Весна безумия - Нелли Ускова
— Ты любитель оголяться, а я стесняюсь, — меня по-прежнему трясло.
— Может, хочешь в горячий душ?!
— Нет, я уже искупалась. Хочу теперь высохнуть!
— Ок. Сейчас полотенце тебе принесу, — кивнул он на мои волосы. — Переодевайся.
Толстовка весила килограмм десять, даже бельё было мокрое, а кожа ледяная в мелких пупырышках. Но я поспешно натянула на голое тело футболку Тима, надела его треники, укуталась в его худи. Мокрое бельё спрятала в карманы своей толстовки. И никогда не чувствовала себя так уютно. Сухая одежда уже согревала. Тим зашёл, когда я уже напяливала носки сорок второго размера на свой тридцать шестой, но мне было всё равно, хотелось быстрее высохнуть и согреться.
Тим усмехнулся, глядя на меня, отдал полотенце:
— Ты похожа на гопника. Хочешь, я тебе что-нибудь из Ликиных вещей принесу? Фен нужен?
— Не надо ничего, я уже к этим пригрелась, пусть и буду как гопник, — мне было всё велико, но переодеваться не хотелось. Я вытерла волосы полотенцем, замотала их в тугой пучок.
Тим оттащил наши вещи в стиралку и только после этого вернулся и оделся сам. На кухне в кругу его семьи и в одежде Тима мне было так неловко, что я даже ладони спрятала внутрь рукавов. Отец Тима долго молчал, поглядывая то на меня, то на сына, потом кивнул на руку Тима, тот снял мокрый ортез.
— Как рука?
— Через неделю уже можно не носить гипс. Всё норм. Быстро зажило в этот раз.
— На реабилитацию не забивай только.
— Знаю! — хмыкнул Тим и для демонстрации подвигал четырьмя пальцами. — Врач уже предупредил, что большой палец нужно будет долго разрабатывать.
В этот раз не было между ними напряжения, отец Тима говорил спокойно, без претензий. Тим тоже отвечал позитивно, весело. Может, при мне, а может, и правда решили оставить распри.
Пока вещи тряслись в сушилке, мы отмывали наши кроссовки, и Тим после вещей поставил их сушиться. Мы сидели у него в комнате, он улыбался, ходил по комнате, выглядывал в окно, где по-прежнему гремела гроза и лил дождь. После того как я включила телефон, мама мне уже раз десять написала, всё спрашивала, где я.
— Соскучился по дому?
— Как оказалось, да, — усмехнулся он. — Но у меня все основные вещи, учебники, форма сейчас у Паштета. Завтра к нему сгоняю, заберу.
Дождь так и не закончился, и уже к десяти часам, когда высохли наши вещи и кроссовки, Тим взял зонт и пошёл меня провожать. В прихожую вновь выглянул отец:
— Тимофей, ты ведь сегодня дома будешь ночевать?
— Надеюсь. Если меня тут снова никто больше не будет бить, — хмыкнул он.
И Виктор Валентинович поджал губы, опустил взгляд.
Мы шли под одним зонтом, дождь уже не был таким сильным, гроза ушла. Тим обнимал меня за плечи, а я льнула к его боку.
— Я рада, что ты вернулся домой! Уже хотела тебе предложить влезть в голову к твоему отцу и поменять отношение к тебе, — призналась я. — Только не представляю, под каким предлогом я бы его обняла.
— То, что было сегодня, — редкость! — хмыкнул Тим.
— Зря ты на него наговариваешь, ему не всё равно.
— Может, и не всё равно, — согласился Тим и заговорил с грустью: — Но мои достижения ему явно важнее меня.
Глава 53. Не делай добра
На следующий день я вытащила Ингу погулять. Обычно, если я была с Тимом, она отказывалась под предлогом:
— Когда вы вместе, вас так и хочется оставить одних.
Пашу мы не так смущали, и Инга, узнав, что к нам потом присоединится ещё и Паша, согласилась на прогулку. Было пасмурно, сыро и холодно, поэтому мы засели в Маяке, собирались потом сходить в кино, но ждали Пашу. Тим хмыкнул, глядя в телефон:
— Паштет в магаз зайдёт по дороге, можно ему заказать вкусняшек. Хотите чего-нибудь?
— Я очень хочу мармеладных червячков, — вдруг вспомнила я.
Тим написал и захохотал:
— Паштет спрашивает, тебе глистов или ленточных?
— Дождевых! — рассмеялась я.
Паша своим появлением опять навёл смуту, громко жаловался на репетиторшу по русскому, которая заставила написать его целых два сочинения. И, как оказалось, в кино с Пашей лучше не ходить. Не знаю, как его не выгнали из зала и не избили другие зрители, но он комментировал практически всё, начиная от реплик героев и заканчивая сюжетными ходами и хромакеем. Замолкал, лишь когда жевал попкорн и пил колу. Тим, видимо, привык к компании Паши и словно не обращал внимания на все его возгласы. А мы с Ингой хоть и сидели через Тима, но всё слышали, и это было невыносимо.
— Паш, тебе нужно обзоры фильмов снимать, — когда вышли, Инга качала головой и улыбалась. — Тебя ждёт успех!
— Ага, а ещё вести стримы[1] с просмотром кино в твоей компании, — хмыкнул Тим. — А донатить[2] тебе будут, когда ты затыкаешься и даёшь посмотреть фильм.
— А это тема, — рассмеялся Паша. — Делайте ваши ставки, сколько минут я смогу смотреть молча эту фигню.
В последние дни Инга маялась без Джорджа, хоть он и доставал её звонками, писал ей постоянно, но возвращаться к нему она не собиралась. Зашла только раз, забрала оставшиеся в его квартире вещи, сказала на прощание, что не может уважать человека, который бросил своего ребёнка.
— Вот вообще не тянет теперь к нему. Как отрезало! Ты точно его не трогала в моих мозгах?! — снова на большой перемене жаловалась она.
— Нет. Я же тебе говорила.
— А почему так резко всё прошло? — хмурилась она.
— Может, ты проецировала своего отца на Дождика, искала в нём отцовскую любовь, — предположила я.
Инга сдвинула брови, сжала губы, задумалась:
— Мне теперь кажется, что я во всех парнях искала отцовскую любовь, — Инга закрыла лицо руками.
Перед физкультурой мы вышли из женской раздевалки, чтобы дойти до зала, но меня тут же схватил за руку Илья и потянул в сторону:
— Яночка, одну тему надо перетереть, — заговорил серьёзно. — Давай отойдём.
Девчонки притормаживали, смотрели на нас. Я встретилась глазами с Галочкой и увидела в её взгляде море разочарования. Я лишь махнула Инге и пошла вслед за Ковалёвым в коридор.
— У нас уже вроде нет никого в раздевалке, все ушли, — он привёл меня к мужской раздевалке, что находилась за углом, заглянул в дверь. — Никого. Пошли!
— Я не пойду в мужскую раздевалку! — я нахмурилась, отпрянула, готовилась к подлянке. — Что за тема?
Илья суетливо озирался, подвигал челюстью и, вздохнув, выпалил:
—
