Зеленое солнце - Марина Светлая
С Остапом Наугольным, с которым она гуляла до того, как…
Назар сжал кулаки, шатнулся в их сторону, а потом так же резко отпрянул, вдруг сообразив, что теряет над собой контроль. Жарко, душно, пахнет алкоголем, по́том и духами. Несмотря на вентиляцию, несмотря на кондиционеры. Изнутри в голове — жарко и душно. И от бешенства некуда деться, потому что он ревнует ее до одури. Шамрай быстро прикрыл глаза, с силой зажмурился, так что звездочки частой россыпью взметнулись, а потом распахнул их и ломанулся прочь, на выход, на воздух, пока еще ничего не натворил.
Он не видел, как она на мгновение застыла, не понимая, что происходит. А после быстро распрощалась с Остапом, подхватила сумочку, которая лежала рядом, и, оставив на столе несколько купюр, помчалась следом за Назаром. Выскочив на крыльцо, повертела головой и облегченно вздохнула, заметив, как он быстро и тяжело топает к парковке.
Она пробежала несколько шагов и крикнула:
— Назар, стой!
На ее голос он резко обернулся и посмотрел на нее таким взглядом, будто не ожидал увидеть вот так — бегущей. Бегущей за ним. Милана пробежала еще несколько шагов, которые их разделяли, и тоже остановилась. Сделала глубокий вдох после своей неожиданной пробежки и с недоумением выдохнула:
— Может, хотя бы привет скажешь?
— Привет, — мрачно ответил он, и она словно бы собственными глазами видела, как из того живого, даже общительного парня, которым он был ещё вчера, превращается обратно в мрачного и немногословного, почти косноязычного незнакомца. Как будто стену между ними ставит. Прямо сейчас.
— И тебе привет, — хмыкнула она. — А происходит что?
— Ничего. Мешать тебе не хочу, вот и свалил.
— Мешать? — ее брови взметнулись вверх, и она даже рот приоткрыла от удивления. — В чем мешать?
— С Наугольным раз…говаривать, — клацнул Назар зубами и резко отвернулся.
И тут до нее дошло, она разве что по лбу себя не хлопнула. Хотя мысленно именно так и поступила. Милана сделала еще полшага, наклонив голову, поймала его взгляд и негромко, с улыбкой проговорила:
— Я вот только не пойму. Это сейчас демонстрация принципов домостроя или сцена ревности.
— Попытка никого не покалечить.
— Ну Наза-а-а-а-ар, — протянула она и обняла его за талию. — Ну ты что придумал, а? Мне было скучно. Я же тебе написала, что в клуб иду.
От того, как она потянулась к нему, как прикоснулась, он вмиг завелся. Слишком острыми были эмоции — от ярости к возбуждению. От ревности — к желанию. Крышу сносило от нее. Уже снесло. Ни черта не соображает, кроме того, что она сама потянулась к нему, кроме того, какая она ладная, теплая, податливая сейчас. Как от нее пахнет коктейлем, отчего в голове шумит — у него. Он пьяный. У него сердце выпрыгивает.
— Писала, — глухо ответил он, пытаясь совладать с собой и все еще упрямясь. — Что с Остапом будешь — не писала.
— Я и не была с ним. Он подошел, мы просто поболтали.
— Он тебе нравился? До того, как я… отвадил всех.
— Никто мне не нравился, — усмехнулась Милана. — Чего ты завелся? Мне что же теперь, не разговаривать ни с кем? Будто я его домой притащила. Мы просто случайно встретились.
Назар быстро уронил взгляд к ее лицу, заглянул в глаза и неожиданно коротко хохотнул.
— А ты бы и не притащила. Ты меня не пускаешь, я на балконе сторожу, а куда там еще и его, — выдал он и расхохотался уже не сдерживаясь.
Она и сама улыбнулась, слушая его смех. Устроила голову у него на плече, почти касаясь губами его шеи.
— Давай погуляем, — попросила Милана, — не хочу домой.
— Хорошо, — легко согласился он и, набрав воздуха, быстро проговорил: — Хорошо. Только давай я тебе место одно красивое покажу… туда чуть проехать, и… посмотришь.
— Покажи, — согласилась она, не расспрашивая. Не имеет значения, куда, если с ним.
Назар неспешно, нехотя отстранился, будто не хотел разрывать их объятия, но контакта не нарушил. Обхватил ее плечи и повел к машине. Теперь чуть быстрее. Усадил внутрь, выдохнул. И рванул на другой конец города, ведомый порывом, которого и сам испугался, потому что оказалось, что это сильнее его.
Место — красивое, и какая разница, что ночью нихрена не видно и не горят на той улице фонари. И самой улицы — почти что нет, остальные хаты поодаль. И какая разница, что там давно все снести пора. И какая разница, что несмазанные петли покосившейся калитки — на всю округу скрипят. А хата под соломой — в темноте кажется почти зловещей. Назар крепко взял ее за руку, зажег фонарик на телефоне, толкнул дверцу, чуть наклонился, чтобы пройти во двор и не зацепить макушкой ветку старого раскидистого орешника, и прошептал:
— Осторожно, тут заросло все.
— Куда мы хоть пробираемся? — хохотнула с напускной храбростью Милана, потому как выглядело, действительно, жутковато, и осторожно ступала на своих шпильках в высокой траве.
Они дошли до крылечка, Назар подхватил ее на руки и поставил на него, чтобы ноги не переломала. Потом порылся в карманах и звякнул ключом, наконец смущенно выдохнув:
— Дом мой. От бабы Мотри достался. Это ее родителей хата. Только не сердись и не смейся.
— Тут свет есть?
— Есть, если не перегорело, — Назар сам поднялся на крыльцо, потянулся куда-то под стреху и клацнул выключателем, отчего прямо над их головами, над входной дверью, зажглась тусклая желтая лампочка, осветив наконец дом и дворик с колодцем, побитыми плитками, которыми вымощены были заросшие дорожки и несколькими каркасами, по которым когда-то вились розы, сейчас выродившиеся в цветущий шиповник. Он быстро сунул ключ в замочную скважину, повернул его, отворил дом и все так же неловко прошептал: — Если тебе здесь не понравится или что-то покажется неприятным — мы сразу уйдем. Только не молчи, ладно?
