Связанные любовью - Кора Рейли
— Тебе нужно поесть, — сказал я, даже если у моего члена были другие планы. Она кивнула, но не двинулась с места.
— Как насчет пасты? Это не может быть плохо для ребенка, верно?
— Ньокки а-ля дженовезе для меня, — без колебаний ответила она. — И, возможно, одно из этих восхитительных миндальных пирожных. Ты заказывал у Даниэле?
Я улыбнулся.
— Конечно.
Сорок минут спустя мы устроились на диване в гостиной с заказанной едой, Ария в одной из моих белых рубашек, а я в серых тренировочных штанах и рубашке. Я открыл коробки и положил небольшую горку ньокки на тарелку Арии.
— Хочешь кусочек моего оссобуко?
Она посмотрела на мясо и быстро покачала головой.
— Не думаю, что смогу его съесть.
Я протянул ей тарелку, она взяла ее и откинулась на спинку дивана, поджав под себя голые ноги. Она нерешительно понюхала еду. Наблюдая за ней, я порылся в своей тарелке.
Ария взяла вилку и откусила кусочек ньокки, затем улыбнулась.
— Кажется, все в порядке.
Я покончила со своим основным блюдом, фокаччей и тапенадой еще до того, как Ария съела половину своей тарелки, а коробка была наполовину полна ньокки. Почувствовав на себе мой взгляд, она подняла глаза.
— Ты не должен смотреть на меня. Я могу есть.
Она улыбнулась, чтобы смягчить свои слова.
— Недостаточно, — сказал я. Я погладил ее колено. — Пойдем, принцесса. Не заставляй меня кормить тебя.
Она вздохнула.
— Я боюсь, что меня стошнит, если я буду есть слишком быстро.
— Возможно, тебе стоит перестать беспокоиться об этом. — я сделал паузу.
— Доктор был прав? Тебе стало плохо из-за нашей ссоры?
Ария проглотила еще кусочек, прежде чем поставить тарелку на колени.
— Понятия не имею. Возможно? Ты самый важный человек в моей жизни. Ты отец нашей малышки, и я не могла доверять тебе так долго. Это было больно, больнее, чем когда-либо.
— Черт, — пробормотал я. Раскаяние все еще было странным ощущением, незнакомым моему телу.
— Я тоже виновата, Лука. Я должна была догадаться, как ты воспримешь мою поездку в Чикаго без твоего разрешения. Как ты сказал, я знаю, что ты за человек.
— Собственнический, контролирующий придурок?
И это было даже не худшей чертой моего характера, но Ария знала, знала и любила меня, несмотря ни на что.
— Да, — сказала она с легкой улыбкой. — И человек, которого я люблю всем сердцем. Она коснулась места над моим сердцем.
— Только твой. Всегда.
Она поднесла к губам еще кусочек ньокки и съела его. Ее голос стал очень мягким, когда она снова заговорила.
— Ты когда-нибудь колебался?
— Колебался?
— Смотрел на других женщин?
Ее плечи были напряжены.
— Нет, — твердо сказал я. — Я мог думать только о твоей улыбке.
И это была гребаная правда. Я был полностью избит, когда дело дошло до Арии.
— А ты? — я не смог сдержать рычание в голосе.
Ария откинула голову назад и засмеялась своим звонким смехом. Она откусила еще кусочек и наполнила тарелку остатками.
— Я даже не знаю, как флиртовать с мужчиной, Лука. Ты единственный мужчина, с которым я могу быть близка. Как будто твое собственничество щелкнуло выключателем в моем мозгу и сделало меня неспособной терпеть близость любого другого мужчины.
Я ухмыльнулся, и Ария фыркнула. Она откусила еще кусочек. Мне пришлось подавить улыбку. Она даже не замечала, как много ест.
Я потянулся к пульту дистанционного управления и включил стерео. Из динамиков заиграла тихая музыка, а затем запел глубокий мужской голос. Глаза Арии мелькнуло признание. Она просияла, эта чертовски идеальная медленная улыбка появилась на ее великолепном лице. Как я прожил без неё восемь недель?
Она поставила тарелку, глядя на меня, и серьезность исчезла с ее лица.
— Обещай мне, что мы никогда больше не будем ссориться так долго. Не думаю, что смогу пережить это снова.
Я раскрыл объятия, она забралась ко мне на колени и крепко обняла за шею.
— Я обещаю, И ты обещаешь мне никогда больше не действовать за моей спиной, что бы это ни было. Ты поехала Чикаго одна, это самоубийство.
— Я знаю, — тихо сказала она. — Это все из-за Фаби. Он позвонил мне в тот вечер, когда ты уехал в Нью-Йорк.
Это было предательство. Если Данте узнает, ему придется усыпить Фаби.
Голос Арии дрожал, когда она продолжила:
— Мой отец жесток к нему. Он бьет Фаби, и я так боюсь, что он сделает хуже. Я хотела помочь ему. Вот и все.
Я понял. Ария ничего не могла с собой поделать. Но Фаби был посвященным. Он испытает и сделает кое-что похуже побоев. — Ты его видела?
Она покачала головой.
— Я подвела его.
— Он не поехал бы с тобой в Нью-Йорк. Он предан отряду.
Ария с трудом сглотнула. Я погладил ее по спине, желая успокоить. Она слишком долго была расстроена.
— Фаби силён. У него не будет проблем с выживанием в отряде.
И если он недостаточно силен, я надеялся, что Ария никогда не узнает.
— Неужели снова не может быть мира? — Ария умоляла меня глазами, но я не мог дать ей этого.
— Пока я капо, мира с Данте Кавалларо не будет. — Только не после того гребаного инцидента с фотографией.
— Данте не сделал мне больно. Он не станет.
Я напрягся, старый гнев снова вспыхнул, но я подавил его.
— Он капо, а мы воюем. В следующий раз, когда он до тебя доберется, он тебя не отпустит, поверь мне. Ты рычаг, который нужен ему и его команде против меня. Он под таким же огнем, как и я.
Я не упомянул, что именно он отвечал за фотографии. Это не послужит никакой другой цели, кроме как еще больше расстроить Арию, и в ее состоянии ей не нужно было больше стресса, чем она уже перенесла.
В ее глазах промелькнуло беспокойство.
— Твоя семья все еще против тебя? Джианна сказала мне, что ты убил одного из своих дядей в ту ночь, когда увидел фотографии меня и Данте.
— Да, я раздавил ему горло перед собравшимися боссами и капитанами.
Я не упомянул, что убил Эрмано и Анджело, и гребаных байкеров, и ублюдков из банды, которые подошли слишком близко к нашим границам и были пойманы. Я отослал их Данте в нескольких пакетах. Я убил так много за последние несколько недель.
Ария медленно выдохнула.
— А потом ты увидела меня с Данте.
Она поцеловала меня.
— Как ты могла подумать, что я изменю тебе с Данте?
Я провел рукой по ее гладкой икре, и ресницы Арии затрепетали. Под глазами у нее залегли
