Любовь на грани смерти - Юлия Гойгель
Ничего про свадьбу слышать я не хочу, но Стас в нескольких словах меня всё же вводит в курс местных традиций. Конечно, у каждой национальности, даже у каждого рода могут быть свои особенности, но основные принципы у всех одинаковые.
Сначала идёт сватовство. Может происходить без участия молодых. Особенно молодой. Договариваются родители. Этот процесс может затянуться даже на годы, пока родители невесты не согласятся. Здесь определяется размер махра, то есть выкупа за невесту. Дальше идёт помолвка. В нашем случае она тоже происходила без жениха. Затем наступает Ночь Хны. Очень важный и по-своему красивый обряд, где руки невесты раскрашивают узорами из хны. Как правило, руки невесте раскрашивают незамужние девушки из семьи жениха. Этот праздник считается женским, проходит с песнями, танцами и приглашёнными музыкантами.
Затем наступает сама свадьба. На невесте всегда очень яркий макияж и много-много золота, если свадьба богатая. Может доходить до нескольких килограмм. Это всё махр, что жених подарил невесте в качестве выкупа. Свадьбу также оплачивает семья жениха. Но невеста, даже в бедных семьях, приходит в дом мужа со своим приданным. Это и одежда, и посуда и всё то, что может ей понадобиться до конца жизни, особенно если семьи бедные.
Сама свадебная церемония длится несколько дней. И в первый день невеста чаще всего возвращается в свой дом, а жених в свой. После окончания свадьбы и брачной ночи существует ещё один обряд. Семья невесты приходит в дом жениха и приносит ей завтрак. В последнее время это чаще всего происходит в обед. Через неделю после свадьбы гости вновь собираются и дарят молодым подарки, желают паре всего наилучшего. Невеста становится в доме жениха не просто гостьей, а членом семьи.
Для тех пар, у которых возникает хоть какая-то симпатия друг к другу и есть деньги для оплаты всех развлечений, подобная свадебная церемония, конечно же, запомнится на всю жизнь.
Несмотря на то, что свадьба Хайдара во многом скомкана, меня решают отослать на две недели подальше от виллы. Проявить уважение к невесте и её семье. О моём существовании им известно и ответной симпатией, по понятным причинам, ко мне никто не воспылал. Я даже не жена. Я «харам», грех Хайдара, который согласны терпеть вместе с ним из-за достатка и положения его отца в обществе.
Хайдар просит меня ни о чём не волноваться и говорит, что это единственная уступка отцу, на которую он согласился. И то лишь для того, чтобы пощадить мои чувства.
Радостные двухнедельные гуляния в доме жениха будут совсем не радостными для меня. И та, ещё незнакомая мне девушка тоже ни в чём не виновата. Не она хотела этого брака. И её согласие тоже никого не волновало.
Кстати, при самом обряде невесте не обязательно говорить слово «да». Согласием с её стороны будут считаться и смех, и слёзы, и кивок головой или её отрицательное качание и громкий крик: «Не пойду». Главное, чтобы была живой и дышала.
Из-за своего отъезда я не волнуюсь, тем более, что вместе со мной будет Стас.
Но, буквально в последний час перед отъездом его сваливает с ног непонятная инфекция, напоминающая отравление. Вообще в Афганистане много болезней, в том числе, туберкулёз, гепатиты, холера, корь и другие. У местных ко многим инфекциям выработан иммунитет. Приезжие его не имеют. Поэтому непонятная хворь Сарбаза вполне объяснима, ведь он покинул страну двадцать лет назад.
Вещей у меня не много, времени обзавестись ими у меня не было. В гостях меня обещают обеспечить всем необходимым. Предупреждают, что дорога займёт около часа. Я немного удивлена, что мы вновь возвращаемся в горы, но спросить не у кого. Рядом с водителем сидит охранник, а перегородка между нами опущена. Мои сопровождающие не говорят по-русски.
Через полчаса вторая машина, сопровождавшая нас, теряется. Но наш мощный внедорожник легко карабкается по крутой горной дороге. Лишь, когда меня привозят в забытый всеми, затерянный глубоко в горах кишлак, я понимаю, что дороги назад не будет.
Меня привезли сюда, чтобы убить. Шир-Диль пообещал мне безопасность лишь в своём доме и исполнил обещание. В этом преддверии ада меня ожидает новая встреча со смертью. Лицом к лицу.
Кишлак находится высоко в горах, которые называют Тора-Бора или Чёрной горой. Именно здесь погиб мой отец.
Наверное, моя персональная смерть имеет чувство юмора. Всё это время она вела меня именно сюда, периодически играя со мной в прятки.
Меня грубо вытаскивают из машины и толкают в круг из десятка мужчин, вернее стариков. Все, как один, с длинными белыми бородами. Пока падаю на колени, успеваю заметить на их лицах презрение и осуждение. Стою долго, наверное, больше часа, слушая каркающую речь разгневанных людей. Выносят мне приговор за какое-то преступление. Шир-Дилю даже придумывать ничего не пришлось. Назвал меня блудницей. Той, кто жила с его сыном без брака. Здесь это тоже один из самых тяжёлых грехов.
Я мысленно готовлюсь к тому, что меня сейчас забьют палками или камнями. Такие случаи здесь не единичны. На ломанном русском, скорее всего бывший моджахед, мне примерно это и объясняет. Но перед смертью, чтобы помочь очиститься моей душе и дать ей время на покаяние, меня на некоторое время отправят на «перевоспитание».
Глава 54. Последнее пристанище
После оглашения приговора ко мне подходит ещё более древний старик и, ударяя палкой по спине, гонит через всю деревню в свой дом. Место моего последнего пристанища выглядит ужасно. Это старая покосившаяся глинобитная хижина, состоящая из одной комнаты. Я понимаю, что когда-то здесь была и другая, но она полностью развалилась. Пол из той же глины местами провалился до голой земли. На нём даже нет циновок. Ничего нет, кроме такого же разваливающегося очага.
Нужно сказать, что в конце октября в горах достаточно холодно. Я замёрзла, простояв на коленях, пока решали мою судьбу. Но и в этой, продуваемой всеми ветрами избушке, не теплее. Встретившая нас женщина, жена старика, приветствует меня парой пощёчин и тумаков. Почти сразу срывает с меня всю одежду, бросив грязное, штопанное-перештопанное платье. Туфли тоже забирают, кинув под ноги старые резиновые шлёпанцы, которые велики мне на несколько размеров.
Затолкав меня в самый угол, старик на всё том же плохом русском, рассказывает о себе. Как
