Сьюзен Виггз - Просто дыши
— И тридцать семь огней сияют, — сказала тетя Мэй, подмигнув ей.
— Я просто хочу, чтобы все знали, как я благодарна. Я не знаю, когда настолько налажу свою жизнь, что смогу назвать ее превосходной, но я знаю, что все будет в порядке. — Она коснулась своего живота. — У нас все будет в порядке.
— Слушайте, слушайте, — объявила бабушка, и все чокнулись и расселись на белой плетеной мебели, пока Сара открывала подарки.
Доктор предложил назвать ей пол младенцев, но она не хотела знать, отчего ее друзья просто сходили с ума. Она получила все, от практичных вещей — запас памперсов на три месяца — до эксцентричных — две пары крошечных кедов, расписанных вручную ее бабушкой.
Сара была тронута тем, как внимательно все к ней отнеслись. Сам день, казалось, сиял возможностями. Женщины говорили обо всем — о заказе на скульптуру, которую Джуди надеялась получить от винного завода, о приближающейся велогонке Брайди, о последнем проекте Вив по улучшению дома. Как обычно, бабушка и Мэй были заняты общественными проектами — они вязали вещи, чтобы собрать деньги для средней школы. Глория и Руби заявили, что они собираются провести брачную церемонию, и все подняли бокалы со сверкающим яблочным соком.
— Так скоро? — спросила Вивиан. Она дружила с Дином, который только год назад был женат на Глории. — Ты уверена?
— Я ждала ее всю свою жизнь, — заявила Глория.
— Вот и хорошо, — заключила тетя Мэй.
Сара смотрела на женщин и в восторге слушала их болтовню и смех. Это были ее друзья. Их добрые пожелания окружали ее, словно объятия. К концу вечеринки она нашла бабушку и тетю Мэй в кухне, моющими фамильный фарфор.
— Я должна перед вами извиниться, — сказала она им. — Я всегда считала, что ваши собрания и встречи бессмысленны. Я была не права. Теперь я это поняла.
— Как приятно слышать это от тебя, дорогая, — отвечала бабушка, полируя лимонное блюдо. — Мы страшно счастливы, что ты решила вернуться, — объяснила она. — Твои дети — такое благословение для нас.
— Я рассчитываю на вашу помощь, им нужно научиться, как быть близнецами.
— Мы начнем их учить в ту же минуту, как встретимся с ними.
Сара коснулась живота, там, где кожа болела.
— Доктор Мюррей говорит, что каждый день, который приближает меня к сроку тридцать шесть недель, приближает меня к простым родам с потугами и освобождением от бремени. — Она услышала звук хлопнувшей автомобильной дверцы.
Бабушка и тетя Мэй обменялись взглядами.
— Почему бы тебе не пойти и не посмотреть, кто это приехал? — предложила бабушка.
Сара вышла на крыльцо. Ее подарки уже были уложены в коробки и погружены на заднее сиденье «мини», и она не могла дождаться, когда вернется домой и вытянет ноги.
— Привет, пап, — сказала она. — Ты пропустил вечеринку. — Она ухмыльнулась, увидев робкое выражение его лица. — Ты ведь так и планировал, не так ли?
— Виноват.
— Хочешь торта?
— Может быть, попозже. Тут еще один подарок. — Он протянул большую плоскую коробку.
— Ты купил мне подарок?
— Я не говорил, что купил его.
Заинтригованная, Сара присела на плетеный стул. Она развязала ленту, сняла крышку с коробки и ахнула. Она ничего не могла сказать. Одно мгновение она не могла двинуться. Там, в коробке, лежала роскошная шаль, сотканная на станке ее матерью. Она знала, что это ее работа, на ней стояла ее подпись. Мягкая и прочная каждой своей нитью, шаль была глубокого цвета только что раскрывшегося пиона.
— Я решил, что у тебя полным-полно детских одеял, — сказал ее отец. — Это для тебя. От меня… и от твоей матери.
— О, папа. — Руки Сары дрожали, когда она погрузила их в коробку и наполнила их самым мягким на свете маминым кашемиром. Она поднесла шаль к своему лицу и вдохнула, воображая, что сможет ощутить незримое присутствие своей матери, вплетенное в шерстяные нити. — Эта ткань была на ее станке, ведь так? — спросила она отца, ее голос сорвался.
— Да, это она. Не мог заставить себя прикоснуться к нему долгие годы. Может быть, он ждал подходящего случая. Флоренс из магазина пряжи помогла мне закончить эту вещь. Можно увидеть, где рука меняется.
— Мне она нравится такой, какая она есть. На ней видно, где она остановилась и где ты занял ее место. — Она набросила шаль на плечи и почти со стоном вздохнула. Это мамино объятие.
Сара всегда несла в себе боль утраты. Это никогда не изменится Но она знала теперь, что любовь ее матери горит внутри ее, пламя, которое никогда не погаснет.
— Спасибо тебе, — сказала она отцу.
Она изучала морщинистое лицо, на котором оставили свой след многие часы работы на солнце и на ветру. Она знала, что этот человек, этот дорогой ей человек, этот заботливый человек всегда жил ради нее, любил ее на расстоянии и не знал, как стать ближе. И тем не менее он знал. И теперь знала и она.
— Пап, я хотела бы не быть таким противным подростком, потому что я не ценила всего того, что здесь есть, или…
Он повернулся и плотнее укутал ее плечи в шаль.
— Ты выглядишь в точности как она. Ты говоришь как она. Мне больно смотреть на тебя, — сказал он, и в его голосе слышалась печаль. — Каждый раз, как я смотрю на тебя, мое сердце разбивается снова и снова.
Она впитала эти слова, страдая за него. И в то же время ее пронзило более глубокое понимание. Как ни трудно было ей потерять свой брак, утрата ее отца была куда хуже. Он потерял свою жену, своего лучшего друга, своего товарища по жизни.
— Мне очень жаль, папа. Хотела бы я, чтобы ты сказал мне это раньше.
— Я говорю тебе сейчас. В любом случае я ошибался. Ты отдельная личность, не она, и ты нужна мне, и я молюсь Богу, чтобы ты осталась.
Ее отец уселся на одном конце шезлонга, и она прислонилась щекой к его руке.
— Ты в порядке, папа, — прошептала она.
Он погладил ее по голове.
— Я отвечаю за семью.
Они сидели вместе, глядя на воду, где море и небо встречались над устричными садками. Лодки спокойно покачивались на легком ветру.
— Я должна спросить у тебя кое-что, — сказала она.
— Давай.
— Что ты думаешь о том, чтобы присутствовать при родах?
Он на мгновение застыл, а потом глубоко вздохнул:
— Я боюсь.
Ее сердце упало.
— Я хочу сказать, мне нужен кто-то, кто будет ходить со мной на занятия. Ты можешь не входить в родильную комнату, если не хочешь, но я хотела бы заниматься с тобой и практиковаться…
— Ты не дала мне закончить. Я сказал, что я боюсь. И горжусь. Я сделаю для тебя все, что угодно, дорогая. И ты это знаешь.
