Лариса Кондрашова - Замуж - не напасть
— Я поступил неправильно, — говорит он, гипнотизируя её своими жгучими очами. — Отказался от кофе. Глупец! Такая женщина предложила!
— Не огорчайтесь, — улыбается она ему, — считайте, что своё предложение я повторила.
"Зачем ты с ней кокетничаешь? — беспокоится её внутренний голос. Тебе же ясно сказали: Гаспарян — мафиози. Его такие крутые мужики боялись, куда уж тебе?! — Затем, — возражает она ему, что я не хочу бояться!"
А вслух спрашивает:
— Вам кофе чёрный или со сливками?
— Чёрный.
Евгения наливает гостю чашку, а в свою выливает консервированные сливки — пакетик ровно на одну чашечку кофе! Ох, уж эти западники, всё предусмотрели!
Гаспарян откидывается в кресле и блаженно закрывает глаза, приоткрывая их лишь для очередного глотка. Он одет с иголочки, в модный костюм как раз цвета кофе с молоком. Этакий благородный с виду, крутой мэн.
— Тишина, — благоговейно шепчет он, и тут же от неожиданности подскакивает, пролив на себя кофе.
Это Надя. Копируя своего мужа, она так развлекается по утрам. Проходит мимо кабинета шефа и кричит, как резанная у двери в приёмную.
— Лопухина, ты на месте?
— На месте, — отвечает нормальным голосом Евгения; Надя, не заходя, шествует дальше по коридору, крайне довольная собой.
— Если что понадобится, я у себя.
— Учтём!
— Кто это? — почему-то шёпотом спрашивает Гаспарян.
— Наша юристка, — объясняет Евгения, сдерживаясь из последних сил, чтобы не расхохотаться.
— Она всегда так кричит?
— Всегда, когда успевает позавтракать.
Евгения внимательно смотрит на своего гостя и подчёркнуто заботливо говорит.
— У вас, наверное, очень тяжёлая работа?
— Почему вы так думаете? — удивляется он.
— Вы — будто натянутая струна. Сплошной комок нервов. Так нельзя. Нужно беречь себя, почаще отдыхать…
Он некоторое время с подозрением смотрит на неё, уж не издевается ли? Но лицо Евгении безмятежно ясно, и он согласно кивает.
— Вы правы, некогда о себе подумать.
— Костюм! — как бы вдруг вспоминает она. — Кофе пролился на ваш костюм! У нашей бухгалтерши есть отличное чистящее средство. Если вы подождёте, я сейчас принесу!
— Ничего не надо, не беспокойтесь! — он не привык нигде чувствовать себя неловко — такой самозванный хозяин жизни — потому торопится уйти. — Приятно было познакомиться!
Ну, эта юристка сейчас получит! У неё на приёме был серьёзный клиент, ещё немного, и они могли бы договориться о… о чём-нибудь непременно бы договорились!
С Надей они помирились на другой же день после похорон Маши. К сожалению, даже очень любящий муж не сможет заменить женщине подругу. Разве можно с ним посплетничать о своём, о женском? Или, например, о нём самом? Не будешь же Эдику на Эдика жаловаться! Словом, Надя пришла первая. Каяться и просить прощения.
— Увлеклась менторством! — честно призналась она. — Издержки замужества, ты уж прости! Не представляешь, какой мне дикий муж попался! Дома ему не сидится. Вечно пытается удрать. Харчами перебирает. На днях пришлось сковородкой отоварить — довёл до белого каления.
— Сковородка была горячая?
— На его счастье успела остыть… А тут ещё мать закапризничала, попробовала даже с постели не вставать. Мол, я должна рядом сидеть и за родной матерью ухаживать! Сказала ей: извини, мама, но у меня на руках двое детей. Один старшенький столько времени отнимает, не приведи Господь! Она ведь, из ревности, что ли, не захотела и двух недель с Иваном посидеть. Мол, она больная… Так что, одна медовая неделя нам лишь и досталась. Хорошо хоть, Эдик с Иваном обращается, как с родным сыном. Представляешь, даже сказки ему на ночь рассказывает!
Евгения обрывает свои воспоминания. Сейчас не время для сантиментов, она крови жаждет! Стремительно проходит по коридору, распахивает дверь кабинета Нади и орёт:
— Бойко! Вы спугнули моего посетителя!
И замирает с раскрытым ртом. Сидящий в кабинете Нади Семён Борисович как раз подписывает подготовленные ею документы и со страхом смотрит на безумного референта.
— Извините!
Будем надеяться, что прораба так легко не спугнёшь!
Сегодня Евгения принимает ещё одного гостя. В своём кабинете. Это уже третья её встреча со следователем, ведущим дело об убийстве заместителя президента "Евростройсервиса". И почему-то каждый раз с другим. Сегодняшний следователь назвал фамилию незнакомую. Значит, опять всё с начала.
Предыдущие двое, беседуя с нею, составляли протокол. Об одном и том же. То ли они эти бумаги теряют, то ли сверяют её показания — нет ли разногласий?
В коридоре опять шумит Надя. Похоже, она всерьёз взялась отваживать посетителей. С тех пор, как она вышла замуж, громкость её разговора существенно возросла, будто она постоянно общалась с глухими или с людьми, которых ей во что бы то ни стало надо перекричать.
Какую женщину испортил Эдуард Тихонович!
— Лопухина, представляешь, говорит она с порога, открыв дверь. Следователь, которого ты ждёшь, мой однокурсник! Уже капитан! Слежка, стрельба, погоня — не жизнь, а сплошной боевик! Писатели только о вас и пишут! Рыцари большой дороги!
— Издеваешься, — добродушно замечает худощавый молодой человек, входя вслед за Надей в кабинет Евгении. — Наше оружие, в основном — скучные разговоры, горы бумаг и старая пишущая машинка…
— В которой западает буква "р" — досказывает Евгения.
— Бог миловал, пока все буквы пропечатываются нормально! Капитан Ерёменко, — представляется он.
Ни костюм, ни цветная рубашка капитана не выдают в нём работника уголовного розыска.
— Лопухина Евгения Андреевна.
— Я вас оставлю, — улыбается Надя, — тайна следствия, и всё такое прочее.
— Погоди, — просит Евгения и обращается к Ерёменко, — разрешите и Надежде поприсутствовать. Если вы опять потеряете протокол или умчитесь на задание, а вместо вас придёт кто-нибудь другой, она сможет дополнить, если я что-нибудь пропущу.
— Мы теряем протоколы?!
Капитан от изумления не может прийти в себя.
— А откуда у вас такие сведения?
— Ведь вы сейчас будете протоколировать наш разговор? — терпеливо разъясняет Евгения — теперь ей понятно, почему у них такая низкая раскрываемость преступлений.
— Я собирался, — неуверенно соглашается он.
— Вот видите, — укоризненно говорит она, — а это будет в третий раз! Об одном и том же! Либо вы теряете протоколы, либо я всему вашему отделу нравлюсь, как женщина!
Надежда прыскает, а Ерёменко смущённо покашливает.
— Я разберусь, — бормочет он, — может, наши пути с ОБЭПом переплелись…
