Когда грянет шторм - Эмери Роуз Эндрюс
– Это пойдет на пользу моей музыкальной карьере.
– Кто, черт возьми, тебе это сказал? – Я взял ее за подбородок и приблизил ее лицо к своему. – Кто-то заставляет тебя делать это? Менеджеры? Пиарщик? Музыкальный лейбл?
– Тебе станет легче, если я скажу «да»?
– Не уверен, Шай. Ты сейчас говоришь серьезно? Потому что мне хочется услышать только гребаную правду.
Шайло отступила на пару шагов, увеличивая дистанцию между нами, и скрестила руки на груди.
– Хочешь правду? Я тебя люблю. Устраивает?
– Какое это имеет отношение к нашему разговору?
– Почему ты не можешь произнести эти слова вслух?
Какого черта?
– О, подожди. Ты согласилась записать дуэт с придурком Бушоном только потому, что я не сказал тебе трех маленьких словечек?
Ее плечи поникли.
– Нет. Я согласилась записать дуэт с Дином потому, что песня правда хорошая, но не хочу… – Она вздохнула и слегка покачала головой.
– Чего? Чего ты не хочешь, Шай? Скажи это.
Она подняла голову, в ее глазах блестели слезы.
– Я не хочу, чтобы Ари Белл пела с ним дуэтом.
Я долго смотрел на нее, пытаясь осмыслить ее слова. Я знал, кто такая Ари Белл. Новая участница «Акадианского шторма», о котором спрашивали папарацци в Лондоне.
– Почему? Ты ревнуешь ее к нему? Хочешь вернуться к Дину?
– Нет. Боже, нет. Ничего подобного. Я же сказала тебе, что не люблю Дина. Мне все равно, спят ли они друг с другом. Я просто не хочу, чтобы она пела дорогую моему сердцу песню. Пожалуйста… попытайся понять, к чему я клоню. – Она умоляла меня понять, но я не мог.
Проведя рукой по волосам, я разочарованно выдохнул.
– За этим не последует ничего хорошего.
– Знаю. И мне жаль.
Я посмотрел на Феникс. Шайло придвинулась ко мне и положила руку мне на грудь, прямо над сердцем.
– Я не хочу делать тебе больно, клянусь.
Что ж, сейчас мне было неимоверно больно. И все же я был скорее взбешен, чем обижен.
– Давай начистоту. Будешь ли ты бросаться записывать песню с Дином каждый раз, когда тот ее придумает? Или когда попросит выступить на разогреве на концерте? Какую еще его просьбу ты готова выполнить, Шайло? Неужто раздвинешь перед ним ноги, если тот попросит?
– Ты не оставляешь мне выбора. И нет, конечно, нет.
– Уверена? Потому что, как по мне, это вполне возможно.
– Если бы Лила попросила тебя о помощи, ты бы бросил все и побежал к ней. Только не лукавь.
Как она вообще могла сравнивать их?
– Это две разные ситуации. Мы дружим с Лилой с десяти лет, к тому же она мать моего ребенка.
– А я знаю Дина с семи лет. И он отец моего ребенка. И лучший друг моего брата. Так чем же наше общение отличается от твоего с Лилой?
– Я никогда с ней не встречался. И никогда не оскорблял ее… ни морально, ни физически, ни эмоционально. Вот в чем разница. Два разных мира. – Я зашагал прочь, оставив ее позади.
– Броуди! – крикнула Шайло мне вслед. – Думаешь, я не знаю, что ты в нее влюблен?
Я остановился как вкопанный.
– Я в нее не влюблен.
– Но был же? Когда все изменилось?
– Когда я встретил тебя.
Не оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее и увидеть реакцию на произнесенные мной слова, я вышел из сарая, пересек задний двор и зашел в дом.
К черту любовь. Я потер рукой грудь, чтобы унять боль. Меня ей всегда будет мало. Она ясно дала это понять, когда согласилась записать песню с Дином. И мне даже не нужно было встречаться с ним, чтобы понять его намерения. Он пытался вернуть ее, используя все средства из своего арсенала, чтобы привлечь ее к себе. Сегодня это оказалась песня. Через три месяца они отправлялись в мировое турне, где будут видеться каждый день и тесно общаться друг с другом.
И что же остается мне? Я взял с кухни бутылку виски и стакан, а затем отнес их в гостиную и опустился на диван. Налив в бокал виски, я стал переключать каналы, пока не остановился на документальном фильме об охоте на африканских слонов из-за их бивней. Меня убили продажность и жадность людей, которые больше заботятся о деньгах, чем о жизни величественных животных. Бастер положил голову мне на колени, и я погладил его густую шерсть.
Примерно через двадцать минут после начала фильма я выпивал второй стакан виски, как вдруг ко мне присоединилась Шайло. Я поднес стакан к губам и сделал глоток, даже не посмотрев на нее. Она сняла сапоги и поджала под себя ноги, забравшись в угол дивана. Я чувствовал ее взгляд на себе. Мы собирались провести вместе четыре дня, но я не хотел, чтобы все прошло по ее плану. Нельзя всегда получать желаемое. Мы сидели в тишине: я пил виски и смотрел шоу, а она вглядывалась в мое лицо.
– Поедешь со мной в тур? Тогда сможешь увидеть, что между мной и Дином ничего нет.
Я сжал челюсти.
– Не могу.
Шайло громко вздохнула.
– Знаю. Но если бы нашелся способ…
Я прибавил громкость, чтобы заглушить ее голос. Она подползла ко мне, выхватила пульт у меня из рук и приглушила звук.
– Броуди. Поговори со мной.
– Мне нечего тебе сказать. Почему в этот раз ты не читаешь мои мысли?
Шайло выхватила стакан из моей руки и налила себе виски. Что дальше? Просто отрежь мне яйца, раз уж взялась за дело. Я потянулся за бутылкой. Стакан мне ни к чему.
– Я очень сильно скучала по тебе. Думала о тебе. Считала дни до нашей встречи. Я не хочу потерять тебя, Броуди, иначе мое сердце будет разбито.
Я выдавил из себя смешок, а затем отхлебнул виски из бутылки, как последний ублюдок, коим я и являлся.
– Пожалуй, тебе стоило подумать об этом прежде, чем соглашаться петь дуэтом с придурком бывшим. Поскольку для меня это все равно что измена. Хотя даже хуже. Потому что музыка… она вечна. Она переживет нас с тобой. И постоянно будет напоминать о том, что тебе плевать на мои чувства. Деньги же важнее. Когда же ты ими уже насытишься?
– Дело не в деньгах. Они меня не волнуют.
– Позволь мне спросить тебя кое о чем. Что бы ты чувствовала на моем месте?
Ей потребовалось несколько секунд на обдумывание ответа.
– Ревность. Злость. Боль. Волнение.
– Ну, вот и все. Так что мне, черт возьми, нечего тебе сейчас сказать. – Только один поступок мог бы
