Выбор сердца - Ника Верон
— Рита, не сходи с ума, — пересев на постель, попросил он, ломая голову над тем, как исправить ситуацию. Это даже не Димкина выходка в его квартире, осенью прошлого года. Это, по сути, оскорбление. А оскорбленная женщина…
— Уже сошла, поверив в сказку, — сдерживая слезы, обронила Коташова, швыряя в сумку что-то из своих вещей. — А знаешь, я ведь предполагала нечто подобное, — добавила она, замерев и резко обернувшись к нему. — С самого начала. С первой секунды встречи летом. Считаешь, что всё можно купить?
— Рит, я правда… — а вот как объяснить то, что сорвалось с языка, на самом деле не знал.
— Ты правда так думал всё это время, — неожиданно (или — ожидаемо?) резко продолжал звучать голос гостьи. Не исключено, что за резкостью всеми силами пыталась скрыть обиду и рвавшиеся на волю слезы. — Твои цветы, безделушки, кольцо, серьги. Не хотела верить, — продолжал отрывисто и, одновременно, на слишком высокой ноте, звучать ее голос. — Я тебе хотела верить. Я не девка, не шлюха! Меня не надо покупать! Мне с тобой очень хорошо! Как бы у нас не происходило, я, кажется, ни разу не послала тебя к черту. Зачем ты сейчас так со мной⁈ Ты…
— Рита, — резко сократив и без того незначительное расстояние, крепко прижал молодую женщину к себе. — Успокойся. Хватит, — удерживая её, не давая освободиться, сохраняя на первый взгляд абсолютное спокойствие, обронил, — Когда же ты отогреваться начнешь…
Последняя фраза подействовала, как сильно действующее успокоительное. Рита в одно мгновение замерла. Успокоилась? Или взяла тайм аут в неравной борьбе?
2
Санкт-Петербург. По силе, без сомнения, Константинову проигрывала. Но был и еще один момент. Отвечать агрессией на абсолютное спокойствие долго не получалось. А выдержке владельца квартиры можно позавидовать. Да и, чувствовала растерянность человека, в объятиях которого, не смотря на все попытки выдержать расстояние, оказалась.
— Я очень сильно отогрелась, — услышал затем ее тихий голос. — Правда.
— И поэтому, как порох вспыхнула? — коснувшись губами ее виска, успокаивающе поглаживая ладонью по почти обнаженной спине, негромко продолжал, — Рита, прости. Пожалуйста. Мне тоже очень хорошо с тобой, — вот в эту минуту надеялся, что ему поверят.
Кто бы еще полгода назад сказал, что будет почти панически бояться потерять женщину с целой кучей необъяснимых проблем. Куда проще всё было бы с той же (пожелай только) Лерочкой Вешник или любой другой юной нимфеткой. Восемнадцать-двадцать лет — замечательный женский возраст, когда без особых усилий можно слепить под себя покладистую во всех отношениях жену. Когда человеку уже за тридцать и за спиной багаж из знаний и опыта…
— Это всё слова.
Думала ли так в действительности? Константинову показалось — нет. Но причиненная обида, пусть и невольная, с его стороны рвалась наружу.
— Я не знаю, как отблагодарить тебя за то, что между нами происходит. Чему ты позволяешь происходить, — продолжая, поправил самого себя, надеясь, что ему сейчас верят. — Рит, перестань, я не хотел тебя обидеть.
Удерживать её без того, чтобы не причинить боль даже случайно, становилось все сложнее. Снова сделала попытку освободиться от его рук.
— Отличная благодарность.
Очередная, намеренно едкая фраза. Его провоцировали на выпад. Вот когда выдержка совсем не помешала бы. Только, как часто бывает, не в самое удачное время и случаются срывы.
— Да, черт возьми! Привык я так жить! — в какой-то момент собственное спокойствие рухнуло. Всего на секунду ослабленный самоконтроль, а Рита проворно отскочила в сторону, потянувшись за халатиком. — Привык, чтобы вот такое получить, — при этом кивнул в сторону кухни, определенно имея ввиду произошедшее между ними там несколько минут назад, действо, — Надо голову сломать! По полной выложиться! С языка сорвалось! Расслабился недопустимо! Ну, не думаю я так о тебе! И сейчас не вру, — закончил уже совершенно спокойно. — Рита, я искренне извиняюсь за сорвавшееся с языка. Не хотел, не хочу, не собирался и не собираюсь каким-либо образом тебя оскорблять или, чего хуже — унижать. Прости, пожалуйста.
Прикрыв глаза, Коташова медленно сосчитала до трех. Отличный секс. Не близость, а именно секс. Достаточно бурное выяснение отношений. Удовлетворение. Полное. Раздражение выплеснуто наружу и — абсолютное опустошение. Необходимость восстановиться…
— Мне в душ надо, — выдала она, лишь на доли секунды встретившись с ним взглядом.
… Константинов заканчивал варить кофе. В турке, не в кофемашине. Соковыжималка звуковым сигналом оповестила о прекращении работы. Задумавшись над очередной наполненной чашкой кофе, глянул в сторону появившейся из душа Коташовой. Снова почувствовал перемены. Нет, не напряжение, скорее — зажатость, скованность.
Причина в нём? Черт возьми, этого только не хватало. Столько усилий приложено, чтобы вытащить эту маленькую женщину из непонятного кокона. И все усилия прахом из-за одного неосторожного… А вот действия или слова — пока понять не мог.
— Рита, извини, если неправильно понял твой посыл, — не двигаясь с места, проговорил он, стараясь удержать взглядом ее взгляд и, одновременно, понять, на сколько серьезна проблема. — Не хотел вызвать в тебе чувство неловкости. И в последнюю очередь хотел, даже случайно, причинить какой-то дискомфорт. Я не получаю удовольствие, причиняя боль партнерше, но иногда бываю грубоват. Понимаю, надо было обговорить этот момент. Не думал, что сорвусь.
— Я была не против
Остановившись, Рита, потянулась за оставленным на столе разорванным украшении. Сейчас было жалко. И себя, и цепочку с кулончиком (украшение, в самом деле, было красивым), и — Константинова, с настороженностью наблюдавшим за ней. Но себя — жальче всего. В ней видели шлюху, которую можно купить за дорогую безделушку, а потом получить…
— Оставь, — остановил Алексей, опережая и забирая цепочку. — Что порвалось, не соберешь. Подберем тебе новую.
У него всё было максимально просто. Рита с трудом удержалась от соблазна съязвить. Действительно — хватит. Ибо такими темпами до серьезного конфликта рукой подать. Хотела ли такового? С уверенностью на сто процентов готова ответить — нет.
— А если дарить будет не за что, — уничтожать никого не собиралась, как-то само вырвалось.
Очень хотелось оказаться в его объятиях. Сильных и нежных одновременно. Услышать стук его сердца. Почувствовать тепло тела сквозь футболку. А он снова был в футболке. Однако, когда сделал шаг в ее сторону, резко отступила, чем привела в откровенное замешательство.
— Просто так подарю, — обронил, убирая разорванное украшение в карман домашних брюк. — За то, что ты есть у меня, — выдержав паузу, наверняка над чем-то размышляя, не сводя с неё внимательного
