Нежность по принуждению - Джулс Пленти

Мой отец меланхолично подходит к бару, наполняет бокалы бренди, который старше Виталика, и протягивает один лучшему другу.

— Что ж, Гена, поздравляю. Общего внука у нас не случилось, но я надеюсь, что твоя дочь хотя бы родит тебе наследника. Раз уж все так сложилось, и в нашей власти ничего больше нет, то пусть дети живут как хотят.

Геннадий, горестно вздохнув, осушает свой бокал одним глотком, разворачивается и плетется к двери.

Я киваю отцу, приканчиваю то, что осталось в бокале, и беру Арину за руку.

— Это твой бывший, да? — спрашивает Виталик, впялившись в меня взглядом.

— Да, и стоило давно нам расстаться, — мстительно заявляет Кристина и укладывает ладонь ему на грудь.

— Определенно, — хихикает Кир и притягивает к себе Стасю.

— Почему не сказала, что в положении? — Виталик бережно касается живота Крис, который кажется еще совсем плоским.

— Не успела, — заявляет она, глядя поверх его плеча на меня. — Ты счастлив, любимый?

— Да, я чуть с ума не спятил от счастья, — лыбится качок и, обхватив ее тонкую талию широкими ладонями, поднимает Кристину над полом.

— Я в бессрочном отпуске, — бросаю я отцу и тяну Арину к выходу.

— Рус, — окрикивает меня Кир.

— Что? — оборачиваюсь на ходу.

— На свадьбу пригласишь? — спрашивает парень, стараясь отвоевать между делом свою Сабу, которую поглаживает по обнаженной спине Мир.

— Нет, — бросаю я, и мы с Рыжиком покидаем столовую, оставив всех их позади.

Мы выходим в ночную прохладу. Я скидываю с себя пиджак и стаскиваю через голову галстук. Полной грудью вдыхаю вкусный, как никогда, воздух.

— Что теперь? — спрашивает Арина, глядя на меня сияющими глазами.

— Мы едем в аэропорт, — открываю для нее дверь «Ламбы». — Садись.

— Зачем? — спрашивает с любопытством, занимая свое привычное место подле меня.

— Летим в Италию. Женимся на Сицилии, а потом я везу тебя в Тоскану и показываю виноградник, — защелкиваю ее привязной ремень.

— Я люблю вас, мой Господин, — бормочет Арина, всхлипывая.

— Почему ты плачешь? — недоумеваю я, ловя подушечкой пальца ее слезинки.

— От счастья, — отвечает и тянется ко мне.

Я накрываю ее губы своими. Пью с них сладко-соленые слезы. Мне и самому не верится, каким скованным я был, и каким свободным стал благодаря ей.

Арина приоткрывает ротик и позволяет моему языку вторгнуться внутрь. Я посасываю ее губы, прохожусь кончиком языка по небу, глотаю ее стоны. Жарко и нечем дышать — с трудом отрываюсь от нее и опьяненный больше поцелуем, чем алкоголем, сажусь за руль.

Тянусь к карману, чтобы достать портсигар, и вдруг осознаю, что вовсе не хочу курить — просто мне нужно занять пальцы. Уплотнить табак, чтобы скинуть фоновый стресс. Столько лет это делаю и вдруг врубаюсь во всю бессмысленность этого действия. Когда-то давно я невольно перенял эту привычку у авторитарного деда, который драл меня ремнем за каждую мелкую провинность.

Портсигар остался в пиджаке, который валяется на газоне у дома. Черт с ним.

Трогаюсь с места. Рев мотора отдается в моем грудной клетке. Ее молочный запах окутывает нежной пеленой, а ветерок, прорывающийся в приоткрытые окна, словно сносит все старое, грязное и неправильное. Обнуляюсь, легко вписывая «Ламбу» в повороты.

Теперь я знаю, что такое счастье. У него вкус моей девочки. Оно пахнет ею и такое же теплое и податливое. Неудачливая воровка все же украла мое сердце и посадила его на поводок.

Эпилог

Я паркую джип перед домом, кидаю желтые авиаторы на соседнее сиденье и хватаю с него же узкий белый конверт с синими и красными штампами. Выхожу из машины, козырьком приставляю ладонь ко лбу и прищурившись смотрю на дом.

Она стоит на крыльце. На моей девочке простое синее платье в мелкий горошек, белые нейлоновые чулочки и кеды. Солнце, которое вот-вот нырнет за горизонт, погрузив виноградник в бархатный полумрак, подсвечивает ее кожу персиковым сиянием.

Я засовываю конверт в задний карман джинсов и иду к ней. Преодолеваю в один прыжок скрипучие ступеньки и тут же обнимаю Аришу. Она встает на носочки и обвивает мою шею руками, а я обхватываю ее талию ладонями, чувствую жар тела через тонкий материал.

Арина утыкается носом мне в плечо и вздрагивает, шумно выдохнув.

— Здравствуйте, мой Господин, — ее звонкий голосок пускает мурашки по позвоночнику. — Как прошла поездка?

— Здравствуй, малышка, — я сажусь в плетеное кресло и утягиваю ее за собой. — Успешно. Как твой день?

Она ударяется попкой о мои колени и издает жалобный стон, от которого мой ровный пульс подскакивает как минимум до сотки.

Запускаю руку в карман, нащупываю там маленький плоский пультик и нажимаю кнопку. Арина подскакивает, скрючивается в моих руках и закусывает ткань рубашки на моем плече.

— Я приготовила вашу любимую пасту. Хотите? — пытается говорить нормально, но сбившееся дыхание не дает. Я укладываю руку ей на живот, кожей впитывая его мелкие дрожания.

— Позже, — отвечаю спокойно, хотя и голоден как волк, вот только голод этот другой. — Сколько раз кончила, пока меня не было?

— Три, мой Господин, — она находит в себе силы разогнуться и отлипнуть от моего плеча.

— Это точно? — спрашиваю, подмечая, как она хороша с этими огромными зрачками и капельками пота, проступившими на лбу и над верхней губой.

— Да, — уверяет Арина, и по ее красивому лицу вновь пробегает судорожная рябь, вызванная тем, что она просто слишком сильно сжала внутри себя вибропулю.

— За что ты была наказана? — спрашиваю, поддев ее подбородок пальцами и заставив посмотреть на