Он. Она. Другая (СИ) - Лия Султан
Благодарю ее и желаю того же, после чего она возвращается к своей компании, а сажусь за стол и замечаю, что Эля сейчас как натянутая стрела — вот-вот лопнет. От ее хорошего настроения не осталось и следа.
— Ну то что ты гений, я и так знала, — как бы равнодушно говорит она, переворачивая страницы меню и не смотря на меня. — Но то, что тебя весь офис любит…открытие.
— Эля, не придирайся к словам, пожалуйста, — складываю руки на столе и смотрю на Алана, которого она посадила в детское кресло. — It’s not a big deal for me (Это не имеет для меня значения).
— Оh, really? — восклицает Эль, копируя интонацию Эстер. Взгляд воинственный, руки скрещены на груди. — Ты что не заметил, как она на тебя смотрела?
— Никак она на меня не смотрела. Мы просто работает в одной команде и все.
— И все? Ты слепой что ли? Она до тебя дотронулась, — цедит сквозь зубы она. — Или у европеек так принято?
— Эля, говори потише, — стараюсь успокоит ее. — Мне она неинтересна, если ты за это переживаешь. Я просто делаю свою работу и ухожу домой.
Эля шумно закрывает меню и смотрит в окно. Ее подбородок дрожит, а в уголках глаз собираются слезы. Тяжело вздыхают, протираю лицо ладонями и поднимаюсь со стула.
— Ты куда? — тут же интересуется.
— В туалет. Можно? — похоже, и я теряю терпение.
Она пожимает плечами и я ухожу.
Снова играем в молчанку, общаясь только, когда что-то нужно Алану. В тишине доходим до дома и у подъезда замечаем, что сын уснул. Беру его на руки и несу до квартиры, где укладываю в кроватку. Выйдя из детской, обнаруживаю Элю на кухне с телефоном в руках. Что-то читает, сводит брови к переносице, надкусывает ноготок указательного пальца. Сейчас она как никогда прекрасна в своем гневе и растерянности. Несмотря на ее страхи и тяжелый характер, который стал постепенно мне открываться, я все равно люблю ее. Люблю и хочу.
— Малыш, — подхожу к ней вплотную, одной рукой обнимаю, другой забираю у нее смартфон и кладу на столешницу. — Ну все, хватит дуться.
Целую ее в шею, зная, что она тает от этой ласки. Тело Эли мгновенно реагирует и дрожит от моих прикосновений.
— Таир, и все-таки она смотрит на тебя не просто как коллега. Ааах, — рвано дышит жена, когда я пробираюсь к ней под блузку.
— Чушь. Мне никто кроме тебя не нужен, — распаленный ссорой и чувственностью Эль, поднимаю ткань вверх.
— Подожди, — останавливает меня и утыкается ладонями в грудную клетку. — У меня овуляция послезавтра.
— И что? — недоуменно хмурюсь.
— Тебе нужно хотя бы два дня воздержаться, чтобы качество спермы было лучше. Это положительно повлияет на зачатие.
— Ты сейчас серьезно? — отстраняюсь и сильно сжимаю переносицу.
— Конечно. Это же важно для нас.
— То есть ты мне сейчас отказываешь в сексе? Опять? — сам не замечаю, как повышаю голос.
— Таир, это нужно для дела. Мы же стараемся, — стоит на своем жена.
— Тебе нужно! — срываюсь и тут же замечаю, как она вздрагивает. Но меня уже несет. — Ты вбила себе в голову эту идею про второго ребенка.
— Но у меня…
— Я знаю, что у тебя, Эля. Я бл*** теперь все знаю про тебя, в том числе и то, что знать не должен.
Она отворачивается, обнимает себя за плечи и вздрагивает от слез. Видя ее в таком состоянии, чувствую себя виноватым. Никогда не матерился, а с ней это внезапно случилось.
— Эль…малыш, — прижимаюсь к ней, но она уворачивается и молча выходит из кухни, хлопнув дверью. Мне же хочется что-нибудь разбить от злости, но не могу, потому что Алан проснется от шума. Вцепившись в края столешницы, шумно дышу и прокручиваю в голове наш диалог. Мы оба не железные и почему-то не можем прийти к компромиссу.
Ночь проводим в одной кровати, но спим, отвернувшись друг от друга. Хочу обнять ее, но понимаю, что лучше не лезть, пока не остынет. Эля сейчас как бомба замедленного действия. А я, к сожалению, тот, кто может заставить ее сдетонировать. Мои нервы на пределе: гонка на работе, ссоры дома, да еще и Сабина водит домой непонятного мужика, который слишком близко подобрался к моему…моему ребенку! И ведь сказать ей ничего не могу, потому что понимаю — это ее жизнь и она вправе строить ее так, как хочет. Но почему так хреново от того, что моя дочь проводит с ним время. А бывшая это поощряет? И этими последними строками в сообщении уколола, будто специально.
Утром ухожу в офис, пока жена кормит сына кашей. Разговариваем через силу, отчего настроение только портится. Знаю, что сегодня в Казахстане выходной в честь Дня защитника Отечества (7 мая — прим. автора), поэтому в обеденный перерыв, выхожу в сквер у работы и звоню Сабине. У них сейчас пять вечера. Бывшая долго не отвечает, но за секунду до окончания вызова, все-таки берет трубку.
— Здравствуй, — говорит она.
— Я уже подумал вы не дома.
— Не могла найти телефон. Сейчас дам Нафису, — Сабина выходит из кухни и идет по коридору.
— Как ты? Как дела? — эти слова сами срываются с губ.
— Я? Прекрасно, — усмехается, а глаза сияют. Внезапно для меня становится очевидным, что она не только изменилась внешне: похудела, а цвет волос ей идет даже больше, чем черный.
— Рад за тебя. Честно, — последнее слово вылетает на автомате и непонятно откуда. С чего мне врать ей?
— Спасибо, — сдержанно отвечает она. — Нафиса, дадака хочет с тобой поговорить.
— Не хочу, — слышу за кадром голос дочери и вмиг холодею.
— Нафиса, так нельзя. У него сейчас перерыв, он специально звонит для тебя. Возьми, пожалуйста, — просит Сабина.
— Нет, — капризничает она, а в моей голове уже столько разных нехороших мыслей крутятся.
— Нафиса, дочка, что случилось? Я как раз хотел тебе рассказать про подарок, который тебе отправил, — говорю правду, потому что из Будапешта отправил ей коробку с куклами, сладостями и разными мелочами.
— Прости, пожалуйста, Таир, она убежала, — в кадре появляется бывшая жена и удрученно смотрит на меня.
— Почему она так себя ведет? — напряжение во мне зашкаливает, но Сабина только вздыхает.
— Вчера был утренник в честь Дня защитника Отечества и Дня Победы. На него приглашали только пап.
Теперь уже я глубоко вздыхаю и шумно выдыхаю через нос. Запрокинув голову, молчу несколько секунд, понимая, что произошло.
— Я пошла на утренник, но Нафиса уже была без настроения. Потом она сказала, что другие дети спрашивали, почему у
