Отзвуки сердца - Л. А. Кейси
Говорила она невнятно, но я поняла.
— О! Да? — Забавляясь, я повесила пальто и поинтересовалась: — Кто я?
— Моя малышка.
Я почувствовала, как губы на мгновение разошлись, когда шок прошил мое тело. Поспешно присела на край маминой кровати, взяв её руку, поднесла к своим губам и нежно поцеловала. Хотелось продлить это мгновение на бесконечность.
— Ты знаешь, как меня зовут, мам?
— Ага, — усмехнулась она, хотя голос оставался едва слышным. — Моя Фрэнки.
Сердце подпрыгнуло.
— Да, мама, — Меня била дрожь. — Да, это я — Фрэнки. Я Фрэнки!
— Я знаю, кто ты, — проговорила она про себя, хрипло дыша. — Никогда не забуду тебя…ты моя девочка.
Невозможно поверить. Она узнала меня. Вспомнила! Хотелось прыгать, кричать и плакать навзрыд. Моя мама знала, кто я такая!
— Я люблю тебя, мам. — Слёзы навернулись мне на глаза. — Я так сильно тебя люблю. Ты самая лучшая! Ты дала мне всю любовь мира. Сегодня во мне живет женщина, способная любить и все благодаря твоему воспитанию. Люблю тебя. Всегда помни об этом, хорошо? Фрэнки очень тебя любит.
— Я тоже тебя л-люблю, моя крошка.
Услышав это ласковое обращение и признания в любви, я невольно начала всхлипывать. Мама нахмурилась, глядя на меня. В глазах у неё было замешательство, так не хотелось, чтобы этот момент, когда она вспомнила меня, закончился. Я начала осыпать мамино лицо поцелуями, нежно обнимая. Она ответила на объятия, но когда слезы потекли по моим щекам, усмехнулась и погладила по спине. Мы отстранились, её взгляд остановился на мне.
— Тебя обидел мальчик, с-солнышко? — Она разочарованно цокнула языком. — Расскажи мне всё… об этом.
Я вытерла слёзы.
— Всё хорошо, мам.
Она кивнула, зевнула и слегка подвинулась в постели, занялась своим одеялом, и к тому времени, когда вновь глянула на меня, знакомый прищур замешательства снова захватил её в свои объятия.
— Кто ты, милая?
На этот раз вопрос не принес боли. Я точно знала, что в глубине ее дивного сознания и любящего сердца я все еще существую. Пусть даже она не всегда узнавала меня.
— Меня зовут Фрэнки, — улыбнулась я, вытирая щёки. — Хочу немного посидеть с тобой, если ты не против?
— С удовольствием, — засияла мама. — Как тебя зовут?
— Фрэнки, — повторила я.
— О, мне нравится это… имя для девушки… кр-красивое.
Я улыбнулась в ответ.
— Мне тоже нравится.
Взяв мамино вязание, протянула ей. Она забрала его. Затем размотала пряжу, правильно расположила спицы в руке и начала вязать. Я невольно задумалась: сколько времени пройдет, прежде чем она забудет, как вязать или потеряет подвижность рук, чтобы заниматься этим. Сейчас она держала спицы так, как будто не знала что делает. Всякий раз рядом с ней, я думала именно о таких вещах. Интересно, сколько времени пройдет прежде чем она забудет как что-то делать вообще? Каждая из этих мыслей пугала до смерти.
— Эта шерсть красивого цвета, — сказала я маме, пока она вязала. — Тебе нравится?
— Всё нормально, — ответила мама, пожав плечами. — Это… любимый цвет моей дочери, понимаете? Она совсем малышка. Я вяжу ей… кардиган.
Она говорила с трудом, и чтобы услышать слова, приходилось прислушиваться. Когда, спустя несколько мгновений, я поняла сказанное — сердце сжалось. То, что вязала мама, было не более чем беспорядочные петли. Она не могла следовать схеме, каждый раз конечный результат отличался от ожидаемого. Впрочем, все это не имело значения. Главное — ей нравилось то чем она занималась. Подвижность её тела и суставов ухудшалась. Скоро мама не сможет и этого. Сейчас даже просто держать их в руках было для неё, своего рода, победой.
— Это будет прекрасно смотреться на ней.
— Знаю.
Я пересела на стул рядом с маминой кроватью и достала книгу в мягкой обложке, которую читала, нашла место, где остановилась и продолжила чтение. Прошло десять или пятнадцать минут, когда мама тяжело вздохнула. Я оставила закладку на странице и вернула книгу в сумку.
— Что случилось?
— Энда, — улыбнулась мне мама. — Когда… ты приехала?
— Только что, — сказала я. — Как ты себя чувствуешь?
— Устала. В груди… тяжело.
Я поднялась и взяла кислородную маску. Повернула вентиль баллона на нужный уровень, как всегда делал Майкл, и надела ее маме на лицо. Она при этом, не оттолкнула мои руки и не стала со мной спорить, за что ей огромное спасибо.
Я подвернула ей одеяло.
— Пойду сделаю тебе чашечку чая, хорошо? Это поможет расслабиться.
Она потянулась и коснулась моей руки.
— Два кубика сахара.
Я засмеялась, подняла её руку и поцеловала.
— Будет сделано.
Вышла из комнаты и почувствовала — словно груз свалился с плеч. Пока подпирала стену в коридоре, от облегчения, поняла что произошло. Она узнала меня. Она знает кто я. Сморгнула слезы радости и направилась к чайно-кофейной зоне. Пока готовила чай, снова и снова прокручивала в голове, как мама произносила мое имя и называла своей крошкой. Такая мелочь принесла столько счастья. Пока жива — никогда этого не забуду.
С двумя картонными стаканчиками чая в руках, повернулась и пошла обратно по коридору в мамину палату. Пройдя половину пути, остановилась на месте. На секунду показалось, что она спит, но что-то было не так. Появилась неприятная тяжесть в животе.
— Мама? — Я подошла ближе. — Мама, ты в порядке?
Она не отвечала. Я поспешила к ней и только через несколько секунд поняла, что она не дышит. Оба стаканчика упали на пол. Я замерла, как статуя. Внутри всё сжалось от боли. Страх начал затягивать меня в темную пропасть, едва позволяя дышать. Спотыкаясь, добралась до двери маминой комнаты, когда Эрика проходила мимо и увидела меня.
— Думаю, она умерла.
Услышав, как произношу эти слова, я тут же их отвергла. Это было не по-настоящему. Слишком рано. Слишком быстро.
Эрика что-то крикнула и поспешила в комнату мимо меня. Я тоже каким-то образом оказалась у края кровати. В палату вошли ещё две медсестры и полностью сосредоточились на маме.
— Слишком рано, Эрика. Доктор сказал шесть месяцев, а она здесь только два.
Мой голос звучал так спокойно и отстраненно, что это сбивало с толку, потому что внутри я кричала, как сумасшедшая.
— Ты должна помочь ей, Эрика. — Чувствовала, как дрожат руки. — Я не готова к тому, что она оставит меня. Пожалуйста. У нас должно быть больше времени.
Эрика и другие медсестры совсем не помогали маме. Я знала почему. Было принято решение не реанимировать её, когда она… умрет. Срок её жизни подошёл к концу. Она уходила и помощь ей была
