Тяжелая корона (ЛП) - Ларк Софи

Информация

Просим Вас, дорогие читатели, НЕ использовать русифицированные обложки книг в таких социальных сетях, как: Тик Ток, Инстаграм, Твиттер, Фейсбук. Спасибо!

1. Себастьян

Я сижу в угловой кабинке Ла Мер с двумя моими братьями и младшей сестрой Аидой. Прошел час после закрытия, поэтому официанты уже убрали со столов скатерти и стеклянную посуду, а повара как раз заканчивают очистку плит и холодильников.

Бармен все еще проводит свою ежевечернюю проверку запасов, вероятно, задерживаясь дольше обычного на случай, если кто-нибудь из нас захочет напоследок выпить. В этом преимущество владения рестораном — никто не может тебя выгнать.

Ла Мер известен своими высококачественными морепродуктами — палтусом и лососем, доставляемыми каждое утро с восточного побережья, и клешнями камчатского краба длиной с руку. Ранее вечером мы все пировали омарами, политыми маслом. Последние несколько часов мы просто потягивали напитки и разговаривали. Возможно, это наша последняя ночь вместе на какое-то время.

Данте уезжает в Париж завтра утром. Он везет свою жену, сына и новорожденную дочку через Атлантику на то, что он называет продолжительным медовым месяцем. Но у меня такое чувство, что он не вернется.

Данте никогда не хотел становиться capocrimine1. Он был фактически лидером нашей семьи в течение многих лет, только потому что он старший, а не потому что это было его желанием.

Конечно, мой отец по-прежнему дон, но его здоровье с каждым годом ухудшается. Он все больше и больше делегирует управление нашим семейным бизнесом. Раньше он лично проводил каждую встречу с другими семьями мафии, независимо от того, насколько незначительной была проблема. Теперь он надевает свой костюм и появляется в самых тяжелых ситуациях.

Он стал отшельником в нашем старом особняке на Мейер Авеню. Если бы наша экономка Грета не жила там постоянно, не обедая с ним и не слушая его жалобы на то, что Стейнбек должен быть выше Хемингуэя в пантеоне авторов, тогда я мог бы серьезно беспокоиться о нем.

Наверное, я чувствую себя виноватым, потому что я тоже мог бы жить там с ним. Все остальные мои братья и сестра съехали — Данте и Аида, чтобы жить с супругами, Неро, чтобы жить со своей девушкой Камиллой в квартире над ее новым магазином по изготовлению автомобильных модификаций на заказ.

Как только я закончил универ, я мог бы вернуться домой. Но я этого не сделал. Я живу со своим помощником Джейсом в Гайд-парке.

Я говорю себе, что мне нужно немного больше уединения, чтобы приводить девушек домой или гулять так поздно, как я захочу. Но правда в том, что я чувствую странный клин между мной и остальными членами моей семьи. Я чувствую, что плыву по течению, на виду у остальных, но не в одной лодке.

Они все так быстро меняются, и я тоже. Но я не думаю, что мы меняемся одинаково.

Прошло три года с тех пор, как у нас была последняя стычка с семьей Гриффин.

Та ночь изменила мою жизнь.

Все началось с ужина, очень похожего на этот, за исключением того, что он был на крыше нашего семейного дома, когда мы все еще жили там. Мы видели фейерверк над озером, и мы знали, что Гриффины устраивали вечеринку по случаю дня рождения младшей дочери.

Насколько другой была бы наша жизнь, если бы мы не увидели того фейерверка. Если бы Аида не восприняла это, как своего рода вызов или призыв.

Я помню вспышки разноцветного света, отражающиеся в ее глазах, когда она повернулась ко мне и прошептала:

— Мы должны пойти на вечеринку.

Мы пробрались в поместье Гриффинов. Аида украла часы их прадеда и случайно устроила пожар в их библиотеке. Что заставило Каллума Гриффина отправиться на охоту за нами позже той ночью. Он заманил нас с Аидой в ловушку на пирсе. Затем его телохранитель ударил меня в колено.

Это был переломный момент во времени, который направил мою жизнь в совершенно другом направлении.

До этого момента все, что меня волновало, был баскетбол. Я играл часами каждый день. Трудно даже вспомнить, как сильно это поглощало меня. Куда бы я ни пошел со мной был мяч. Я практиковался в ведение мяча и передачах каждую свободную минуту. Я бы смотрел старые игры каждый вечер перед сном. Я читал, что Коби Брайант никогда не прекращал тренироваться, пока не сделал бы по меньшей мере четыреста бросков за день. Я решил, что буду делать по пятьсот в день, и оставаться часами после обычных тренировок, пока уборщики не выключали свет в спортзале.

Ритм и ощущение мяча в моих руках были выжжены в моем мозгу. Его шероховатая текстура была самой знакомой вещью в мире, а самым знакомым звуком был скрип кроссовок по древесине.

Это была единственная настоящая любовь в моей жизни. То, как я относился к этой игре, было сильнее, чем мой интерес к девушкам, еде, развлечениям или чему-либо еще.

Когда ботинок телохранителя ударил меня в колено, и я почувствовал ослепляющую, тошнотворную вспышку боли, я понял, что моей мечте пришел конец. Профессионалы возвращаются после травм, но травмированные игроки не становятся профессионалами.

Больше года я был в отрицании. Я проходил реабилитацию каждый божий день. Я перенес операцию, тепловые и холодные компрессы, ультразвуковую терапию рубцовой ткани, электростимуляцию мышц и бесчисленные часы утомительной физиотерапии.

Я ежедневно ходил в спортзал, чтобы сделать остальное тело настолько сильным, насколько это возможно. Набрать тридцать фунтов мышц на некогда худощавое тело.

Но все было напрасно. Я избавился от хромоты, но скорость так и не вернулась. В то время, когда я должен был становиться быстрее и аккуратнее, я даже не мог вернуться к тому, где я был раньше. Я плыл против течения, медленно дрейфуя вниз по течению.

И теперь я живу в этой странной альтернативной реальности, где Гриффины — наши ближайшие союзники. Моя сестра Аида замужем за человеком, который приказал своему телохранителю разбить мне колено.

Забавно то, что я не ненавижу Каллума. Он был добр к моей сестре. Они безумно влюблены, и у них есть общий маленький мальчик — наследник обеих наших семей, Майлз Гриффин. Гриффины выполнили свою часть брачного договора. Они были верными партнерами.

Но я все еще чертовски зол.

Это бурлящая, кипящая ярость внутри меня каждый божий день.

Я всегда знал, чем зарабатывала на жизнь моя семья. Это такая же часть Галло, как наша кровь и наши кости. Мы мафиози.

Я никогда не сомневался в этом.

Но я думал, что у меня был выбор.

Я думал, что смогу обойти границы бизнеса, оставаясь при этом свободным, способным добиваться всего, чего захочу в жизни.

Я не осознавал, насколько сильно эта жизнь уже опутала меня своими цепями. Выбора никогда не было. Я был обречен быть втянутым в это так или иначе.

Конечно же, после того, как мне сломали колено и я потерял место в команде, мои братья начали все чаще и чаще звать меня на работу.

Когда была похищена Несса Гриффин, мы присоединились к Гриффинам в их вендетте против польской мафии. Той ночью я впервые выстрелил в человека.

Я не знаю, как описать тот момент. У меня в руке был пистолет, но я не ожидал, что действительно воспользуюсь им. Я думал, что был там для поддержки. Самое большее, как наблюдатель. Затем я увидел, как один из польских солдат наставил пистолет на моего брата, и инстинкт взял верх. Моя рука взметнулась вверх, пистолет был направлен прямо между глаз мужчины. Я нажал на курок, не задумываясь.

Он отлетел назад. Я ожидал что-то почувствовать: шок, ужас, вину.

Вместо этого я не чувствовал… абсолютно ничего. Это казалось неизбежным. Как будто мне всегда было суждено кого-то убить. Как будто это всегда было в моей жизни.

Именно тогда я понял, что на самом деле я не очень хороший человек.

Я всегда предполагал, что это так. Я думаю, что все так считают.