Сдайся (СИ) - Чепурнова Тата

– Меня ждут дети, – прячу дрожь пальцев в фатиновой юбке, дёргано поправляя её, хотя это излишние действия.

– Оу, неожиданно, – восторженно отзывается он, всем своим видом показывая, что сказанное для него не более, чем провальная отмазка. Я бы, наверное, в такое тоже не поверила. – И сколько их у тебя?

– Восемь, – пытаюсь быть максимально внимательной, чтобы рассмотреть на его лице удивление, но вижу лишь, как он хитро прищурившись, ждёт внятных объяснений. Какой смысл в недосказанности, если я как на ладони, легко читаемая им и готовая добровольно раскрыть любую тайну. – Восемь маленьких и очень одаренных балеринок, у которых с минуты на минуту должен начаться урок. Ждут, а ты, меня задерживаешь.

– Задерживают вот так, – он ловит меня за руку, сжимает запястье, очень нежно, вовсе не намереваясь проявлять агрессии, а играючи заводит наши руки мне за спину, так и не разжимая пальцев. Вероятнее всего, со стороны это выглядит как шалости влюблённых, нежные заигрывания и тесные объятия, от которых внутри так и ёкает всё. Но позволить себе выплеснуть зарождающее влечение - я не в силах. – А я просто выпрашиваю свидание… одно, – тихо шепчет, будто специально вынуждая затаить дыхание, чтобы поймать каждый горячий выдох, обжигающий кожу виска. Приглаживающий локон, выбившийся из собранных в хвост волос.

– В другой раз обещаю. А сейчас просто верни мне телефон, – голос не дрожит, но вот натянутые нервы мелодично звенят в ожидании Лешиного решения. Так или иначе, доигрывать неприступность нужно в обязательном порядке. Я по многим причинам не имею права бросаться в омут с головой. И пусть даже этот омут чертовски манит, дразнит из всех своих бесовских сил, потеря контроля - не сулит радужных удовольствий, а вот хлебнуть горечи после, вполне вероятно.

– Не пытайся меня развести, не выйдет, – смотрит с таким спокойствием, будто знает досконально мои душевные терзания и не совсем логичные мысли. – Одно свидание и огрызок снова у тебя в кармане.

– Я тебе не верю.

– Ок, что мне сделать, чтобы ты поверила? Я готов на многое.

Маленькая пауза даёт мне возможность немного подумать, а спонтанно пришедшая на ум задумка внезапно подкидывает козырную карту, с которой я могу поднять ставку и выиграть. Вот только не особо уверена, что хочу его проигрыша.

– Выполнишь моё условие и свиданию быть. А нет…тогда вернёшь смартфон и дорогу сюда забудешь.

– Жёстко, – он задумчиво потирает переносицу, видимо, прикидывая в уме, а стоит ли ввязываться в авантюру. – Но я согласен. Так что мне нужно делать?

Не давая самой себе шанса опомниться и дать заднюю, хватаю Лёшу за руку и он тут же переплетает наши пальцы: союз сильного с хрупким. Такой обыденный жест, но столько в нем интимного подтекста, что ладошка вмиг становится влажной, выдавая то, как я нервничаю.

– Идём.

Лёша гордо вышагивает рядом, пока я сосредоточенно считаю ступеньки, ещё один пролёт, прямо по коридору и за дверью слева танцевальный класс. 

Девочки послушно ожидают у станка, но завидев нас, начинают перешёптываться и звонко хихикать, позволяя раскатистому эху наполнить пустую студию радостной атмосферой.

– Здравствуйте, Марта Андреевна! – сквозь неугомонные смешки, но всё же хором ученицы отзываются приветствием, разглядывая оцепеневшего Лёшу.

– Рада всех вас видеть. Я переоденусь, и мы начнём. А пока познакомьтесь с новым учеником. Алексей, проходите.

Под любопытными взглядами улыбающихся детей он стаскивает с себя кроссовки, аккуратно задвигает их под лавочку, на которую явно собирается присесть, теряя твёрдость в ногах.

– И не надейся, – старательно подкатывает  джинсы, так чтобы штанины не мешали ему выполнять мою часть условий. Догадливый, ушлый малый прекрасно понял, что я от него потребую. – Я не сдамся.

– Аналогично, Леший.

В дикой спешке снимаю одежду, ловко надеваю привычный купальник, многослойную юбочку, трико и гетры, беспокоясь о внешнем виде, как никогда. Долго поправляю лямки, лежащие на худощавых плечах вполне гармонично. Скручиваю волосы в тугой жгут и укладываю его в идеальный пучок, своей строгостью и классикой, подчеркивающий тонкую шею. Кидаю последний оценивающий взгляд на свое отражение в зеркале, прежде чем войти в класс.

– Если все успели размяться, тогда начнём, – краешком глаза поглядываю на Лёшу, занявшего место в самом дальнем углу. Откровенно следить за ним я себе не позволяю, стыдно перед ученицами, да и в целом неловко, так открыто уделять ему все внимание. – Выполняем деми плие1 из второй позиции. Пла-авно сгибаем колени, плечи и бедра ро-овные. Пяточки от пола не поднимаем. Не поднимаем, Алексей, – я встаю перед ним у станка, плавно выполняя элемент, нарочито медленно, чтобы он смог меня рассмотреть, насладиться грацией, которую мне совершенно не хочется прятать. А наоборот, до нетерпячки желая показать гибкость тела, подразнить, как он дразнил приятными прикосновениями. – Понятно? – взглянув через плечо, ловлю в яркой зелени Лешиной радужке пляшущие искры.

– О да, ещё один такой соблазнительный присед и я присоединюсь к мальчикам в обтягивающих колготках, – слегка шутливым тоном отзывается над самым ухом, прижавшись вплотную к моей спине. – И меня не остановят даже яйца, которые мешают плохому танцору. А они мне сейчас явно мешают. Как думаете, Марта Андреевна?

Веду плечами, освобождаясь от близости с Лёшей, пробежавшейся мелкой дрожью по всему телу.

– Теперь гранд плие2, – продолжаю урок в своей привычной манере. – До самого пола и снова вверх… тянемся к самому небу, – слежу за тем, как Лёша неуклюже повторяет приседы, но с полной отдачей выполняя принятый вызов, давая понять, что от свидания не отвертеться. Да я и не хочу больше вертеться, фуэте3 оставим для балета.

Деми плие1 – полуприседание, при котором пятки остаются прижатыми к полу.

Гранд плие2  – глубокое приседание с максимальным сгибом коленного сустава, при этом пятки слегка отрываются от пола.

Фуэте3 – виртуозное вращение в быстром темпе и на одном месте.

Увлечён тобой

Лёша

Я могу собой гордиться. Не каждый сможет выдержать почти два часа среди маленьких танцовщиц, которые то и дело разглядывали меня, шушукались, нарушая дисциплину ровно до тех пор, пока Марта строго не одёргивала их. Но стимул так откровенно позориться у меня был мощный, жутко эротичный и соблазнительный.

Стройные ножки, аппетитные бедра, прячущиеся под многослойной юбкой, но разжигающие фантазию не давали мне покоя. Я усердно приседал, чувствуя напряжение не только в икроножных мышцах, которые от многочисленных балетных движений, ныли нещадно, похуже, чем от тренировок на скакалке. Но и в паху, где сосредотачивалось напряжение иного рода, напоминая твёрдой эрекцией, что из меня абсолютно никудышный танцор. Зато из-за долгого воздержания запросто мог сойти за девственника.

Мне мешало всё: голос Марты, тягучий и произносящий нелепые определения танцевальных па и мне хотелось смеяться в голос, но я сдерживался. Её изящные кисти и тонкие пальцы, которые плавными взмахами, словно резали воздух, наполненный её же парфюмом и страстью к своему делу.

Так упоённо отдаваться увлечению, могут только фанатики и она определённо была одним из таких одержимых, хотя тяжёлая тоска всё же проскальзывала в небесно-голубых глазах, подогревала любопытство, но не жалость. Прерывать единство утонченности и азарта, смешанное в равных пропорциях было бы преступлением, я мог лишь наслаждаться, испытывая восторг.

Грациозное тело красиво выгибалось, пластично вырисовывало все прелести, и мне приходилось с остервенением хвататься за перекладины станка, лишь бы не позволить себе вольность. Не взвалить на плечо соблазнительного хореографа и не утащить в укромное место подальше от любопытных глазок.

Такой поворот стал бы концом в завоевании строптивицы, а ведь мне не терпелось довести начатое до конца. Нет, не для галочки, да и списки амурных побед я никогда не вёл. Марта действительно мне понравилась, что-то незримое и очень прочное тянуло к ней, ломало волю и делало из меня помешанного, а прошли какие-то сутки. И те вывернули меня наизнанку и вновь заполнили нестерпимой жаждой видеть Марту, узнавать её лучше, впитывать притягательную энергетику, которая чувствовалась даже на расстоянии.