Анна Берсенева - Флиртаника всерьез
С таким же равнодушием она отметила, что в отеле хороша не только вода и музыка, но и кухня, что публика здесь европейская, что нет ни одного соотечественника, как, впрочем, и на всем этом острове… Она писала путеводители и статьи давно, но никогда у нее не было ощущения, что она пишет их не для себя, а для совершенно посторонних людей. Они ведь и получались у нее не такие, как у всех, ее путеводители и статьи, именно потому, что она писала их для себя. Это ей были прежде интересны береговые линии, экзотические растения, наряды дам, улыбки кавалеров, искусство поваров… А теперь она даже не жалела о том, что все это не будет ей интересно уже никогда.
Она зачем-то положила себе еду со шведского стола, погрызла горькую травинку, украшавшую салат, и, оставив нетронутую тарелку, ушла из ресторана.
Несмотря на всю индвидуальность ее путешествия, у входа в вулканическую пещеру со звучным названием Куэва де лос Вердес Галинке пришлось ждать, пока наберется группа. Туристов зимой было мало, и она довольно долго стояла у отверстия в скале, смотрела на овальные кратеры, виднеющиеся на вершинах дальних потухших вулканов, и вяло размышляла о том, что по длинной дырке, которую лава когда-то пробила в скальной породе, пожалуй, удастся прогуляться минут за сорок, а потом можно будет спокойно вернуться в отель и больше уж сегодня никуда не ездить, потому что некоторые достопримечательности острова – Кактусовый сад, музей художника Манрике, залив с ярко-зеленой, как бутылочное стекло, водой – ею уже осмотрены, а что не осмотрено, то она успеет быстренько осмотреть завтра.
«И домой, – думала Галинка, глядя на собирающуюся у входа группу. – А зачем – домой?»
Этот дурацкий вопрос «зачем?» возникал теперь у нее в голове постоянно. Ей даже жалко стало, что Колька ушел к другой, хотя, когда он сказал ей об этом, она испытала что-то похожее на облегчение и подумала лишь: ну и хорошо, пусть хоть он счастливый будет. А теперь она думала другое: вот если бы он остался, можно было бы считать, что со мной все это происходит из-за него – из-за того, что я его не люблю.
Но и за эту спасительную мысль было теперь не спрятаться.
У пещеры наконец собралось нужное количество народу. Все потянулись вслед за гидом ко входу, и Галинка вместе со всеми.
Пещера была красива той же суровой красотою, что и весь этот странный остров. Путь, по которому прошла когда-то лава, представлял собой длинную, причудливо изогнутую трубу, своды которой то нависали прямо над головой, то взлетали в темную высоту. Стены пещеры были подсвечены так, что свет казался естественным, хотя, вполуха прислушиваясь к гиду, Галинка поняла, что с поверхности свет сюда не попадает.
«А может, откуда-нибудь и попадает, – усмехнулась она. – Из мрачной пропасти земли».
Как раз такая мрачная пропасть разверзлась перед экскурсантами, когда они вышли из узкого тоннеля в просторный зал. Пропасть находилась прямо посередине этого зала и была так очевидно бездонна, что даже Галинке, которая не находила в себе сейчас ни одного сильного отзвука на окружающую действительность, показалось страшно подойти к ней поближе.
Впрочем, уже через минуту она направилась прямо к пропасти. Как все природное, эта подземная впадина была не только страшна, но и необъяснимо притягательна.
Галинка стояла в метре от края и смотрела на бесконечные, уходящие в бездну глыбы камней и огромные осколки лавы.
Она терпеть не могла пошлых символов, но что делать, если этот бездонный провал в точности напоминал ее жизнь, какой она теперь стала – ни счастья, ни будущего, только бессмысленные груды, обломки чего-то непонятного, несуществующего…
Эта мысль пришла с какой-то медленной случайностью, но уже через мгновение забилась в голове, как в колоколе, и голова закружилась, в глазах потемнело. Она была так физически осязаема, так мучительна, эта мысль, что Галинка вздрогнула, попыталась схватиться за что-нибудь рукой, рука провалилась в пустоту, Галинка пошатнулась…
«И хорошо, – мелькнуло в меркнущем сознании. – И прямо туда!»
Еще через мгновение она почувствовала, как кто-то подхватывает ее сзади, не давая упасть. Это мог быть, например, гид, ну да, их ведь, наверное, предупреждают, что с непривычки у кого-нибудь из экскурсантов над пропастью может закружиться голова, да, конечно… Но тут Галинка почувствовала, что этот подхвативший человек не просто поддерживает ее с вежливой бесстрастностью, а обнимает, прижимает к себе, целует в затылок…
– Ты что? – услышала она. – Это же просто вода.
Объятия на секунду разомкнулись, над Галинкиным плечом мелькнул брошенный камень, и в то же мгновение бездна перед нею исчезла. Исчезла совсем, как будто ее не было!
Да ее и в самом деле не было – только теперь Галинка поняла, что это просто своды пещеры отражались в гладкой как стекло, совершенно неподвижной поверхности подземного озера. Оно не было даже глубоким, это озеро: только что упавший в него камень можно было достать рукой.
Ахнул кто-то из экскурсантов, кто-то засмеялся, все зашумели, заговорили…
– Ты что? – повторил Игорь, разворачивая Галинку лицом к себе. – Да ты трусишка, оказывается!
Его глаза были теперь прямо перед ее глазами. Очень светлые, такие светлые, как будто их свет пробился сюда сквозь толщу скалы, груды лавы, бесконечные нагромождения невозможностей…
– Я не… – пробормотала Галинка. – Я просто…
Но договорить она не смогла, потому что всхлипнула, шмыгнула носом и, обхватив Игоря за шею так, что он, пожалуй, должен был задохнуться, в голос разревелась.
Глава 7
– Я никогда в жизни не была такой дурой!
Эта мысль показалась Галинке настолько прекрасной, что она засмеялась.
– Да? – с живым интересом спросил Игорь. – А почему, можно узнать?
– Потому что я всегда всё про всё знала. Ну, понимаешь – кто что сделает, как сделает, почему, когда… А ты прилетел, а я и не знала.
Она объясняла все это такими словами, которые могла подобрать для объяснений разве что Мишка.
– Да просто я никогда к тебе не прилетал. Откуда тебе было знать?
«А к кому прилетал?» – хотела спросить она.
Но не спросила, конечно. Ей стыдно было, что она его ревнует, да еще так глупо, к прошлому, в котором ее вообще ведь не было. Она никогда никого ни к кому не ревновала, а его вот…
Искоса взглянув на Галинку, Игорь притянул ее к себе еще ближе. Хотя ближе уж было некуда, ее голова и так лежала у него на плече.
– Не думай про это, – сказал он. – Ничего не повторяется. Все иначе.
Его слова тоже казались непонятными. Но она поняла их сразу. Да ей и неважно было, как он назвал словами то, что чувствовал и что она чувствовала вместе с ним.
