Подглядывающая (СИ) - Славина Анастасия
– Ты пришла.
Эй держит спину прямо, плечи расправил – и от этого кажется выше.
Я останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки.
– Ббближе к… дделу, – вместе с исковерканными словами из моего рта вылетает облачко пара.
Последнюю неделю столбик термометра держался чуть ниже ноля, а сегодня присел еще на пару делений.
Сыплет редкий мелкий снежок. Он вспыхивает у Эя над головой, попадая в свет фонаря, – и гаснет. Во окнах горят разноцветные огни – близится Новый год.
– Итак, открытие через час. Ты должна пробыть на выставке с восьми до десяти вечера. Можешь задержаться – если фотографии так сильно тебя впечатлят. Но ты не можешь уйти с выставки раньше, чем через два часа. Повтори.
Я открываю рот, но Эй перебивает меня:
– Не повторяй. Просто запомни: не меньше двух часов. Мне все равно, что ты там будешь делать, важно одно: ты каждую минуту должна знать, где находится фотограф Юрий Стропилов. Это, можно сказать, вопрос жизни и смерти. Моей жизни и моей смерти.
– Ппп… – боже, как же я ненавижу это! – пппровоцируешь?
– Если он уйдет с выставки – я должен узнать об этом немедленно. Поняла? Просто кивни.
Я киваю. Остальную информацию посылаю ему взглядом.
– Грубиянка ты. Итак, два часа. Юрий Стропилов.
– Ккак?..
Эй останавливает меня жестом.
– Как ты узнаешь его? Ищи самого напыщенного, самодовольного и самовлюбленного мужика лет под пятьдесят. Он седой – совершенно. Всегда носит джинсы и черный джемпер, почти как Стив Джобс. Знаешь, кто такой Стив Джобс?
Теперь я даже не пытаюсь ответить.
– Впрочем, неважно, – тотчас же продолжает Эй. – Время – деньги, так что – пока, зайка!
– Сссделка! – с третьей попытки выпаливаю я.
– Какая сссделка?
Стискиваю зубы.
– А, точно! – он хлопает себя по лбу. – Девушка с глазами разного цвета. Я узнал. Я же обещал! – он натыкается на мой взгляд. – Ей двадцать шесть. Воспитывалась в приюте. Хулиганка. Однажды разбила мужику нос за то, что он назвал ее неприличным словом. Девица устроилась горничной к одному известному писателю – и обокрала его. Ее как раз и задержали за кражу кольца, когда она возвращалась от писателя к себе домой. Все, можешь идти.
Но я не двигаюсь с места.
Возможно, это правда. Но не вся. История Эя не объясняет ни мужских перчаток, ни мокрых волос, ни потерянного взгляда.
– Хорошо, – откликается Эй на мой молчаливый протест. – Еще я знаю, что в тот же день писатель забрал заявление. Это все.
Забрал заявление… Пощадил. Почему?
Я закрываю глаза, чтобы увидеть лицо той девушки. Нет, те эмоции не были связаны с кольцом. Дело не в предмете, дело в человеке.
В тот же день… Какая импульсивность! Наказание – и мгновенное прощение. Очень похоже на обиду – неприятно, когда тебя обманывает горничная. Но его перчатки в ее кармане… Мокрые волосы – ванная или душ. Шок... Она для него не просто горничная. Между ними что-то было. Что-то сумасшедшее и неправильное…
– Время, зайка! – Эй так сильно тычет пальцем в циферблат часов, что, кажется, может пробить стекло. – Давай!
Он исчезает за углом дома, а я направляюсь к метро, взволнованная историей, которая поселилась во мне. Я не знаю, правильна ли моя догадка, но сейчас это неважно. Мне жаль, что у них ничего не вышло.
Через сорок минут я уже поднимаюсь на крыльцо арт-галереи. «Прокручиваю» в голове сценарий сегодняшнего вечера. Итак, я сниму куртку в гардеробной. Пройду в зал. Сегодня открытие, так что, возможно, придется взять бокал шампанского, чтобы слиться с толпой. Я буду очень медленно его цедить и, переходя от окна к окну, наблюдать за отражением фотографом на стекле.
Всего два часа.
Прохожу миниатюрный холл, открываю дверь... И застываю на пороге огромного зала. В котором нет ни одного окна. И ни одного посетителя.
Сглатываю комок в горле.
Это действительно выставка фоторабот. Вот и все, что совпадает с моими ожиданиями.
«Убью пижона!» – проносится в голове, и в тот момент кажется, что я действительно на это способна. Эй отправил меня подглядывать в пустое, затопленное светом помещение, где я в темной закрытой одежде не то, что не сливаюсь с обстановкой, а выгляжу, будто сама – экспонат. Я слишком заметна. Я на виду!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Теперь у меня есть право провалить задание. Могу просто развернуться – и уйти. Но все же медлю. Ведь фотографа здесь тоже нет. Наверняка, он за той дверью, в конце зала. Если убедиться, что он точно там, мне не составит труда побродить здесь какое-то время. Кроме того, фотографии – в застекленных рамках. Это, конечно, не окна и не зеркала. Но все же стекла. От этой мысли мне становится теплее.
«И тогда Эй отцепится от меня», – напоминаю я себе.
Итак, представим, что фото в застекленных рамках – это маленькие окна.
Делаю шаг – и морщусь от того, как неожиданно громко отзывается на это действие мраморный пол.
Подхожу к первой фотографии. На огромном валуне сидят дети, босоногие, лохматые, в простой одежде. Улыбаюсь. Проверяю, все ли в порядке с париком, – и двигаюсь дальше. Мимо лесов, полей и закатов – к двери в конце зала.
Приоткрываю ее – и тотчас же закрываю.
Потом снова приоткрываю. На этот раз медленно.
Это еще один выставочный зал. Но то, что здесь происходит, не выставка – по крайней мере, в привычном значении этого слова.
Зал напоминает будуар. Приглушенный свет. Красные и черные тона, блеск позолоты. Ширмы и зеркала. Я подхожу к оному из зеркал – в человеческий рост – и замираю. Передо мной на цыпочках стоит обнаженная девушка, придерживая черную широкополую шляпу. Грудь модели прикрывает кружевная тень: черное на ослепительно белом. Поля шляпы скрывают лицо девушки, видны лишь ярко-накрашенные губы клубничного оттенка. Поэтому на мгновение возникает ощущение, будто в зеркале мое отражение.
Отступаю в легкой растерянности.
Об этом Эй тоже меня не предупреждал.
Чтобы пройти дальше, надо обойти за ширму. Заглядываю за нее – и в последний момент сдерживаюсь, чтобы не отпрянуть. За ширмой раздевается девушка. То есть там не настоящая девушка, а только ее фото, тоже в полный рост. Брюнетка стоит ко мне спиной, расстегивая алыми ноготками застежку алого лифчика и, будто повернув голову на звук моих шагов, смотрит мне в глаза. Эффект еще более поразительный, учитывая что мы – одного роста.
И это еще не все. Я не сразу узнаю ее без одежды и без очков, но это совершенно точно она – брюнетка из бара!
Здесь.
Сейчас.
Я так поражена, что пропускаю момент, когда мои лопатки начинает прожигать красная точка чужого взгляда.
– Нравится? – раздается у меня за спиной.
Я резко оборачиваюсь.
То, что передо мной Юрий Стропилов, я понимаю только по черному джемперу и джинсам. Фотограф также разительно отличается от созданного пижоном образа, как и все остальное этим вечером.
На вид ему чуть больше сорока. Коротко стриженые волосы не седые, а крашенные в серебристо-пепельный. Этот оттенок почти идентичен цвету его глаз.
Он не напыщенный, не самодовольный, не самовлюбленный, а хищный, цепкий, холодный. Мы одни в этом зале – если не считать дюжины реалистичных полураздетых красавиц на фото – но ощущение такое, словно он заполняет собой все пространство. Хочется отступить. В идеале – сбежать. Но рассмотреть его поближе тоже хочется. Желательно, в отражении, а не вот так – лицом к лицу.
Фотограф так внимательно разглядывает мой парик, что мне становится не по себе.
Он знает.
– Нннравится! – выдавливаю я – и внимательная, острая заинтересованность – почти настороженность – в его глазах смягчается.
Дефект моей речи сыграл мне на руку: переключил внимание, объяснил паузу перед ответом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})У меня получается улыбнуться.
Юрий делает приглашающий жест рукой – продолжим экскурсию.
Я иду первой, внимательно вслушиваясь в свои ощущения, но не могу в них разобраться. Они – словно радиопомехи.
Фотографии, их оформление, игра со светом, фоновая музыка, – все впечатляет и ошеломляет. Я уже знаю, в чем «фишка» работ Стропилова, готова к тому, что увижу. Но все равно робею, оказываясь перед кроватью с балдахином, на которой за тонким стеклом фоторамки застыла девушка, застегивающая пуговку просторной прозрачной комбинации.