Главное - выжить. Путь домой - Кэтрин Трейси
Тянет руку к моему лицу, я же наоборот увожу голову назад, почти до стены. Он останавливается буквально в миллиметре, убирает руку и уходит.
Начинаю тереть лицо. Только этого не хватало. Замечаю поднос на столе, аппетит пропал. Уже тошнить начинает от всего происходящего.
Спустя где-то час, снова приходит тот же самый амбал. Хоть бы не прикасался ко мне, а просто забрал поднос. Просто забери этот поднос и уйди. Пожалуйста.
И он на самом деле так и поступает. Причем на меня даже не посмотрел. Странный какой-то.
Судя по приемам пищи и моим внутренним часам сейчас всё-таки вечер. Иду в туалет, умываюсь, хочется почистить зубы, да нечем.
Возвращаюсь обратно, ложусь на кровать, укрываюсь одеялом и засыпаю.
Глава 4
Резко просыпаюсь из-за того, что за дверью кто-то громко говорит. Мужские голоса. О чем-то спорят.
Хоть бы не ко мне шли. Хоть бы не ко мне. Хотя, с другой стороны, появилась бы хоть какая-то ясность, иначе так и с ума сойти можно.
Они проходят мимо, снова становится тихо.
Разворачиваюсь лицом к стене. Интересно, сколько сейчас времени? Еду не приносили, поэтому, наверное, ночь. Или же меня решили больше не кормить. Может надо было сохранить кусочек хлеба? Хотя есть и не хочется.
Хочу домой. Я уже готова терпеть этого отчима рядом, но я хотя бы буду дома.
Слышу, как открывается дверь, наверное, завтрак принесли. Нет даже желания поворачивать голову.
— Вставай и иди за мной, — слышу женский голос.
Понятно, грымза пришла.
— Зачем? — поплотнее укутываюсь в одеяло.
— Без вопросов. Просто встала и пошла за мной, — начинает повышать голос.
Неизвестность пугает еще больше, поэтому соглашаюсь. Хоть выйду из этого замкнутого пространства. Как там говорят оптимисты, нужно во всем видеть что-то хорошее? Ну, я стараюсь.
Сажусь на кровать, замечаю тапки на полу, надеваю их и выхожу из комнаты вслед за женщиной. Позади пристраивается вчерашний амбал. Ой, не нравится мне это.
Идем по коридору и поднимаемся на этаж выше. У лестницы находится окно, и я понимаю, что сейчас либо поздний вечер, либо ночь. Попадаем на этаж, очень похожий на второй, двери тоже пронумерованы, только цифры начинаются с тройки. Останавливаемся у комнаты № 305.
Открывает её и пропускает меня внутрь.
Ого…
Эта комната раз в пять больше той, в которой я была. И она полностью обставлена. Светлые стены с узорами. У дальней стены, посередине, стоит большая кровать со стойками и балдахином. Справа от неё окно, закрытое светло-розовыми шторами. Рядом стоит кресло, сидя на котором, думаю, очень удобно читать книги. Слева от кровати шкаф четырехдверный, который занимает половину стены. Чуть дальше находится дверь, к которой меня и подталкивают.
Небольшая ванная комната с унитазом, ванной и раковиной.
— Иди прими душ, нет времени лежать в ванной, ты должна предстать абсолютно чистой перед хозяином.
— Какой еще хозяин? Я ни на что не соглашалась, — поворачиваюсь к ней и начинаю возмущаться.
Двадцать первый век на дворе, какой хозяин?!
— Без пререкательств, — повышает голос и грозно смотрит на меня. — Иначе тебе сейчас помогут. А хозяину очень не понравится, что тебя запачкает другой мужчина и отдаст обратно, в бордель. Уж поверь, лучше ты будешь давать только одному.
— Я вообще не собираюсь никому ничего давать, я хочу уйти отсюда!
Чувствую, как потихоньку приходит истерика, которую я усиленно сдерживала внутри себя, и иду к выходу из ванной комнаты. Я здесь не останусь!
Грымза хватает меня одной рукой за плечо, другой включает душ и тихо говорит мне:
— Я не люблю повторять несколько раз, у нас не так много времени. Я работаю здесь не первый год и многое повидала. Считай, тебе повезло, что у тебя появился хозяин. Если впечатлишь его, то будешь как сыр в масле кататься: носить красивую одежду, вкусно есть и выходить на улицу. А главное спать только с одним мужиком, а не с толпой. Поверь мне, если тебя отдадут обратно в бордель, то ты не выдержишь и нескольких дней. Ты невинная девочка, не умеющая ничего, и тебе будет очень тяжело принять за день десятерых. А так будет только один, — крепче сжимает мое плечо и смотрит на меня странным взглядом. Каким-то уговаривающим и грустным.
— Пожалуйста, помогите мне выбраться отсюда, — прошу её.
— Отсюда невозможно выбраться. У тебя есть только выбор: либо вернуться обратно в бордель, либо стать девочкой хозяина. Я настоятельно советую выбрать второй вариант.
— Л-ладно…
Если выбирать из двух зол, то, конечно, лучше второй. Может попадется нормальный хозяин и мы сможем договориться?
Скидываю сорочку и встаю под струи душа.
Как же приятно чувствовать капли теплой воды на своей коже. Мне передают мочалку и несколько бутылочек. Открываю одну — гель для душа, приятный аромат, очень нежный, немного на розу похож. С удовольствием намыливаю себя. Затем шампунь из второго бутылька наношу на волосы.
Минут через десять меня начинают поторапливать. Ну конечно, время.
Выключаю душ, вытираюсь полотенцем. Встаю босыми стопами на пол. Тепло. Видимо пол с подогревом.
Мне вручают зубную щетку с пастой. Наконец-то могу почистить зубы.
— Надень это, — дает мне в руки что-то белое. Разворачиваю. Снова сорочка. Только теперь белая. Видимо под цвет невинности.
Надеваю. Длиной она оказывается чуть выше колен, и сама по себе довольно открытая.
— А нижнее белье будет?
Некомфортно всё-таки без трусов стоять.
— Оно тебе не понадобится.
Ну я так и знала.
— Садись на табурет, спиной ко мне.
Вижу у нее в руках фен и расческу, неужели сама мне будет волосы сушить? Сажусь. И действительно, она начинает сушить и расчесывать мне волосы. Причем аккуратно, без резких движений. На минуту прикрываю глаза и возвращаюсь в детство, когда мне было лет шесть. У меня тогда были длинные волосы, до поясницы, и мама всегда сама их мне расчесывала массажной щеткой. Почему-то это одно из самых приятных воспоминаний.
— Вставай и повернись ко мне, — прерывает мои воспоминания.
Встаю и разворачиваюсь. Осматривает меня с головы до ног.
— Неплохо, — выносит вердикт. — Можно было бы, конечно, еще побриться, но нет времени, да может и не понравится ему.
Видимо она имеет ввиду мои волосы в зоне бикини. Мне они никогда не мешали, я и не сбривала. Тем более они сами по себе довольно светлые и не густые.
— Пойдем.
Открывает
