Карабинер (СИ) - Элен Форс
— Да. — Мне редко звонили оттуда. Если решили набрать, значит, там всё не радужно.
— Сеньор Хегазу, девушке стало плохо, мы нашли её без сознания. Мы можем отвезти её в больницу?
Поднимаюсь на ноги. Сжимаю кулаки.
— Визите в ближайшую, адрес сбросьте. Я выезжаю. — Сбрасываю вызов. Только этого не хватало. — Отмени все дела на завтра. Меня не будет.
— Завтра встреча с премьером, он не поймёт и потом будут проблемы. — Серхео выполнял роль моего секретаря, потому что только ему я мог доверить свои дела.
— Похуй. Отменяй. Захочет устроить мне проблемы, узнает, кто такой Сириец. Он ему не понравится. — Я не могу думать о чём-то кроме Наты. Проклятый Паоло, где он вообще её нашёл на мою голову?
Закуриваю. Нужно что-то решать. С глаз долой, из сердца вон — не работает. Нужен другой план.
Может, отправить её в Россию? Под присмотром. Если любит, истоскуется, сама придет, не любит… Зубы скрепят в крошево.
Нет, дальше вытянутой руки не могу отогнать от себя. Не могу физически.
Нужно забирать домой. Или в тюрьму?
Или мне блядь к психиатру?
Сука.
Завожу двигатель и трогаюсь с места.
Ната.
Прихожу в себя в больнице. Я сразу понимаю, где я и что я не одна.
У моей постели сидел священник в чёрной рясе из очень дорогой ткани. На свету материал благородно искрился. Мужчина накрыл мою руку своей, смотрел пронзительно, словно хотел прикоснуться к моему сердцу. Меня даже проняло от такой доброты.
Откуда он и что ему нужно?
На вид мужчине было лет пятьдесят. Он не выглядел стариком, был в очень хорошей форме. Ряса не скрывала широкие плечи и сильную шею.
— Ваш организм от сильного эмоционально стресса дал сбой. — Проговорил мягко, отвечая на мой немой вопрос. Мужчина стал нежно поглаживать мою руку, пытаясь успокоить и придать уверенности. — Меня зовут Антонио.
— Приятно познакомиться. — Шепчу совсем тихо. Этого человека прислал Зейд? Зачем?
— Мы можем защитить тебя, дитя моё. Одно лишь твоё слово. — Снова проверка, или это не Зейд? — Ты достаточно натерпелась от богохульника.
— Не понимаю…
Антонио придвинулся ко мне ещё ближе. Я почувствовала исходящий от него запах ладана.
— Я архиепископ Святой Римской Церкви, и силой данною мне освобожу тебя из заточения, отвезу в Ватикан под защиту самого папы римского. — Это шутка? Я не проснулась? Мои губы трогает улыбка. Кажется, я начинаю сходить с ума. — Я очень серьёзен, дитя моё. За тобой меня послал сам папа римский. Один добрый человек рассказал ему о твоих трудностях, и он решил помочь.
Последнее время я перестала верить в добрых людей и благородство.
— Мне? — спрашиваю, не сдерживаясь. Какая глупость.
— Тебе. Тебе очень повезло. Хегазу перешёл черту, он должен покинуть свой пост и оставить Италию. Высшие силы помогут нам справиться с ним. Мы же поможем тебе сбежать от него. Ты вольна поступать и жить как хочешь. Ни один человек не вправе стеснять другого.
Ах, вот в чём дело. Очередные враги Карабинера хотят через меня причинить боль моему мужу. Жаль, они не знают, что ему глубоко плевать на меня.
— Простите, но как Вы хотите помочь мне?
— Никто не вправе остановить гвардейцев Ватикана. Пойти против них — пойти против церкви. Мы увезём тебя в Ватикан, где ты сможешь прийти в себя. Когда ты наберёшься сил, то уйдешь, куда захочешь. Если будет желание, ты сможешь остаться и работать на благо церкви.
Звучит замечательно, но не правдоподобно.
— Знаю, что после всего, что случилось с тобой, твоя вера в людей расшатана, но, клянусь, я помогу найти тебе свет и выйти из тьмы, которой тебя окружил богохульник. Он сам состоит из сплошной тёмной материи и всех, кто подходит к нему обволакивает грязью.
Я устала откинулась на подушки. Хуже уже точно не будет. Можно попробовать.
Зейд.
Смотрю на пустую кровать. Она ещё смята и тёплая после Наты. Кажется, я даже улавливаю запах её тела.
— Повтори…
— Я не мог ничего сделать, Зейд. За ней пришёл верховный архиепископ с гвардейцами. Ты сам понимаешь, какой скандал бы тут был, если бы мы не отдали девчонку. — Амирхан ошибся уже дважды. Упустил Нату во второй раз.
Карризи.
Губы трогает улыбка. Признаюсь, что такого я не ожидал. Не мог и подумать, что старый хер решит зайти с такого бока. Сам виноват, нужно было слушать Серхео и давно расквитаться со стариком.
— Ты уволен. Можешь пойти в гвардейцы к Папе Римскому, если так уважаешь его. — Выхожу из палаты, разминаю шею. Карризи использовал свой последний и самый сильный козырь в рукаве, обратился к старому, доброму другу — Папе Римскому.
Считает, что я не смогу ничего сделать. Старый глупец. Не дальновидный мудак. Я живьём его закопаю во дворе у его любимого друга.
Звоню Серхео.
— Карризи объявил мне войну, пора проучить старика по-настоящему. — Сигарета в руках ломается, отбрасываю её в сторону и тянусь за другой, прижимая мобильный к уху. — Предупреди всех, что, если кто-то решит встать на его сторону, будет моим личным врагом. Самого Карризи пока не трогай.
— Могу я спросить, что случилось?
— Карризи решил украсть у меня жену.
Можно было конечно старым способом отбить Нату по дороге в Ватикан, но это наделает шумихи, вызовет скандал. Именно этого и добивается КАрризи, хочет, чтобы злость взяла вверх, и я сделал ошибку.
Нате ничего не угрожает. Пусть маленькая сучка радуется свободе она не будет долгой. Очень скоро я приду за ней и заберу себе. И как я говорил ей уже, предательство я не прощаю никому.
Ната.
— Вы гость Ватикана, никто не поспеет Вас тронуть. — Антонио помогает мне устроиться в просторной комнате на территории Ватикана. Если бы мне кто-то когда-нибудь сказал, что Наташа Комарова станет гостьей Папы Римского, я бы никогда в это не поверила.
Тут всё было великолепно, пахло историей и вызывало у мен восторг.
— Если Вы знаете Зейда Хегазу, Вы понимаете, что для него нет ничего запретного. — Озвучиваю мысли в слух. Глупо полагать, что Карабинер так легко сдастся и отпустит.
— Даже он не посмеет пойти против церкви. Не переживайте. — Почему-то не верю.
Я знаю Зейда достаточно хорошо, для мужчины нет ничего невозможного. Он привык любыми путями добиваться желаемого. Зейд привык выживать. Жизнь терзала его, а он не сдавался. — Размещайтесь, чуть позже я зайду к Вам, чтобы показать территорию и рассказать о правилах этого места.
Но последнее я не говорю Антонио, это лишнее.
Антонио был очень добр. Он снова взял
