Тяжелая корона - Софи Ларк

— Я не думаю, что он сейчас в здравом уме, — говорю я ей.

Проблема в том, что я не знаю, временно это или нет. Не видя его, я не могу этого сказать.

Когда мы возвращаемся домой, Елена прилегла вздремнуть. Она выглядит такой же уставшей, как и Несса, измотанной событиями прошедшего дня.

34. Елена

Последующие недели проходят как в тумане.

Смерть моего отца и кровавая битва у дома Галло вызвали эпическую бурю в полиции Чикаго. Полиция уже расследовала массовое убийство в церкви, не требуется много детективной работы, чтобы связать воедино неудачную свадьбу, тела на лужайке Галло и обугленные остатки их дома.

Нам с Себастьяном приходится высиживать бесконечные консультации с юридическим советом Галло, а затем еще бесконечные полицейские допросы. Тем временем Себастьян платит королевский выкуп в виде взяток, а также полагается на все коллективное политическое давление, которое могут оказать Гриффины и Галло, чтобы все это прекратилось.

Это, вероятно, не сработало бы, если бы не почти полное отсутствие свидетелей.

Галло жили в Старом городе на протяжении многих поколений. Энцо Галло был важным человеком. Никто не хочет свидетельствовать против его сына.

Официальная история гласит, что мой отец убил Энцо в церкви, а затем пришел в дом Галло, чтобы сжечь его. Его убил Боско Бьянки, которого в свою очередь застрелил один из людей моего отца.

Винченцо Бьянки вполне готов пойти на это, но за определенную плату. Себастьян отдает ему спортивные ставки моего отца, хотя и оставляет себе половину денег, которые Миколаш перевел на его счет.

Остальные бизнесы Братвы передаются польской мафии. Миколаш полон планов по расширению, решив дать своему нерожденному ребенку жизнь, достойную, как он выражается, «самого прекрасного ребенка в мире».

Я сотни раз пыталась навестить или позвонить брату. Он не разрешает. Я думаю о боли, которую он, должно быть, испытывает, и о том, как он зол на то, что с ним произошло, и мне хочется плакать. Адриан не был тщеславным, но он очень гордился своей внешностью и своим успехом у женщин. Он счел бы уродство участью худшей, чем смерть.

Я не знаю, что с этим делать. И, честно говоря, я не могу сосредоточиться на этом, как обычно.

Сначала я была измотана, потом заболела. А потом я подтвердила мысль, которая пришла мне в голову в то утро, когда мы навестили Миколаша и Нессу.

Когда Несса объявила о своей беременности, у меня возникло странное осознание. Я вспомнила, что у меня не было месячных уже больше месяца.

Мы с Себастьяном не особо заботились о предохранении. Большинство раз, когда мы занимались сексом, это было спонтанно и в общественных местах, тайком, еще до свадьбы. Не самые удобные обстоятельства для презерватива. Потом была наша стычка в подвальной камере, когда осторожность была последним, о чем мы думали…

Так что, думаю, я не должна была удивляться. Наверное, я просто думала, что нужно гораздо больше «стараться», чтобы такое произошло.

Я сделала тест, не очень веря, что он будет положительным.

Двойная розовая линия появилась сразу же, яркая и четкая.

Я уронила тест в раковину, ошеломленная неуклюжестью.

Я понятия не имею, как отреагирует Себастьян. Часть меня боится, что он разозлится, ведь мы так быстро влюбились и поженились. Кажется, мне следовало быть немного осторожнее с этим следующим и самым постоянным шагом.

Одно я знаю точно: я не буду скрывать это от него ни на один день. Я обещала больше никогда этого не делать.

Итак, я жду в нашей пустой гостиной, сидя на скамейке у пианино, потому что у нас пока нет дивана. Я пытаюсь играть, чтобы отвлечься, но мои руки слишком напряжены и дрожат.

Я сажусь прямо, когда слышу звук его ключа в замке. Все, что я планировала сказать, кажется, вылетело из моей головы в одно мгновение.

Себастьян распахивает дверь, сначала довольный тем, что я жду его, а затем обеспокоенный, когда видит нервозность на моем лице.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Ничего, — говорю я. — Или, я имею в виду, я не знаю, плохо ли это… это может быть хорошо…

— Что? — говорит он, полуулыбаясь и полузаботясь. — Ты в порядке?

— Я… беременна, вообще-то, — говорю я.

Он смотрит на меня мгновение, застыв от шока.

Затем он подхватывает меня на руки и кружит, что может сделать только мужчина его роста.

— Ты серьезно? — повторяет он снова и снова. — Ты уверена?

— Да, — смеюсь я. — Я очень уверена.

— Это самая лучшая новость, которую ты могла мне сообщить, — кричит он, и его лицо озаряется таким светом, какого я еще не видела. — Самое лучшее, что только может случиться.

— Правда?

— Да! Боже, я не могу в это поверить. Я так взволнован!

Он опускается на колени прямо там, в нашей гостиной, прижимая свое ухо к моему животу.

Я смеюсь.

— Ты не услышишь ничего, кроме урчания моего живота. Сейчас он размером с горошину.

— Когда мы пойдем к врачу? Я хочу его увидеть!

— Ты не знаешь, что это он!

— Мне все равно, кто это. Я хочу обоих. Это может быть и то, и другое, разве близнецы не передаются по наследству?

— Боже, надеюсь, что нет, — говорю я. — Один будет достаточно сумасшедшим.

Я чувствую укол грусти, представляя, что у меня будут близнецы, если Адриана не будет рядом, чтобы увидеть это. Он бы подумал, что это лучшая шутка — еще одна маленькая белокурая двойня, бегающая вокруг, борющаяся и дразнящая друг друга…

Я сильно тряхнула головой, чтобы избавиться от этой мысли. Я не думаю, что у меня будут близнецы. Я бы знала, если бы это было так. Когда я прижимаю руку к животу, я вижу там только одного ребенка.

Кроме того, мой ребенок все равно не будет блондином. Галло темные даже для итальянцев, а Себастьян — самый смуглый из всех. С того момента, как я увидела Майлза Галло, я знала, что любой мой ребенок будет похож на Себа. И это именно то, чего я хочу.

Счастье Себастьяна смывает мое беспокойство. Я хочу этого ребенка так же отчаянно, как и он. Семь месяцев кажется слишком долгим сроком до появления нашего ребенка, всего через месяц после ребенка Нессы. Они не будут кузенами по крови, но они будут двоюродными, или троюродными, или как хотите это называйте. Я рада, что мы с