Терри Макмиллан - Дела житейские
— Да с какой стати мне врать. Я говорю только, что если она и проявляла ее, то уж больно странным способом. Неужели тебе не понятно, как погано себя чувствуешь, если твоей матери нет никакого дела до того, что с тобой происходит, а?
Он сделал еще один большой глоток. Отвечать мне не хотелось. Я могла сказать ему только одно: да повзрослей же ты наконец! Но что тут говорить.
— А папаша! Жалкий человечишка! Иногда я готов обоих их убить. Он же не мужчина. Позволить так помыкать собой! Ничтожество! Баба в штанах. Вот я и поклялся себе еще в юности, что ни одна баба не будет помыкать мною. Никогда в жизни.
— Ну, а какое это имеет отношение к нам?
— Детка, у меня на сердце накопилось столько, что тебе и не понять этого, да ты и не пытаешься.
— Не пытаюсь чего, Фрэнклин?
— Ну, хотя бы насчет работы. Почему я не могу ее найти. Я раз десять, не меньше, тыкался туда-сюда. И ничего. Ничего! Мне уж и говорить об этом надоело. Конечно, какую-нибудь дрянную работенку за пять долларов в час найти можно. Но мне это осточертело. Осточертело! Понимаешь ты или нет?
— Понимать-то понимаю, да только, Фрэнклин, у нас вот-вот родится ребенок. Ясно тебе это или нет?
— Зора, прошу тебя, ну потерпи еще немного. Если ты меня любишь, докажи это.
— А чем, по-твоему, я занимаюсь эти два года?
— И это у тебя отлично получалось — до сих пор.
— Что ты имеешь в виду, Фрэнклин?
— Ты и твоя музыкальная карьера. Не води меня за нос, бэби. Ты умеешь петь, и я хочу, чтобы ты пела. Но ты же у нас сама себе госпожа. А мое дело — помалкивать.
— Да что ты несешь?
Стакан был пуст.
— Теперь ты вся с головой ушла в эти проклятые внеклассные занятия в школе. У тебя одно на языке: мои детишки — то, мои детишки — се. А ведь раньше, бывало, только я захочу, и ты в любую минуту готова со мной трахаться. Ты разговаривала со мной, охотно играла в скрэбл. Мы вместе развлекались. Ты не отказывалась готовить для меня. Немного внимания — большего мне не надо. Знать только, что я тебе не безразличен.
Он был так жалок, что у меня защемило сердце. На самом деле в школе я задерживалась лишь для того, чтоб не идти домой. Едва открыв дверь, я впадала в тоску. Но сейчас я задумалась; может, он и прав, и я стала так относиться к нему, что он чувствует себя здесь лишним? Но я не хотела этого, видит Бог, не хотела.
— Что ты, Фрэнклин, конечно, ты много значишь для меня. Но не знаю, сколько же можно доказывать любовь? Ты сам все усложняешь. Представь себе, что должна чувствовать женщина на восьмом месяце, живя с безработным, который ей даже не муж. Когда мы встретились, у тебя были мечты, да и у меня они были. Ты говорил тогда, что пойдешь в школу, получишь развод и начнешь свое дело. А теперь посмотри на себя.
— Незачем мне смотреть на себя. Чем, думаешь, я занимаюсь здесь целыми днями?
— Но ведь за квартиру надо платить через две недели, а если я не заплачу, выключат телефон и электричество, или я не смогу оплатить свою кредитную карточку.
— Ты только и думаешь об этих дурацких счетах! А что же я? Разве ты не слышала, что я говорил?
— А что — ты? Ты думаешь только о себе, Фрэнклин. Знаешь что, давай кончать с этими разговорами, толку от них не будет.
— Давай, я и сам не в настроении спорить. Как насчет обеда?
Ну надо же! Ему что в лоб, что по лбу.
24
Я нашел работенку на неделю. Только чтоб заткнулась Зора. Она стала действовать мне на нервы, и я решил что-нибудь предпринять, лишь бы прекратить это занудство. Что именно, я пока не знал, но был сыт по горло этими вечными упреками, которые ни к чему не ведут. В конце концов, жизнь так достает, что человек выматывается, падает и выкарабкаться не может. Ни сил, ни желания, ни воли. Даже член у меня не встает, пока я не уговорю его. Не то чтобы я признался в несостоятельности или сдался окончательно и бесповоротно, но сейчас я выжат как лимон. Уж слишком много всего на меня навалилось сразу. Ребенок. Зора. Работа. Мои парнишки. А у меня за душой — десять баксов. Куда девались все эти проклятые деньги, что я заработал за этот год? Плата за квартиру. Школьная одежда. Профсоюзные взносы. Магазины. Кроссовки. Счета за свет. Велик для Дерека. Концерт для Дерека „Фест Эдишн". Магазины. И опять квартплата. Удивительно, что я еще на ногах. Кажется, что, чем больше от меня ждут, тем меньше я могу сделать. Нет, все это не по мне. Клянусь Богом, не по мне, да и только!
Я пытаюсь держаться и не пить, но это чертовски трудно. Зора не хочет спать со мной. Я собой недоволен, можно сказать, даже опротивел себе. Мне уже тридцать четыре — а чего я достиг? Живу в двухэтажной квартире за 750 баксов, которая к тому же не мной оплачена. Деревяшки и старый инструмент — вот и все, если взглянуть на это серьезно. Я так и слышу голос моей разлюбезной мамочки: „Я всегда говорила, что ни на что ты не годен". От этого хочется заскрежетать зубами. Но я ей докажу, докажу, клянусь жизнью!
Конечно, чего тут спорить, я ленивый сукин сын. Зора права. Не очень-то приятно возвращаться домой с работы, когда здесь хрен знает что. Словом, надумал я сделать ей сюрприз. Отдраить всю квартиру. Как знать, может, если я поэнергичнее возьмусь за дело, вместо того чтобы валяться целыми днями, изменю свое отношение к жизни, все как-то наладится. Поживем — увидим.
Я выскреб все до последнего уголка. Холодильник, плиту — все, все. Переставил цветы с пола на столики и прошелся спреем „Софт Скраб" по всей ванной. В ванну и раковину налил „Комет", потом врубил кассету Мейза. Эти черти поют так, что до печенок пронимают. Ну, значит, гремит „Радость и боль" на всю катушку, а я, хотя снег на улице валит, распахнул окна. Только это такая убойная музыка, что слушать ее на трезвую голову нельзя, — и я малость плеснул себе. В общем, пот с меня катит, Мейза я как минимум раза три прокрутил, а потом поставил Стефани Миллз. Ух, эта деваха по мне! В жизни не видывал, чтоб эдакая пигалица выдавала такой мощный хит. Зоре есть чему поучиться у этой девочки. Я как-то раз видел ее живьем. Она что-то такое там говорила об энергии. Носилась по сцене как молния, и казалось, что ее крошечные ножки не касаются пола. А уж бедра у нее, эти бедра знают свое дело. Ручаюсь!
Как раз к началу „Любовных связей" я закончил все, кроме пола, — хотел надраить его мастикой, ну, а коль скоро уж решил привести все в полный порядок, то и сказал себе: „Хрен с ними, с „Любовными связями".
Зора ходила по магазинам и накупала всевозможные детские вещички. Спустила, по-моему, кучу денег. Ей, кажется, даже на квартплату плевать, если дело касается ребенка. По-моему, она малость сдвинулась, честное слово. Достаточно глянуть на детскую комнату. Как раз для белого ребенка богатых родителей. В общем, прибираться там незачем — грязи никакой, это уж точно.
