Кэти Летте - Алтарь эго
– Не может быть! – завопила я. – Она же носит юбку-брюки!
– Но разве Джулиан не говорит постоянно, что она само совершенство? И разве она не уязвима сейчас? И нуждается в защите? И выступает в роли жертвы, которую мучает ее изверг-муж?
– Кейт, эта женщина покупает контрацептивы в магазине хирургических принадлежностей!
– Подумай об этом! Оба юристы, оба любят семью. Боже милостивый! Возможно, она уже ждет ребенка…
– Ждет ребенка? Откуда? – прервала я цинично.
– Оба они домоседы. Любят готовить. Да пока мы тут с тобой точим лясы они наверняка воркуют друг с другом где-нибудь в отделе бытовой техники универмага «Джон Льюис». Ты же понимаешь, в каком Джулиан отчаянии, черт подери, он только и мечтает о кольцах и брачных узах… – Она помахала в воздухе пальцем, на котором должно было быть обручальное кольцо. – Надо бы это выведать!
Кейт, как боец-диверсант, перечислила предметы, необходимые для проведения этой операции: микрофон такой мощности, что можно услышать, как споры плесени размножаются на сухариках в его салате, и фотоаппарат с таким объективом, что можно сфотографировать налет на его зубах. Я же нашла более простой способ и позвонила ему в офис. Секретарша ответила, что в час дня он встречается с мисс де Кок в отделе свадебных нарядов универмага «Хэрродс». Нельзя было терять ни минуты. Вивиан уже взяла девичью фамилию. Мы поймали такси, и в ближайшие полчаса моя жизнь окончательно превратилась в мелодраму.
– Бекки! Кейт! Привет, куколки! – пронзительно, на три тональности выше колоратурного сопрано, завизжала Анушка. – Послушай, Бек! Спасибо, что помогла мне тогда, – запинаясь, произнесла она. – Я сделаю то же самое… если ты когда-нибудь засунешь тампоны в ноздри своему мужу и он задохнется…
– Привет! – Я обняла ее, но она чуть отстранилась. – Твоя служанка сказала, что ты за городом? – начала я.
– Ну да, я уже вернулась… – Усевшись, она положила одну гладко выбритую ногу на другую, потом поменяла их местами – и так несколько раз, пока они не заплелись в косичку.
– Я знаю. На свадьбу твоей сестры…
– А… – Она нервно потрогала слипшиеся от туши ресницы. – Вы знаете о свадьбе? – Ее взгляд тревожно блуждал – она поглядывала на эскалатор. На лице была нервная улыбка, такая усмешка предшествует заявлениям вроде «простите, я не виновата».
– Так ты поэтому нас избегала? – настаивала я. – Из-за Вивиан и Джулиана?
Она не успела ответить – в примерочную с длиннющим платьем из поскрипывающего атласа вошла продавщица. На лице ее не было видно глаз – только рот, расплывшийся в улыбке, как у продавца подержанных машин.
– Мисс де Кок, или правильнее сказать, миссис Блейк-Бовингтон-Смит? Ваше свадебное платье!
Катастрофа – это печь, в которой, приобретая новую форму, плавятся и деформируются личности. Я медленно повернулась, чтобы посмотреть в лицо своей подруге – выражение ее лица стало таким жестким, а глаза такими холодными, что она выглядела совершенно незнакомым мне человеком.
– Но… она… ты же… – комната опрокинулась. – Эта женщина уже замужем! – информировала я Конвульсивную Улыбку, когда шум в ушах слегка затих.
– Брак аннулирован, – Анушка размотала ножки-спагетти и схватила вуаль из тафты, шуршащую, словно змея в траве. – Дариус счастливо проживает со своим южноафриканским другом Норбертом, который меняет полотенца в гостинице.
– Аннулирован?
– Да, брак недействителен, – развивала тему Кейт, – потому что один из партнеров сознательно отказывается исполнять супружеские обязанности. Достаточное основание для того…
– Я знаю, что это значит! – Я почувствовала резкую боль в солнечном сплетении. – Ты выходишь замуж за Джулиана… и даже не позвонила мне?
– Послушай, куколка. Не ты ли говорила мне, что надо перестать быть такой милой? – Она одарила меня язвительным взглядом. – Не ты ли говорила, что «красивое поведение» ни к чему хорошему не приводит? Не ты ли говорила, что, мол, пусть красиво себя ведут мечтатели и монархи…
– Ты определенно опаздываешь на занятия в группе поддержки недееспособных подруг, куколка, – напомнила Кейт, нависая над ней.
– Кто бы говорил!.. Мне надоело, что вы постоянно указываете мне, что делать. Джулиан – идеальный материал для супружества. Несмотря на ваши заумные книжки и напыщенные речи, вы по глупости просто не разглядели этого, – Анушка предательски скривила накрашенные губки.
Я трясла ее за плечи.
– Ты не Анушка де Кок! Только прикидываешься. Настоящая Энни ходит где-то там, правда ведь?
Она отмахнулась.
– К тому же он прекрасный юрист. Джулиан сделал так, что мой брак с Дариусом канул в брачную лету. Что означает – никакой палимонии. А еще аннулированы ужасные обвинения за вождение автомобиля в нетрезвом состоянии. Какой я была глупенькой! Я направляла усилия явно не в ту сторону! Новые лейбористы собираются отменить право наследования пэрства. А учитывая, сколько Джулиан сделал для партии… – сказала она хладнокровно и самодовольно, облизывая розовым язычком зубы совершенной формы, – и его работу с жертвами пыток… я уверена, он будет вознагражден… пожизненным титулом баронета, как минимум!
Я горько усмехнулась – такой смешок издал Ретт Батлер, когда осознал, что его любимый Юг поджарили за милую душу, а жена оказалась обычной потаскушкой. В холодном свете логики все выглядело очевидным. Девушки из Клуба благородных девиц считают, что брак – это лошадка, и если с нее падаешь, нужно поскорее запрыгнуть снова. К тому же она так хотела мужчину. Уж поверьте, по сравнению с Анушкой даже каннибалы выглядели вегетарианцами. Ее любовные письма были адресованы «до востребования». Джулиану, Королю Ипохондрии, не терпелось жениться и понизить риск сердечных заболеваний. Он бы уже ослаб, если бы не наступление Постоянно Поправляющих Волосы Куколок. И Наездница снова заполучила мужичка.
Уже не в силах бороться, я с грустью смотрела на нее.
– Наверное, так утомительно накладывать макияж на два лица каждое утро.
– Окунись в цистерну с омолаживающим кремом – у тебя шея, как у ящерицы, – выплюнула она.
За последнее время я поняла одну вещь: потери и сердечная боль не делают тебя сильнее. Просто люди начинают думать, что ты сильнее. Анушка скрылась в святилище шикарных примерочных. Взглянув в огромное зеркало, я едва узнала себя. Это лицо принадлежало прежней жизни, от которой меня отделяли галактики несчастий и горя. Телевизионную программу обо мне следовало бы назвать «И это ваша жизнь???».
Еще немного, и Зак уже мог давать концерт в память обо мне.
41
Пинаколада, сковородка и ты
