Две секунды после - Ксения Ладунка
Том вскидывает брови.
— Ну, я решила искать себя, и все такое. Знаешь, думаю, кем я хотела бы стать. Когда-то я мечтала быть рок-звездой, — хихикаю я. — Может, я возьму гитару и пойму, что это дело всей моей жизни?
— Хорошо, — говорит Том и улыбается. — Я что-нибудь придумаю. Хочешь я достану свою гитару, и мы поиграем?
Закусив губу, я активно киваю, предвкушая занятия по игре с Томом. В роли учителя он мягкий и добрый, с ним приятно проводить время, изучая инструмент. Он много знает, как профессионал. А еще — по-настоящему хочет научить меня чему-то.
Когда он приносит гитару, я устраиваю ее у себя на коленях. Кладу пальцы на лады, провожу по струнам. Том садится рядом и, обняв меня со спины, помещает руку на гриф рядом с моей.
— Что хочешь сыграть? — поднимает он на меня взгляд.
— Научи играть «Последнюю ночь на земле».
Том улыбается уголком губ, но в глазах тоска. Песня посвящена мне, очень грустная, она о той боли, что я ему причинила. В альбоме много хороших песен, но именно эта трогает больше всего, поэтому играть я хочу ее.
— Для начала давай сделаем вот так, — Том пускается в объяснения, показывает технику.
Оказывается сложнее, чем я думала, но я все равно стараюсь. Том ставит мне руки, аккуратно поправляет, если у меня не выходит. Мне приятна наша синергия: мы понимаем друг друга с полуслова, двигаемся в унисон. Том склоняется к гитаре через мое плечо, касается ноги, обнимает руками.
Я так счастлива, делать что-то с ним. Готова играть на гитаре, даже если она станет для меня самым ненавистным инструментом в мире, главное, что мы будем вместе.
У меня получается, но я быстро устаю. Мы решаем продолжить заниматься позже, а сейчас сделать перерыв. Когда Том хочет отнести гитару на место, я задерживаю его, поглаживая по подбородку:
— Спасибо. Люблю тебя. — И целую в губы.
— А я тебя, — целует он в ответ.
* * *
За оставшиеся две недели до моего дня рождения я полностью осваиваю песню. Заниматься слишком часто у нас не получается, потому что «Нитл Граспер» почти каждый день дают концерты, но все же мы находим время и добиваемся результата. Том каждый раз удивляется, как быстро я учусь, и сокрушается, что когда-то бросила. Он уговаривает начать петь, убеждая, что помнит, как хорошо мне это удается, но я не соглашаюсь.
В день моего рождения я просыпаюсь в отеле в старом квартале Стокгольма. Тома на соседней половине кровати нет. Через силу открыв глаза и натянув одеяло на обнаженное тело, я сажусь, пытаясь выглянуть из спальни и увидеть соседнюю комнату.
Хлопает смежная с коридором дверь, и у меня ускоряется сердце. Спустя время Том появляется на пороге комнаты с небольшим тортом в руках, в который воткнуты свечи. Увидев, что я не сплю, он смеется.
— Черт, ты проснулась, — ругается он, и я наигранно возмущенно смотрю на него. — То есть с днем рождения, любимая!
Я хихикаю. Подойдя, Том садится рядом и достает из кармана зажигалку.
— Я хотел разбудить тебя после того, как тихо подойду и зажгу свечи. — Он медленно поджигает каждую, и я насчитываю девятнадцать штук.
— Поздравляю, Бельчонок. Пусть эти девятнадцать будут незабываемыми. Разреши мне и дальше любить тебя. А этот день послужит мне напоминанием, как ты на самом деле юна и прекрасна. Люблю тебя, девочка моя.
— Боже, Том, — расчувствовавшись, тянусь к нему за поцелуем, аккуратно огибая горящие свечи.
Чмокнув меня, Том говорит:
— Теперь загадывай желание, но подумай хорошенько, какое именно.
Закрыв глаза, произношу про себя: «Хочу, чтобы я и все мои близкие были счастливы», — и задуваю свечи. Потом зацепляю пальцем крем с края торта и облизываю. Том смеется, а я беру еще крема и обмазываю им его нос.
— Черт, Белинда, — уворачивается он, чуть не выронив торт из рук.
Я заливаюсь хохотом, продолжая есть крем руками. Отставив торт на тумбу у кровати, Том встает и говорит:
— Пойдем смотреть подарки.
Чуть не взвизгнув от восторга, я подскакиваю, накидываю на себя халат и устремляюсь в гостиную.
Она заставлена корзинами красных роз. У меня разбегаются глаза.
— Боже, Том… зачем так много!
Мой взгляд цепляется за гитарный кейс. Все внутри щекочет от предвкушения открыть желанный подарок. Повернувшись к Тому и попрыгав на носочках, я подлетаю к футляру и открываю.
Там — кислотно-розовый Ibanez с острыми, словно дьявольские рога, вырезами у грифа.
— Черт возьми… — Я крепко беру инструмент и верчу в руках, рассматривая.
— Такая же модель, как и прошлая, но немного проще и намного ярче. Конечно, не ярче, чем ты.
Усмехнувшись, я закатываю глаза.
— Подумал, что тебе понравится.
— Мне охрененно нравится.
Взяв гитару подмышку, я подбираю полы халата и сажусь на диван, пробуя инструмент.
Том, склонив голову к плечу и сложив руки, говорит:
— Вы шикарно смотритесь вместе.
— Мне придется уйти от тебя к ней, — шутливо бросаю я, перебирая струны.
Он смеется, какое-то время наблюдая, как я играю на бесшумной гитаре, а потом подсаживается ко мне.
— Мы возьмем ее сегодня на площадку и опробуем.
Обернувшись и взглянув ему в глаза, я тихо говорю:
— Спасибо, Том… Твои подарки всегда самые лучшие.
Он тепло улыбается, касаясь моего подбородка пальцами, и медленно целует. Забрав у меня гитару из рук и аккуратно отложив ее в сторону, Том опускает меня на диван и развязывает пояс на халате, обнажая тело.
Мой день рождения однозначно никогда не начинался лучше, чем этот.
* * *
День рождения в туре — это как праздник посреди рабочей недели. Приятно, что все коллеги поздравляют тебя, кто-то даже дарит подарки, но отметить не выйдет.
— Бе-лин-да! — кричит по слогам Бен, схватив меня за плечи, а потом с силой прижав к себе и натирая макушку кулаком.
— Ай, Бен! — шиплю я, пытаясь выпутаться из его удушающих объятий.
Несмотря на мои протесты, он продолжает начесывать из моих волос колтун.
— С днем рождения, пискля! Вырасти уже, а че такая мелкая!
Я вырываюсь, когда он чуть ослабляет хватку.
Рядом ухохатывается Том.
— Мог бы и помочь, блин, — недовольно бросаю, приглаживая прическу.
К нам спешит Мэнди, обнимает меня и тоже поздравляет. На площадке со всех сторон сыплются приятные пожелания и поздравления. Странно понимать, что некоторые люди, которых я даже не знаю, помнят о моем дне рождения.
Том, как и обещал, подключает к своему оборудованию мою гитару. Сегодняшняя площадка — огромный стадион почти на пятнадцать
