Семья для чемпиона - Алекс Коваль
Тут же получаю за свое веселье шлепок по попе и хрипло-возмущенное на надрыве:
– У тебя еще есть силы на веселье?
– Есть, – облизываю губы, чувствуя, как послеоргазменная нега потихоньку отступает. – И не только на него, – ерошу пальцами волосы любимого мужа. – А у тебя? Еще есть силы, чемпион?
– Две минуты, – обещают мне, целуя в губы, – и продолжим…
– Знаешь, что самое кайфовое? – спрашиваю, когда Яр ставит меня на ватные ноги, поддерживая за талию.
Муж молча выгибает бровь.
– Здесь только мы.
Это едва ли не первый раз, когда мы можем совершенно не сдерживать и не ограничивать себя. В криках, словах и движениях.
Здесь только мы.
И никого больше. Половина ночи и день впереди только для нас двоих…
Глава 50
Ярослав
– Правда или действие, Ярик?
– Ты, никак, издеваешься? Мы не будем играть в эту детскую игру.
– Я недавно видела в кино, как в эту игру играла влюбленная парочка. Мне понравилось. И почему сразу детскую?
– Потому что в большинстве своем в нее залипают где-то в пубертатный период. Когда не хватает острых ощущений.
– И ты играл? – плюхается рядом со мной на диван в гостиной Птичка. Садится, складывая ноги по-турецки. В моей – огромной для ее фигурки – белой тонкой футболке, через которую я прямо сейчас вижу темные ареолы и манящие пики. Явилась с голыми ногами. Мокрыми после душа волосами. И крышесносно пахнущая моим гелем для душа. Я говорил, что моя жена – секс?
Стойте, что она спросила?
– Играл, – бросаю.
– А я ни разу, – смешно морщит нос.
– Правда?
– Мое взросление было до ужаса скучным. Лед, лед, лед и, ах да, точно! Лед. Так что… Давай, не дрейфь. Отнесись к этому со всей серьезностью. Как к возможности узнать друг о друге больше нового.
– Нового и постыдного, – стучу своим бокалом с соком по полупустому бокалу Птички, – чаще всего все вопросы сводятся к постыдным фактам из прошлого.
– Мы муж и жена, нам не должно быть друг перед другом стыдно.
– Это говоришь ты или градусы в твоей крови?
– Ой, да я стеклышко! Ладно, не хочешь начинать ты, значит, начну я, – ерзает попкой по дивану, устраиваясь удобней. – Правда или действие, Ярик?
– Ты ведь не отстанешь, да?
– Нет. Я смелая, пока пьяная. Давай.
– Пару секунд назад ты говорила, что стеклышко.
– Не заговаривай мне зубы, – щурится Птичка, покручивая пальчиком у меня перед носом. – Выбирай, правда или действие?
Я смеюсь. Очаровательно.
Ставлю бокал на кофейный столик и откидываюсь спиной на мягкие диванные подушки. За окнами все еще ночь и моросит дождь. В первых числах декабря. Да. Погода в этом году взбесилась. На часах половина пятого утра, и львиная доля жителей столицы досматривает десятый сон. У нас же с Птичкой его ни в одном глазу. Будто с убойным секс-зарядом нам вкололи лошадиную дозу кофеина.
Из стереоустановки тихо играет рандомная музыкальная подборка. Кажется, она называлась «для романтического уик‐энда вдвоем». Или что-то типа того. А из света в квартире только зажженные свечи на кофейном столике и парочка слабых ночников.
Да, наверное, обстановка самая располагающая, чтобы поиграть в эту дурацкую игру.
Сдаюсь.
– Окей. Допустим, правда.
– Ты делал когда-нибудь в своей жизни предложение руки и сердца?
– Делал, – отвечаю и бровью не веду. – Тебе.
– Ярик, ты прекрасно понял, о чем я. Кому-то кроме меня делал?
– Хочешь знать, были ли у меня за тридцать семь лет настолько серьезные отношения? Нет. Более того, даже поползновений связать себя узами брака ни разу не возникало. Хотя семью хотел, сколько себя помню. Даже странно. Тебя, наверное, ждал.
Птичка улыбается во все свои белоснежные тридцать два.
– Чего? – заламываю бровь.
– Приятно знать, что ты единственная и особенная.
– То есть тысячи и один раз сказанное мною: «я тебя люблю» и «ты мне нужна» – это было просто сотрясанием воздуха для тебя? А вот то, что ты единственная, кому я сдал себя с потрохами, – это да, это весомо. Женская логика – беспощадная стерва, – ворчу беззлобно, ковыряя ногтем нитку, торчащую из диванной подушки.
Птичка подается вперед и чмокает меня в губы. Отстраняется. Ловит мой взгляд. Снова чмокает, оставляя на моих губах слабый привкус алкоголя. Улыбается:
– Поехали дальше. Твоя очередь спрашивать.
– До каких пор мы будем в нее играть?
– Ярик!
– Ладно-ладно. Правда или действие?
– Правда! – гордо задирает нос.
Я лихорадочно соображаю, чего бы такое спросить. Не то чтобы я сильно хотел поговорить о жизни конкретно в этот момент. На ум идет десятки вариантов другого, более тесного контакта и приятного времяпрепровождения. Но подыгрываю. Выпаливаю первое, что приходит на ум:
– Тебе понравилось?
– Что?
– Секс на кухне.
– Ремизов, – закатывает глаза моя зараза, – тебе же не пятнадцать, чтобы сомневаться в своих сексуальных навыках и задавать такие вопросы! Ты же большой мальчик и знаешь, как отличить, понравилось девушке или не понравилось…
– Это не ответ. Ты сама захотела играть в эту игру.
Щеки Птички окрашивает милый румянец. Серьезно? Хмыкаю. Из всего, что сегодня было, это самый неожиданный момент для ее стеснения! И тем не менее мои глаза меня не обманывают.
Ава смущена. Ерзает. Делает глоток из бокала. Взгляд прячет. Губы облизывает. Дышать начинает чаще. Нервничая, снова смотрит на меня и очаровательно хлопает ресницами, говорит робко:
– Понравилось. Даже не сомневайся…
– И не думал вообще-то, – говорю самодовольно.
– Тогда зачем спросил?!
– Чтобы посмотреть, как ты покраснеешь.
– Ну ты… – замахивается декоративной подушкой женушка, – провокационная редиска! – ругается, а я неожиданно понимаю, что под градусом с этой игрой Птичка совершенно развязала моей фантазии руки. – Правда или действие?
– Правда.
– Почему Птичка?
– Что?
– Почему ты зовешь меня «Птичка»? Этот вопрос мне с момента нашей росписи не дает покоя.
Я смущенно посмеиваюсь. Кажется, теперь она поймала меня на крючок неловкости. Почесываю подбородок. Ава тычет пальчиком мне в плечо:
– Дава-а-ай. Колись. Это что-то постыдное?
– Нет, просто покажется тебе глупым.
Молчит. Ждет. Упрямая женщина!
– Ладно, – бурчу. – Когда я подвез вас с Димкой до дома первый раз, мне почему-то пришла в голову мысль, что тринадцать лет назад ты слишком быстро упорхнула из моих рук. Ну, знаешь, как птичка из клетки. Вот и вся загадка. Глупо. Сказал же. Но в голове засело.
Ава мягко улыбается:
– Да. Я помню. Тогда ты первый раз меня так назвал, – подбирается ближе. – Мне нравится. Я хочу себе тату. Маленькое.
