Марина Порошина - Весенний марафон

И тут Катерине явился черт.

Старый знакомый, который в прежние времена частенько ее навещал и толкал под руку, подзуживая совершать необдуманные поступки. В те времена ее взаимовыгодного сотрудничества с чертом Бабин как раз и писал про нее, что она «сама заложит мину и отправит на покой». В последнее время черт давно Катерину не навещал, наверное, решил, что с него достаточно необдуманных поступков. А может быть, добившись своего, креативный черт заскучал возле Катерины и отправился искать себе новую подопечную. Катерина о чертике, который придавал жизни остроту, а глазам – блеск, скучала и появлению его обрадовалась. На сей раз черт неожиданно предложил позвонить бывшему мужу.

– Зачем? – осторожно удивилась Катерина.

– А низачем! Поболтать! – легкомысленно ответил черт. – Не чужой ведь человек. – И подзудил: – Чего ты боишься-то? Интересно же – как он там, что поделывает. И с кем. Интересно?

– Да не особенно, – неуверенно ответила Катерина, уже понимая, что обязательно позвонит.

И пока черт опять не махнул на нее, зануду, рукой, то есть лапой, она схватила телефон и, торопясь, чтобы не передумать, набрала номер Олега, который украдкой списала из Дашкиного сотового. Телефон долго молчал, и Катерина представляла себе, как сигнал от ее трубки, из дома на краю Екатеринбурга, летит к спутнику, а тот сверху, из космоса, высматривает нефтяную платформу в каком-то там океане на краю географической карты и переправляет сигнал туда. Именно так по крайней мере она понимала технологию сотовой связи. А может быть, Олег спит? Или отдыхает в компании новых коллег? Или… Про «или» она думать не стала. А сколько у них там, возле Ньюфаундленда, времени? И вообще, даже неудобно беспокоить мировое пространство таким несерьезным звонком, как у нее. Почти обрадовавшись, что в трубке стоит тишина (наверное, так и не увидел перегруженный жизненно важными разговорами и пустой болтовней спутник этой платформы), Катерина собралась было отменить вызов, как в трубке раздались длинные гудки, и почти сразу же ответил знакомый голос:

– Здравствуйте, Катерина Викторовна! Чем обязан такому счастью?

Отвечать на такой простой вопрос Катерина, как выяснилось, не была готова, и попасть в унисон шутливой интонации тоже вряд ли с ходу смогла бы – она просто хотела бы слушать его голос и молчать. А он пусть говорил бы что-нибудь, не важно что. Хотя бы про то, чем синтетическая нефть отличается от легкой и средней. А она бы просто слушала его голос и кивала.

– Кать! Ты чего молчишь? – встревожился Олег, и смешливые нотки исчезли. – Что случилось?

– Я… просто так, – выдавила из себя Катерина, проклиная черта, который испарился и оставил ее одну-одинешеньку воплощать его дурацкую затею. К тому же и голос вдруг охрип, не слушался – закон подлости. – Я спросить – как ты?

– Нормально. – А голос настороженный, она знала его малейшие оттенки и понимала – Олег встревожен. – А у тебя?

– У меня тоже, – откашлявшись, сообщила Катерина.

– А если честно? – Нет, она его не обманула, он тоже все слышит и понимает.

– Я… Да ничего… То есть мы вот еще со Светкой спросить хотели: а можно в Канаду путевки купить? У нас в турфирмах вообще не продаются. Мы хотим Ниагарский водопад посмотреть. А то Дашка видела, а мы нет.

– Водопад посмотреть можно. – Голос чуть сбился, будто Олег запыхался. – Но насчет путевок я не знаю. Тебе можно вызов сделать. Но при одном условии – ты должна быть членом семьи, женой, чтобы брак был официально зарегистрирован. Про это пункт в контракте есть. Как насчет этого?

– Насчет чего? – переспросила Катерина. Она по-прежнему слушала голос, не особенно вникая в смысл, и поездка на Ниагарский водопад на самом деле волновала ее куда меньше прошлогоднего снега.

– Насчет того, чтобы выйти за меня замуж? Тогда я тебе вызов сделаю.

Катерина растерялась. Она понимала, что Олег шутит, и не знала, что отвечать: тоже свести к шутке, в шутку же согласиться, весело отказаться, засмеяться, заплакать, обидеться? Проклятый черт, который обычно помогал ей делать выбор мгновенно и безошибочно, уже занимался где-то своими делами. Понятно: декабрь, тридцатое, хлопот полон рот. И тут раздался звонок в дверь. Катерина вздрогнула от неожиданности и немного испугалась: она не хотела сегодня никаких событий, незапланированных встреч, вообще ничего не хотела. Только чтобы ее оставили в покое.

– Подожди, тут в дверь звонят. Я посмотрю. Только ты не клади трубку, ладно? А то я одна и боюсь. Даша и та к родителям ушла…

– Кто там? – осторожно спросила Катерина, вполне согласная насчет глазка.

– Открывай давай, а то у меня батарейка садится.

Ничего не соображая, Катерина отняла от уха трубку и пристально на нее посмотрела: откуда-то вдруг возник стереофонический эффект – один и тот же голос, как из двух колонок, раздавался из-за двери и из трубки. Она открыла дверь.

– Ну так как насчет замуж? – спросил стоящий за дверью Олег. – Давай решай быстрей. И телефон уже выключи. Так хорошо слышно.

И тут Катерина поняла, что означает выражение: все поплыло перед глазами. Дверной проем, мужская фигура, вешалка для одежды, зеркало, бра на стене… Впервые в жизни она едва не хлопнулась в обморок – милая такая дамская штучка. То есть она бы, наверное, хлопнулась, но Олег шагнул вперед и поддержал ее.

Он отвел ее в кухню, усадил, откопал где-то в недрах шкафа бутылку коньяка (надо же, а она и не знала, что у них есть коньяк!), смешно налил ей в столовую ложку и заставил выпить, потом бросился заваривать кофе и туда тоже налил коньяку…

– Ты меня напоить хочешь? – слабо улыбаясь, спросила Катерина.

Ей было очень стыдно за свою глупую дамскую выходку, которую Олег мог счесть нарочитой. Но оказывается, она и сама не подозревала, как сильно скучала по нему, как хотела его увидеть, как измучилась этим ожиданием – что просто не справилась с собой. А еще ей очень понравилось, что Олег не улыбнулся в ответ (так расстраивавшая ее веселость улетучилась без следа), а смотрел испуганно, вопросительно… и виновато.

– У тебя лужа с ботинок натекла… – сидя очень прямо, сказала Катерина. – Не разулся. Да ладно, наплюй, вытрем. А еще я тебя люблю. Оказывается, я без тебя просто жить не могу. Как хорошо, что ты приехал.

Нетронутая вкуснятина вместе с табуреткой была отодвинута в сторону, телевизор веселился буйно, но беззвучно, освещая комнату разноцветными всполохами, часы показывали, кажется, четыре утра. Или ночи. Пусть ночи, подумала Катерина, поплотнее утыкаясь лицом Олегу в шею, а ногу подсовывая ему под ноги – как будто замерзла. Пусть эта ночь не кончается долго-долго, потому что утром еще неизвестно что будет, а такого полного и оглушительного счастья, какое она ощущала сию секунду, она не испытывала никогда, и вряд ли это возможно повторить.

– Замерзла? – сонно пробормотал муж, поворачиваясь и обнимая ее как-то так ловко, что она оказалась как будто укутанной со всех сторон.