Слабо не влюбиться? (СИ) - Татьяна Юрьевна Никандрова
Вася замирает и задумчиво уставляется вдаль. Ее светлые волосы развеваются на ветру, придавая сходство с прекрасной вилой из славянских мифов.
— Ладно, прости, — выдыхает Солнцева, словно вмиг отрезвев. — Я просто хотела, чтобы ты немного за меня попереживал…
Немного, блин? Немного?! Да я тут чуть не поседел, пока эта горная коза по древним башням лазила!
Мне хочется наорать на Василису, обвинить ее в безрассудности и склонности к манипуляциям, но я сдерживаюсь. Сейчас не время. Надо дождаться пока ее ноги коснутся твердой земли, и уж тогда…
— Вась, аккуратней! — в ужасе выкрикиваю я, когда одна из особо ветхих ступенек обрушивается прямо под ее босой ступней.
Вцепившись в поручни, Солнцева застывает. Видно, что и сама труханула. Глаза на пол-лица, губы плотно сжаты. Впредь будет знать, как выводить людей на эмоции!
Клянусь, если она вернется оттуда целой и невредимой, я сам ее придушу!
Медленно, напряженно глядя себе под ноги, Вася спускается. На последних ступеньках мои нервы не выдерживают, и, подлетев к сумасшедшей девчонке, я хватаю ее на руки.
— Совсем сдурела? — выпаливаю с яростью, утаскивая ее подальше от злосчастной башни.
— Испугался? — спрашивает тихо, а на губах проступает слабая улыбка.
Ставлю ее на ноги, но по-прежнему крепко удерживаю за плечи. Словно боюсь, что Солнцева вырвется и опять полезет наверх.
— Да, — отвечаю мрачно, ища в ее лице признаки недавнего безумства.
Но сейчас Вася кажется как никогда спокойной. Шальной блеск глаз сменился теплым мерцанием, а во взгляде читается столь характерная для нее осознанность.
— Ну что, теперь пошли купаться? — она уже оправилась от пережитых впечатлений и вновь выглядит беззаботной.
Я понимаю, что надо забыть о дурацком инциденте и продолжить веселый вечер, но почему-то пальцы, сжимающие Васькины плечи, не разгибаются. Я физически не могу ее отпустить.
Страх, волнение и паника, которые она пробудила во мне, всколыхнули куда более сильные, более глубинные чувства. Это словно сдвиг тектонических плит в океане, влекущий за собой мощнейшее цунами, которое, обрушившись на сушу, меняет ее навсегда.
Я смотрю на Солнцеву, и до меня вдруг доходит, что дальнейшая жизнь без нее немыслима. Я не смогу радоваться новому дню, если он не будет ознаменован ее игривой улыбкой. Я иссохну, истощусь, исчезну, если Васи не будет рядом.
Она — луч света в моем темном царстве. У нее ведь даже фамилия такая — Солнцева. Как же я раньше не понял, что эта девчонка — мой персональный источник жизненной энергии? Мой ясный проводник в счастливое будущее?
Притягиваю Васю к себе. Так близко, что кончики наши носов касаются друг друга. Несколько секунду безмолвно пытаю ее взглядом, а в следующий миг губы обжигает жаркая влажность ее рта.
Восторг спиралью закручивается в груди и будоражащими волнами оседает в организме. У меня кружится голова, и подрагивают пальцы. В голове — ни единой трезвой мысли. Я в хламину пьян, и шампанское здесь ни при чем.
Крышу сносит от Васиного запаха, от вкуса ее нежных губ, которые, несмело приоткрывшись, пускают меня глубже. Туда, где страсть, усиливаясь и накаляясь, меняет свои оттенки с нежно-розовых на кроваво-красные.
Хочу ее.
До боли в сердце. До спазмов в животе.
Хочу.
Кажется, мы валимся на песок. Кажется, при этом срываем друг с друга одежду. Происходящее смазано из-за долбящим по мозгам эмоций. Туго соображаю. Очень туго. Озабочен одной единственной мыслью — как бы побыстрее избавить Васю от все этих надоедливых тряпок.
Они не нужны. Они лишь мешают.
Лежащая подо мной Солнцева на миг разрывает жадный глубокий поцелуй и, тяжело дыша, хрипит:
— Слабо не влюбиться, Соколов?
— Слабо, — признаюсь на выдохе.
Она хочет добавить что-то еще, но я затыкаю ее рот своим языком. Властно, напористо, немного грубо. Ударяюсь зубами об ее зубы и сипло рычу:
— Ты моя. Только моя, Вась.
Мне сейчас не до гребаных детских игр. Я уже не пацан, с азартом щупающий границы дозволенного. Мне мало победы, мало быть правым. Я хочу получить больше, чувствовать глубже, любить сильнее.
Я вырос. И наконец готов к тому, чтобы сыграть по-взрослому.
Глава 63
Артём
Робкий солнечный луч падает на лицо, и я лениво приоткрываю веки. Первое, на что обращаю внимание, — это Вася, сопящая рядом. Придвигаюсь к ней поближе и зарываюсь носом в ее мягкие волосы. Мне так хорошо, что даже саднящая боль в коленях кажется приятной. Вчерашняя возня на песке не прошла бесследно.
Спал я непозволительно мало, но при этом чувствую необъяснимую бодрость. Будто целый чайник кофе выдул. Внутри бурлит какая-то неуемная энергия, а голова кажется на удивление ясной. Неужели это Солнцева на меня так действует?
Приподнимаюсь на локте и принимаюсь изучать ее красивый профиль. Оттрюненные губы, вздернутый нос, веер светлых, но густых ресниц — кажется, перед сном Вася умудрилась смыть косметику, поэтому сейчас выглядит невообразимо юной. На вид ей больше шестнадцати не дашь. Вот честно.
Мне хочется навалиться на ее сверху и затискать до полусмерти, но я борюсь со своим желанием. Пусть поспит подольше. Отдохнет и наберется сил.
От греха подальше слезаю с кровати и неспешно исследую крохотный домик, который мы арендовали. На самом деле изначально мы даже не планировали сюда заходить, рассчитывая провести всю ночь на пляже, но внезапно вспыхнувшая страсть внесла свои коррективы.
Домик состоит из небольшой спальни, кухоньки и совмещенного санузла. Места мало, обстановка старенькая, но нас с Васей это не смутило. Честно говоря, прошлой ночью нам вообще было не до обстановки. Не включая света, мы нашли кровать и исчезли из реальности на несколько поистине упоительных часов…
Надо бы повторить, когда она проснется.
Наспех умывшись, я бреду на кухню и ставлю на плиту чайник. Еды в домике нет, зато есть чайные пакетики. А от чашки крепкого черного я бы не отказался.
Вася, успевшая облачиться в изрядно измятую одежду, показывается в дверях, когда я устраиваюсь у распахнутого окна и наслаждаюсь столь нехарактерной для столицы и оттого вдвойне ценной тишиной.
— Привет, малая, — вскидываюсь я, ощущая, как взволнованно екает сердце.
Надо же… Никогда раньше не замечал за собой такого.
— Доброе утро, — Солнцева потирает заспанное лицо и садится напротив. — А мне чаек организуешь?
Поднявшись, делаю для нее напиток, а Вася тем временем интересуется:
— Давно проснулся?
— Минут пятнадцать назад.
В свете яркого утра мы оба уже не такие смелые, как ночью. Безумство улеглось, возбуждение отступило, и теперь мы остались один на один
