Цианид - Кристина Старк
– Что?
– Но мне нравится твоя неумелость, – продолжал он, – и холодность. Ты как бревно, обтянутое кожей. Снаружи прекрасна, но внутри – дерево. Мертвец. Мне нравится, что ты всегда такая сухая, как песок в пустыне. Нравится, что тебе больно. Потому что только боль и отличает тебя от мертвечины.
Я глянула через плечо, чтобы убедиться, что Митчелл просто шутит, грубо и мерзко шутит, но Митчелла больше не было. Рядом со мной на кровати сидел Дерек. Его член выскользнул из меня и теперь колыхался на воздухе. Как раскаленный железный прут, светился в темноте. Руки со вздутыми венами снова потянулись ко мне. Я завизжала, оттолкнула его и упала с кровати. Свалилась на задницу и поползла прочь.
Дерек поднялся с кровати и стал наступать. Его член раскачивался перед ним, как третья конечность, и шевелился, как щупальце осьминога. Я завизжала, вскочила на ноги и бросилась к двери.
Я бежала по коридорам гостиницы в чем мать родила, не обращая внимания на персонал и других постояльцев, пока не увидела огромную стеклянную дверь, ведущую на террасу. У меня не было времени дожидаться лифта, а на террасе наверняка есть пожарная лестница. Дерек был уже близко, следовал за мной по пятам, размахивая руками – такими огромными, что могли бы переломить меня пополам, как спичку. Я уже слышала его шаги и его звериный крик.
Дверь на террасу оказалась заперта. Я толкнула ее плечом, но она не поддалась. Стекло было толстым, но в ту минуту я была готова сразиться даже с пуленепробиваемым триплексом. Мне нужно было вырваться отсюда, убежать и спрятаться, иначе ад, иначе смерть.
Я сорвала со стены картину в тяжелой раме и ударила по стеклянной двери. Вложила в удар всю силу, которой внезапно у меня стало хоть отбавляй. Я могла бы снести стену, если бы захотела.
Стекло брызнуло во все стороны, водопадом хлынуло вниз. Мои ноги обожгла волна осколков, и я упала прямо на ковер из раскрошенного стекла. Я не думала, что его будет так много. Оно было повсюду: стеклянное море, океан. Я не могла встать, как ни пыталась…
– Ванесса! – услышала я позади, и в эту секунду еще один огромный кусок стекла выпал из дверной рамы и с грохотом разлетелся. Веер осколков обжег мои ноги, бедра, грудь.
– Не двигайся! – снова и снова повторял Дерек, склонившись надо мной и протягивая ко мне свои огромные, страшные руки. – Только не двигайся!
Вокруг начал нарастать гул голосов, крики, топот.
– Да пошел ты! – выдохнула я. – Я буду двигаться! Я больше никогда не буду удобной, молчаливой вещью, которой ты можешь пользоваться!
– Несса! Не шевелись! Ты делаешь себе хуже!
Я моргнула: Дерека больше не было. Надо мной склонился Митчелл, бледный как смерть. Я протянула руку, чтобы коснуться его лица, и увидела, что она вся в крови. Голова закружилось, все вокруг поплыло.
Митчелл поднял меня с пола, подхватил на руки, прижимая меня к себе. Кусочки стекла падали на пол со звоном, будто он вынул меня из ванны, наполненной стеклянной крошкой.
Странное спокойствие наконец разлилось внутри: мне больше не было страшно. В голове было пусто и тихо. Только Митчелл без остановки кричал кому-то:
– Ремень? Галстук? Что угодно!
Он пытался спасти меня, пытался остановить кровь, которая хлестала из моих порезов, пропитывая столетние ковры «Шелбурна».
– Не нужно, – пробормотала я. – Я все равно не смогу жить после всего, что он сделал со мной. Остановись. Пусть все закончится здесь.
– Шарф подойдет тоже! – крикнул он кому-то, потом склонился ко мне и прошептал, хрипло и прерывисто:
– Не закончится, Несса. Я не отдам тебя этой тьме.
Глава 26
Будто завтра война
Я хотела, чтобы следующий день не настал. Мечтала, чтобы мне больше не пришлось открывать глаза. Но он наступил, ввалился в комнату, серый, безжалостный, невыносимый. Проник под мою одежду, под ногти, под веки и заставил вспомнить обо всем, что случилось вчера. У тех, кого подвергают пыткам, обычно не спрашивают, хотят они этого или нет. Их просто пытают.
Я отошла от снотворного и увидела родителей у моей постели. Мама плакала. Отец сжал голову руками, будто хотел раздавить.
– Как ты? – в один голос спросили они.
– Митчелл не виноват, понятно? – тут же сказала я, как только поняла, где нахожусь. – Он ни при чем вообще. У меня случился нервный срыв, Митчелл спас меня, даже не думайте хоть слово ему сказать.
– Тихо, тихо, – зашептала мама, аккуратно убирая волосы с моего лица. – Мы и не думали ни в чем обвинять его.
– Хорошо, – кивнула я, внезапно снова чувствуя кошмарную усталость. – Где он?
– Говорит с врачом, скоро вернется.
– Хорошо, – беззвучно повторила я, исчерпав весь запас сил.
– Мы обратились в полицию, Дерек арестован, – сказал отец. – Тебе нужно будет только поговорить со следователем, дать показания и написать формальное заявление. Не обязательно прямо сейчас, пусть тебе станет лучше. Я подготовлю все документы, все улики…
– Бернард, – остановила его мать, – это подождет.
– Знаю, что подождет, – ответил он. – Просто хочу, чтобы ты знала, дочка, – он снова повернулся ко мне, – что тебе не о чем переживать. Мы обо всем позаботимся, а ты поправляйся, ладно?
Я кивнула, не поднимая глаз. Обе мои руки были перебинтованы до локтя. Бандаж чувствовался на ногах тоже. Я приподняла край одеяла и увидела, что меня всю перетянули бинтами, даже живот и таз. Кое-где сквозь ткань проступили багровые пятна.
Я знала, что на этот раз не отделаюсь легко. Это уже не просто синяки или ссадины, которые сходили без следа. На этот раз шрамов будет столько, что я больше никогда не смогу надеть платье. Никогда не почувствую себя красивой. Никогда не отважусь раздеться перед мужчиной. Да и не придется раздеваться. Моя последняя ночь с мужчиной была вчера.
И больше не повторится.
– Вы же ничего не сказали ему? – спросила я. – О том, что сделал Дерек. Я не хочу, чтобы Митчелл знал.
– Не сказали. Но будет суд, Ванесса, на котором тебе нужно будет присутствовать. Ты не сможешь скрывать все. Если вы встречаетесь, то он узнает рано или поздно.
– Он не узнает. Судебный процесс пройдет в закрытом режиме, я имею право на конфиденциальность. Не нужно впутывать Митчелла во все это.
– Он смог бы поддержать тебя, если бы ты рассказала ему.
Нет. Ни в одном языке мира не было подходящих слов, чтобы рассказать ему, что со мной случилось.
* * *Митчелл вошел в палату, и мои родители быстро распрощались. Я ждала от них враждебности, подвоха, косых взглядов, но зря. Отец хлопнул Митчелла по плечу, мать поцеловала на прощанье.
– Кажется, твоих родителей подменили, – улыбнулся он, опускаясь на колени рядом с моей кроватью. – Как ты?
Он вел себя как ни в чем не бывало. Будто вчера ничего не произошло.
