Вирджиния Эндрюс - Хевен
Меня едва хватило на «спасибо», потом я уже не могла говорить и разревелась вовсю, дав волю слезам, накопленным за целые годы. Я плюхнулась ничком на узкую кровать, такую чудесную, а Кэл, испытывая неловкость, сел на краешек и стал ждать, когда я успокоюсь, потом прокашлялся и произнес:
– Мне надо вернуться на работу, Хевен, но, прежде чем уйти, я сделаю еще один сюрприз. Кладу его тебе на стол, и ты порадуешься ему после моего ухода.
Услышав его удаляющиеся шаги, я перевернулась на спину, села на кровати и еще раз успела крикнуть вдогонку Кэлу:
– Спасибо вам за все!
Я услышала, как отъехала его машина, но все продолжала сидеть на кровати. Потом мой взгляд упал на письменный стол.
На синем блокноте лежало письмо, одно письмо.
Я не помню, как, рванувшись, схватила его. Но помню, что села и долго смотрела на свое имя, написанное на конверте. Мисс Хевен Ли Кастил. В верхнем левом углу я увидела имя и адрес Логана. Логан!
Он меня не забыл! Он помнит обо мне и вот написал! Впервые в жизни я воспользовалась ножом для вскрытия писем. Какой красивый почерк был у Логана.
«Дорогая Хевен!
Ты представить себе не можешь, как я волновался за тебя. Слава Богу, ты написала мне, и теперь я могу спокойно спать, зная, что с тобой все в порядке.
Если б ты знала, как я по тебе скучаю! Когда небо яркое и голубое, я почти вижу твои глаза, но от этого я скучаю по тебе еще больше.
Сказать честно, мама попыталась спрятать письмо и я никогда не прочел бы его, но однажды я нашел его в ее письменном столе, когда искал марки, и в первый раз в жизни моя мать по-настоящему разочаровала меня. У нас состоялся неприятный разговор, и я заставил ее признаться в том, что она спрятала твое письмо от меня. Теперь она признает, что было не права, и попросила меня и тебя простить ее.
Я часто вижу Фанни. У нее все в лучшем виде, она ходит королевой. Фанни ужасная воображала, и, если быть честным, я думаю, преподобный Вайс недооценивает, какой груз взвалил на себя.
Фанни говорит, что ее не продавали! Говорит, что твой отец РАЗДАЛ всех своих детей, чтобы спасти их от голодной смерти. Не хочется верить в продажу, хотя ты меня никогда не обманывала и уж тебе-то я верю.
Отца твоего я не видел, зато видел Тома. Он приходил в аптеку и спрашивал, нет ли у меня твоего адреса, он хочет написать тебе. Твой дедушка живет в доме для престарелых в Уиннерроу.
Ничего не могу придумать, как тебе помочь разыскать Кейта и Нашу Джейн. Пожалуйста, пиши мне. Я пока что не встречал никого, кто нравился бы мне так же, как ты, Хевен Ли Кастил.
И пока я не встречу тебя, и не собираюсь искать.
Моя любовь всегда с тобой,
Логан».
Я почувствовала себя такой счастливой, что опять разревелась.
Вскоре после получения письма от Логана мне исполнилось пятнадцать лет. Я предпочла не привлекать к себе лишнего внимания и ничего не сказала ни Китти, ни Кэлу, но Кэл каким-то образом проведал о моем дне рождения и сделал мне немыслимый подарок – новенькую пишущую машинку.
– Это поможет тебе делать домашние задания. – Он широко улыбался, довольный тем потрясающим впечатлением, которое произвел на меня его подарок. – Ходи на занятия по машинописи в школе. Уметь печатать – никогда не лишнее.
Но машинка, как она ни понравилась мне, оказалась не самым большим сюрпризом на мое пятнадцатилетие. Отнюдь. В эти дни я получила большую поздравительную карточку с милыми стихами, шелковый шарф и письмо от Логана.
Мне по-прежнему не терпелось узнать о Томе. У него же теперь есть мой адрес, почему же он не пишет?
В школе у меня завелись две подружки, которые то и дело приглашали меня к себе домой. Обе никак не могли понять, почему я все время отказываюсь. К моему великому сожалению, эти девочки, обиженные моими отказами, постепенно стали отдаляться от меня. Разве я могла им объяснить, что Китти запрещает мне водить дружбу с кем бы то ни было, так как это будет отвлекать меня от выполнения каждодневных работ по дому? И мальчикам, которые приглашали меня погулять, я тоже должна была отказывать, правда, совсем по другой причине. С кем бы я хотела видеться, так это с Логаном, а не с ними. Я хранила себя для Логана и не раз задавалась вопросом, ведет ли он себя так же.
Я по десять часов в сутки, словно рабыня, наводила в доме порядок и чистоту, но приходила Китти, и порой от этого порядка не оставалось и следа. Растения, которые я поливала, удобряла, вытирала с них пыль, от слишком большого внимания к ним стали местами привядать, и Китти кричала на меня, что я дура.
– Уж за растениями-то ухаживать может любая дура, буквально любая!
Она обнаружила-таки, что я поливала ее искусственные растения, и влепила мне пощечину, обозвала идиоткой, деревенщиной, безмозглой девицей.
– Только о мальчиках и думаешь, по глазам твоим вижу! – шумела она, когда, неожиданно заявившись домой днем, застала меня за ничегонеделанием. – Нечего тебе делать в гостиной, когда нас нет дома! И когда ты одна, то к телевизору чтобы не прикасалась. Делами занимайся, понятно тебе?
Каждый день я вставала рано, чтобы успеть приготовить завтрак. Вечером Китти редко приходила раньше семи-восьми, и мы с Кэлом ели одни. Но это почему-то не волновало ее. Она с облегчением падала на стул в кухне и задумчиво смотрела на свою тарелку, пока я не подносила еду. Она поглощала ее с волчьим аппетитом за несколько секунд, даже не успевая оценить труда, который я вкладывала в приготовление любимых Китти блюд.
Перед тем как идти спать, мне надо было прибраться на кухне, проверить все комнаты и убедиться, что там все на месте и в должном порядке, что никакие журналы не разбросаны по столам или на полу. По утрам я торопливо убирала свою кровать, потому что Китти приходила и проверяла, а потом бежала вниз готовить завтрак. Перед школой я запихивала белье в стиральную машину и включала ее, а тем временем заправляла их постель, ставила посуду в посудомойку, протирала мебель и посуду, чтобы удалить отпечатки рук, пятна, точки и прочее, и, только когда я запирала за собой дверь и направлялась в школу, начинала чувствовать себя свободной.
Теперь я хорошо питалась, была тепло и по сезону одета, и, однако, временами мне так не хватало дома. При этом я забывала о голоде, жутком холоде, лишениях, которые, очевидно, оставили во мне навечно глубокий след. Я так скучала по Тому, что порой это было просто невыносимо. Я переживала за Нашу Джейн и Кейта, за дедушку и даже за Фанни. Я скучала по Логану, но его письма помогали мне переносить разлуку с ним.
