— О чем ты говоришь…
— Меня так и не удочерили, — выпаливаю я. — У меня никогда не было семьи. И теперь никогда не будет.
Она сглатывает, глядя вниз на машину.
— О.
Я качаю головой. Слезы застилают мне глаза.
— Я приехала сюда не за деньгами. И не для того, чтобы разрушить твою семью. Я пришла сюда, потому что только что была у врача. Он… он сказал, что я не могу иметь детей.
Губы Сары разошлись.
— Ох.
Я делаю глубокий вдох.
— Они говорят, что это генетика.
Она судорожно кивает.
— Я… Да. Это передается по наследству. О, Боже.
Из сада раздается еще один детский крик.
— Спорим, я смогу тебя победить! — кричит маленькая девочка, ее голос разносится по ветру. — Раз, два, три!
Мое горло сжимается.
— У тебя есть дети?
Стыд окрашивает ее щеки.
— Я знала, что это может случиться, поэтому мама сказала мне заморозить яйцеклетки.
Я медленно киваю. Моя челюсть крепко сжата. Мои руки сжаты в кулаки. Я делаю глубокий вдох через нос.
— Ты не могла отправить мне письмо? — спрашиваю я. — Тебе не приходило в голову, что, возможно, тебе стоит рассказать своей биологической дочери о генетическом заболевании?
Она не встречает моего взгляда.
— Мне очень жаль.
— Почему? — спрашиваю я, мой голос срывается. — Почему ты не сказала мне? Неужели ты так сильно меня ненавидишь? Я понимаю, что больше тебе не нужна, но ты только что лишила меня возможности иметь детей, ради всего святого. Почему?
Она смотрит мне прямо в глаза. Ее лицо очень бледное.
— Потому что я забыла.
Я смотрю вниз, слезы катятся по моему лицу. Она забыла.
Во время всех визитов к врачу, гормональной терапии, замораживания яйцеклеток она ни разу не вспомнила обо мне. ЭКО, беременность, роды и держание на руках своих новорожденных детей — ее первая беременность ни разу не пришла ей в голову.
Это кажется невозможным. Как это возможно? Неужели я настолько ничтожна? Неужели я так мало значу?
Сара начинает тихонько всхлипывать, ее худенькие плечи вздрагивают. Я чувствую, что вот-вот развалюсь на куски.
Не успеваю я придумать, что сказать дальше, как раздается стук входной дверь. Мы обе подпрыгиваем, когда она распахивается, и до боли знакомый голос доносится до нас.
— Сара, милая, ты не могла бы прийти и помочь накрыть на стол?
Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Сара вытирает глаза.
— Мама, — всхлипывает она. — Она не уходит. Она вернулась и не хочет уходить.
— Что? Кто не хочет уходить? Ты что, плачешь? — Бабушка выходит на проезжую часть, и у меня пересыхает во рту.
ГЛАВА 61
БЕТ
Я не видела Нонну с тех пор, как мне исполнилось четыре года, но все еще помню ее лицо. Как я вообще могла забыть? Несколько лет назад она была, по сути, моей матерью. Будучи в приюте, я каждый день рождения загадывала, чтобы она приехала и меня забрала домой.
— Привет, Нонна, — с горечью говорю я. Ее лицо искажается, как будто она проглотила лимонную дольку.
— Бетани. — Она смотрит на свою дочь и вздыхает. — Полагаю она пришла попросить деньги. Что на этот раз? Обучение? Долг за квартиру?
Я шиплю.
— Мне не нужны ваши гребаные деньги!
— Конечно.
Из сада раздается еще один визг и мужской смех.
Сара хватает Нонну за руку.
— Он не должен ее видеть, — шипит она.
Нонна кивает и делает шаг вперед.
— Тебе нужно уйти, — строго говорит она. — Хэтти и Генри гуляют в саду. Я не позволю тебе расстраивать моих внуков.
Я уставилась на нее.
— Расстраивать твоих внуков? — повторяю я недоверчиво. — Ты что, шутишь? Я ведь тоже твоя внучка! Твоя первая, мать ее, внучка!
Ее лицо краснеет от ярости.
— Тебе пора уходить.
— И это все? Ты не хочешь спросить, как я? Что я делаю со своей жизнью? Встречаюсь ли с кем-нибудь, замужем или есть ли у меня есть дети? Тебе наплевать?
— Не разговаривай со мной в таком тоне.
Я качаю головой, на глаза наворачиваются слезы. В саду раздается скрип пружин батута, и из-за живой изгороди высовываются два маленьких личика. Я вижу две копны ярко-рыжих волос.
Хэтти и Генри. У меня есть родные брат и сестра. Боже, как бы я хотела познакомиться с этими детьми поближе. Но, видимо, меня считают настолько позорной, что я даже не могу показаться им на глаза.
— Я не понимаю, почему, — шепчу я. — Почему они достаточно хороши для вас, а я нет?
Нонна делает глубокий вдох через нос.
— Может быть, — ледяным тоном говорит она, — тебе стоит подумать, почему у нас не получилось тебя оставить. Уверяю тебя, мы чертовски старались любить тебя. — Ее глаза неприятно блестят. — Ты была невыносимым ребенком.
Я отступаю на шаг назад. Меня словно ударили в грудь.
— А теперь ты пришла сюда, — продолжает она, — ругаешься, кричишь, разрушаешь нашу семью своим эгоизмом. Очевидно, ты совсем не выросла.
— Прекрати, — шепчу я. — Пожалуйста, хватит…
Входная дверь снова открывается.
— Что здесь происходит? — спрашивает мужской голос. Сара и Нонна застывают на месте, когда из дома выходит привлекательный светловолосый парень. Его глаза расширяются, когда он видит мои залитые слезами щеки.
— Ты в порядке? — Он смотрит на Сару, которая все еще тихо плачет. — Детка! — Он испуганно обхватывает ее за плечи. — В чем дело? Почему ты плачешь? — Он смотрит между всеми нами. — Что происходит?
Нонна фыркает.
— Ничего не происходит, — резко говорит она. — Бетани как раз уходит.
— Бетани… —
