Сдайся (СИ) - Чепурнова Тата

– Устал? – присаживается рядом только что вернувшаяся Марта, вырвав из тугих воспоминаний и размышлений, касающихся именно моего отношения к ней.

Она успела переодеться и скорее всего, принять душ, судя по тому, как сладко запахло клубникой с её приходом.

– Честно скажу...было непривычно, – потирая затёкшую голень, разгоняю сосредоточенную под кожей усталость, а сам так и не могу перестать любоваться тонкими лодыжками, не особо понимая, как такая хрупкая с виду кость могла подолгу удерживать вес, когда Марта танцевала на пуантах. – Пожалуй, я пересмотрю свое мнение насчёт танцоров, но колготки всё же не моё.

Марта мило улыбается в ответ, накручивая на палец прядь волос, словно волнуется или чувствует себя неуютно наедине со мной.

– Мы можем перенести затею со свиданием, не горит же?

– Горит, очень даже горит. Где у тебя тут огнетушитель? – а ведь и правда полыхает, под кожей по венам разгорячённая кровь тягуче течёт, как раскалённая лава, обжигая изнутри. – Марта Андреевна, не нужно изворачиваться и включать заднюю. Я твоё условие выполнил? – задаю чисто риторический вопрос, смотрю укоризненно на неё, наставив указательный палец, призывая ответить за свои слова. – Дело за тобой.

– Ладно! – пожимает плечиками, гордо вздёрнув подбородок, смотрит бойко, с вызовом. – И куда ты меня поведёшь? Я бы не отказалась поесть. Тут рядом Макдональдс.

– А как же фигура, диеты и вред фастфуда? – чуть ли не загибая пальцы, шутливо перечисляю то, что по моему мнению, для девушек важно, чего они придерживаются и что берегут. – По тебе не скажешь, что ты злоупотребляешь вредной едой.

Обвожу взглядом шею и худенькие плечи, спускаюсь ниже, к груди. Представляю её в нижнем белье, но затем подмечаю, что тонкая белая маечка одета на голое тело, через которую отчётливо видны торчащие вверх упругие соски. Зрелище явно не для тех, у кого давно не было секса. Резко меняю траекторию взгляда и для сокрытия того самого пожара в штанах, зажимаю руки между коленями, скрывая своё желание за сгорбленной позой.

– Мне не грозят контрольные взвешивания и вылет из главной партии в спектакле. Я давно не танцую, – с тоскливым отчаянием в голосе отвечает она, не поворачивая головы, усердно пряча подавленность. А я ощущаю себя птичкой-мозгоклюйкой, которая неуместными словами, умудрилась ковырнуть старую рану, ведь с тихим сожалением говорят о том, что отзывается болью. – Теперь я обычный педагог-хореограф.

Шумно выдохнув через нос, поднимаюсь с лавочки и подаю руку, её ладошка буквально тонет в моей широкой ладони. Не раздумывая, Марта встаёт, воспользовавшись предложенной помощью.

– Я бы убрал из предложения слово "обычный".

– Много ты понимаешь в балете и танцах в целом?!

Уголков полноватых губ касается мимолётная улыбка, а мне и этого хватает, чтобы завестись по новой. Твою мать, да что же такое со мной происходит?

– Не нужно быть экспертом, чтобы понять, когда человек поглощён своим делом, когда он им буквально дышит, живёт и дня не мыслит без него. Магия в движениях, азарт в глазах и бешеная энергетика – отличительные признаки увлечённого человека.

– А чем увлечён ты?

– Если скажу, что тобой…, – притягиваю Марту ближе, сбивая самовольным поведением ее дыхание. – Ты мне поверишь?

– Да, – облизнув пересохшие губы, Марта опускает глаза, в расширенным зрачка которых я успеваю заметить похотливые искорки. – Ты уперся в меня своим увлечением.

– Прости, – извиняюсь лишь для вида и даже не собираюсь от неё отодвигаться. Пусть чувствует, пусть знает насколько сильно моё тело реагирует на неё. – Бокс, – короткий ответ, наполненный не менее горькой тоскливостью, проводит незримую параллель между нами. Мы оба потеряли смысл, сойдя с дороги дикой привязанности: я - к спорту, Марта - к балету. Такая схожесть сильней раззадоривает меня. – Моя страсть – бокс. А хочешь я покажу тебе свой мир?

– Я не люблю насилие!

– Бокс – это та же жизнь, только запертая в рамки канатов. И в жизни, и на ринге нужно уметь держать удар, уметь вставать, двигаться дальше. Сила, целеустремлённость и профессионализм не менее прекрасен. Поверь мне.

– Ок, смотреть бои я не согласна, даже по телевизору. Но поприсутствовать на твоей тренировке очень даже любопытно. Но с тебя гамбургер.

Она капитулирует, я это вижу. И мне чертовски приятен такой расклад, который томительным удовольствием распространяется по всему телу, расслабляет уставшие мышцы и дарует ту самую эйфорию от её согласия.

Риск - благородное дело

Марта

​​​– Ого, – взволнованно топчусь у Лёши за спиной, пока он впотьмах, почти на ощупь пытается попасть в замочную скважину. Скрежетом о металл, звоном увесистой связки ключей наполняет вечерний воздух, разбавляя этими звуками барабанную дробь моего пульса.

Щекочущее ощущение от принятого вызова, давно сменилось холодящей душу тревогой. Уму непостижимо, каким образом я согласилась на сомнительную авантюру, которая теперь не очень и забавляет. Но доказывает, что симпатия к новому знакомому растет прямо пропорционально трепету, с которым Леша выказывает знаки внимания.

Слишком обходительный для хулигана, которым он мне ошибочно показался в первую встречу.

Слишком очаровательный – с открытой, искренней улыбкой, чтобы меня подставить.

Слишком располагающий к себе, чтобы я вовремя опомнилась и ударилась в бега, которые ещё пока имеют смысл.

Я влипла, пала жертвой своей беспечности и его мужественной красоты, пенять могу лишь на себя. Иного ответа зачем я помогаю проникнуть в закрытое помещение, просто не находится. Переход на сторону зла ослепительно быстр, как и наш флирт, как изводящее кокетство, инстинктивно проявленное мной.

Чертовы Бони и Клайд!

– Это тянет на проникновение со взломом. Я на такое свидание не подписывалась.

Не унимаюсь, встревоженная тем, что подельник игнорирует и молчит, всецело поглощенный собственным занятием. Шепчу куда-то в темноту, балансируя на грани искушения. Все же адреналин прекрасно вытаскивает потаенные желания, заставляя кровь закипать от запретных действий. Еще бы мне хватило смелости на все предосудительные шаги, так и манящие меня своей искушающей силой.

Желание коснуться упругих мышц, затуманивает здравый смысл, который просто оглушающе кричит, умоляет меня остановиться и не совершать противоправные действия. Включить ту, ненарушающую закон, добрую девушку, какой я являюсь на самом деле.

– Не паникуй, – успокаивающе отзывается Леша, но меня вопреки спокойным ноткам его голоса, начинает трясти, словно мы уже пойманы и никак не отвертеться.

– Легко сказать. Попадать в полицию в мои планы не входило, – перехватив Лешино запястье и предупреждающе сжав его – не сильно, но ощутимо, насколько хватает в моей руке твердости. Я препятствую его дальнейшим действиям, хотя и произвожу слабый эффект. – Когда ты предлагал показать мне свой мир, – даже в горле пересыхает оттого, что всё надуманное благородство моего неожиданного кавалера, может оказаться фантазией. – Нужно было уточнить, каким образом мы туда попадём.

– А ты думала через дверь шкафа и сразу в Нарнию? – на секунду оставляет незатейливые манипуляции, окидывая испытывающим взглядом, а я слегка привыкнув к темноте, подмечаю озорные искорки, что пляшут у края темно-зелёной окантовки радужки. И мне хочется верить, что та картинка, отразившаяся в бездонной темноте зрачка, не мерещится, а является истиной, из которой следует, что Лёша не стал бы чинить беспредел. – Я спортсмен и курю очень редко… исключительно табак, поэтому мистическим образом не умею просачиваться сквозь стены или закрытые двери, – шутливый щелчок по носу, в ответ на мой сдавленный смешок. Юмориста включать хорошее дело, но только не тогда, когда посмеяться в итоге грозит за решёткой. – Я тут тренируюсь и работаю, так что мы ничего не нарушаем. В среду здесь всегда затишье, а я люблю, когда не отвлекают, – замок с характерным щелчком отпирается, и Лёшка перехватив пакеты с купленной провизией, отданные на время открывания дверей, пропускает меня вперед. Хотя свободная рука ложится на талию, обжигая прикосновением к оголенной коже. Каждое движение, словно направлено защитить меня, а не перейти к грязным домогательствам и это так подкупает, что я спиной прижимаюсь к сильной мужской груди, теряя вместе с бдительностью свою расчудесную голову. Понимаю свое безрассудство, но пойти наперекор тому, что зарождается во мне, не имею никаких сил.